Наперекор всем - Додд Кристина. Страница 22

– Если бы они увидели меня сейчас, немедленно захотели бы купить этого спаниеля с дурными манерами, и я позволил бы им это сделать. Проклятая тварь.

Отпустив собаку, он все же продолжал наблюдать, как она выбирается из лохани. Один из псарей немедленно подхватил спаниеля.

– Вытри ее хорошенько, – велел граф. – Не желаю снова слушать ее кашель.

– Сейчас, милорд, – поклонился псарь и окликнул: – Эй, парни! Подать милорду чистой воды для следующего пса, и поскорее!

Двое мальчишек с трудом подняли лохань и отошли, чтобы опорожнить ее и промыть, а двое других побежали с ведрами к колодцу. Все происходило быстро и без заминки, и вскоре лохань уже стояла на высоких скамьях.

Уэнтхейвен поднес к глазам мокрые сморщенные пальцы и проворчал:

– Приходится постоянно самому за всем следить, иначе они не смотрят за собаками как надо.

– Но Шелдон – хороший псарь, не так ли? – удивилась Мэриан.

– Лучший в Англии. Другого я не потерпел бы.

– Тогда можешь довериться ему.

– Я и доверяюсь.

Уэнтхейвен отступил к только что наполненной водой лохани и свистнул. Его любимая сука немедленно рванулась навстречу и прыгнула в воду, подняв тучу брызг. Фартук, которым был повязан граф, мгновенно промок, но Уэнтхейвен, не обращая ни на что внимания, проворковал:

– Ах ты, милая, хорошая собачка! Умница!

Маленький светлый спаниель резвился в воде, пытаясь лизнуть хозяина, и тот, наклонившись, подставил щеку.

– Хорошая, хорошая собачка. Хорошая Хани.

Запустив руки в мягкое мыло, которым граф уничтожал блох, он намазал шерсть собаки и кивком велел Мэриан встать так, чтобы можно было ее видеть.

– Что привело тебя сюда?

Девушка, вызывающе подбоченившись, расставила ноги.

– Разгром в моем доме.

Сука негодующе заворчала при звуках рассерженного голоса Мэриан.

– Кто-то ворвался к тебе?

– И, готова поклясться, по твоему приказу.

Уэнтхейвен, мягко улыбнувшись, покачал головой.

– Ну же, отец, не стоит отрицать. Ты суешь нос повсюду и участвуешь в любом подозрительном дельце на пятьдесят миль вокруг. Только не говори, что ты понятия не имеешь об этом.

– Пытаюсь принять участие, – так же мягко поправил он, – и на этот раз, кажется, промахнулся, причем самым жалким образом. Что у тебя взяли?

– Не знаю. Кажется…

Она запнулась, только сейчас сообразив, как безжалостно было уничтожено все, что она считала дорогим для себя: безделушки, напоминавшие о жизни при дворе, подарки леди Элизабет, хранимые с детства вещички и сувениры – все сметено словно ураганом. И если раньше она тревожилась лишь за Лайонела, то теперь задумалась, в чем же была истинная причина нападения.

– Твой сын невредим?

– Да, – пробормотала Мэриан, вытирая глаза рукавом.

– И остальное не важно, не так ли? В этом ты походишь на мать. Твое дитя – все, ради чего ты живешь.

– Это верно, – глубоко вздохнула Мэриан.

Уэнтхейвен наклонился над Хани, втирая мыло в ее загривок.

– И что же? Ты пришла за деньгами на новые платья? Твоя одежда пропала? Впрочем, не важно. На этот раз у тебя будет новая.

– Но я не за этим явилась! Я хочу спросить, почему ты велел кому-то…

– Не мог ли этот кто-то пытаться найти что-то важное?

Мэриан поспешно отвела глаза.

– Но что им нужно?

– В этом весь вопрос. Если твой дом просто обыскать, ты ничего бы и не заметила, но к чему ломать вещи и рвать одежду? Будь немного логичнее, Мэриан. Это не мой стиль.

Девушка, чуть поколебавшись, все же была вынуждена согласиться.

– И что я мог бы украсть у тебя? Все, чем ты владеешь, принадлежит мне.

– Не все.

– Ах да, золото, посланное королевой. Но ты стараешься припрятать все, что можно, не так ли? Интересно бы узнать почему.

Еле заметная улыбка графа помогала Мэриан не выказать чрезмерной тревоги, и она не кривя душой откровенно ответила:

– Лайонел должен иметь все, а для этого необходимы деньги. Я обнаружила, что жить на твоем попечении не так уж противно. Единственное, что страдает при этом, – моя гордость.

– Вижу, ты научилась с юмором воспринимать свое положение, хотя, впрочем, с достаточно горьким юмором. Забавно. – Но граф при этом выглядел так, словно обнаружил в почти съеденном яблоке половинку червяка. – Признаюсь, новая одежда – всего лишь попытка успокоить растревоженную совесть. Я, очевидно, не сумел следить как полагается за своей собственностью.

Неожиданно обрадованная расстроенным лицом графа, Мэриан не удержалась от шпильки:

– Возможно, твоя хватка ослабевает, и союзники скоро найдут себе другого покровителя.

– Будем надеяться, что этого не случится, дорогая, иначе воцарится немыслимый хаос.

– Кстати, о хаосе: именно ты натравил на меня Адриана Харботтла? – разозлившись, спросила Мэриан.

Уэнтхейвен, на миг забыв о собаке, уставился на дочь:

– Ну и ну! Как же ты догадалась? Я думал, что сумел скрыть это от тебя.

Мгновенно придя в ярость, Мэриан завопила:

– Так это ты велел ему меня изнасиловать?

Хани снова заворчала, и Уэнтхейвен сначала успокоил спаниеля и только потом обернулся к дочери.

– Изнасиловать?! Когда?

– Сегодня. На охоте.

К собственному ужасу, Мэриан содрогнулась всем телом, и холодный взгляд графа немедленно отметил это предательское выражение ее эмоций.

– Ты, конечно, сумела защитить себя.

– Представь себе.

– Но большинство женщин были бы польщены вниманием столь…

– Тщеславного павлина, возомнившего о себе?

– Иногда, дорогая, в тебе ясно проглядываются проблески унаследованного от меня ума, что, в свою очередь, рождает во мне нечто вроде отцовской гордости, совершенно непривычное чувство, полностью выбивающее меня из колеи. – Он снова начал мыть собаку. – Поэтому поработай головой и скажи честно: отдал бы я свою единственную дочь в дар первому встречному?

– Вполне вероятно, если бы решил, что сможешь его использовать с целью усмирить меня.

Граф рассмеялся коротко, резко, явно не желая отвечать на обвинения.

– Ты – богатая наследница и даже с испорченной репутацией все-таки высоко ценишься на брачном рынке. Мужчины готовы многое простить и забыть за солидное приданое.

– Что-то не очень меня одолевают предложениями после возвращения домой.

Уэнтхейвен хмыкнул – тихо, мягко – и пожал плечами:

– Все же было несколько, и, по мере того как о твоем прегрешении станут забывать, их количество начнет только увеличиваться. Я просто не видел причин пока беспокоить тебя этими предложениями.

– Они были недостаточно выгодными?

– Я не продаю дочь за деньги.

– А, так, значит, претенденты просто не принадлежат к знатным фамилиям.

– Как хорошо ты меня знаешь!

– Прекрасно. Во всяком случае, настолько, чтобы задаться вопросом, не лжешь ли ты.

– Клянусь Богом, я никогда бы не предложил тебя Адриану Харботтлу. Он просто сорвался с поводка.

– Тогда что же ты позволил ему сделать со мной?

– Ах, я надеялся, ты об этом уже забыла.

Мэриан терпеливо выжидала, постукивая по земле кончиком сапожка.

– Я разрешил ему вызвать тебя на дуэль.

– Но зачем, во имя Пресвятой Девы? – недоумевающе пробормотала она.

– Ради забавы.

– Мне не нравится разыгрывать роль приманки на потеху публике!

– Как почти каждому… если, конечно, он способен понять это. Впервые появившись в замке, ты вела себя вызывающе и презирала любую условность, но шло время, и ты все более привыкала и приспосабливалась к законам и правилам, принятым в обществе, и, смею сказать, становишься день ото дня все скучнее, все более унылой. – Граф взмахнул рукой, и дождь капель брызнул во все стороны. – Подтверждением тому служат брачные предложения, о которых я говорил.

– Но почему ты поощрял меня в этих безумствах?

– Дурная слава пристает накрепко, а худая молва по свету бежит. Ты сделала все, чтобы окончательно испортить свою репутацию, а восстановить доброе имя, сама знаешь, нелегко. Хотела показать мне, что тебе все равно, а я только помог в этом.