Только в моих объятиях - Гудмэн Джо. Страница 84

— На мисс Мэйри он произвел благоприятное впечатление. — Не сдавалась Мэри, более мягко добавив:

— Так что нам не стоит сбрасывать его до поры до времени со счетов!

Райдер лишь хрипло крякнул в ответ, на сей раз превосходно изобразив старика. Разговор был закончен.

В приемной военного департамента Мэри вела практически все переговоры. Она представилась как вдова некоего Сэмюэла Фрэнклина, а Райдер изображал ее тестя. По ее словам выходило, что их интересуют некоторые подробности Гражданской войны, а особенно битвы при Шайло и Викс-бурге. Ей бы хотелось разыскать дневник, который ее муж начал вести в день призыва на службу — который не доставили вместе с остальными вещами после его гибели. Ее голосок был еле слышен, робкие манеры подкупали. Предоставив целиком выдуманной истории работать самой за себя, Мэри не навязывалась и никого не заставляла делать для себя одолжений.

На глазах Райдера один барьер за другим рушились перед нею. А кроме того, никто не обращал на парочку особого внимания.

В итоге они оказались в помещении, смежном с основным архивом. Тесная каморка без окон больше напоминала чулан, однако здесь имелся стол, пара стульев и две масляные лампы. Поначалу папки с документами приносил служащий архива, но вот уже и полдень миновал, а Мэри все еще не могла найти то, что якобы искала, и ей позволили самой копаться на полках в главном помещении. Пока она старательно перебирала письма и документы давно прошедших дней, Райдер получил возможность подобраться к более свежим архивам, отражавшим практически весь ход Западной кампании.

Клерки так и не обратили внимание на то, что «старик» сует нос не туда, куда следует. И даже когда его обнаружили бродящим среди полок в помещении архива, никто ничего не заподозрил. Решив, что он просто заблудился, его взяли под ручки и развернули в нужном направлении, обращаясь хотя и осторожно, но возмутительно небрежно. Райдер все стерпел, помня о важности своей цели.

Мэри с умным видом делала выписки из того, что читала. По большей части это были совершенно ненужные сведения — за исключением тех, о которых ее предупредил Райдер. Намного интереснее было бы просматривать те же папки, что и Маккей, однако она не забывала, что здесь основная ее роль — отводить подозрения.

На обратном пути она щедро рассыпала благодарности за содействие, особенное внимание уделив при этом клеркам, имена которых не поленилась выучить. Когда Райдер принялся издавать нетерпеливые звуки, просясь наружу, «вдовушка» мило извинилась за него — ведь полдень уже давно миновал, а знакомство с архивом разбудило в «старичке» столько воспоминаний…

Мэри позволила себе перевести дух, только оказавшись на улице:

— Ну, эту «вдовушку» они надолго запомнят! Неплохо получилось, правда?

— Получилось просто замечательно. Ты была бесподобна.

— Не вздумай меня целовать, — торопливо сказала она. — По крайней мере так, как ты только что собирался!

— Это может нас выдать, верно?

Она охотно кивнула. Интересно, захочет ли он вот так же поцеловать ее, когда в действительности станет стариком? Мэри взяла Райдера под руку и повела вниз по ступенькам.

— Давай прогуляемся. Я едва не задохнулась, просидев весь день в этой каморке. Меня скрючило не хуже, чем тебя.

Райдер не возражал, он также был не прочь размять ноги.

— Ну? — приступила к нему Мэри, не пройдя и нескольких футов. — Ты ведь все мне расскажешь, правда? Что ты разузнал? Наверняка во всем, что мне пришлось прочесть, не было никакого проку!

— А этого никто и не ожидал. Ты действительно желаешь все узнать сию секунду? Но тогда мне придется снова повторять эти сведения слово в слово, когда мы явимся к моему дяде.

В Вашингтоне Уилсону Стилвеллу принадлежал огромный дом викторианской эпохи, обшитый белым тесом, с голубыми ставнями и резными наличниками. В отличие от особняка Гамильтонов, укрытого в глубине огороженного участка, этот дом располагался рядом с дорогой, а от соседних владений был отделен лишь низкой, аккуратно подстриженной живой изгородью. К парадному крыльцу не вела подъездная дорожка. Кареты с гостями останавливались прямо на улице, и их пассажиры добирались до крыльца пешком. Открывавшийся с улицы вид на дом ласкал взгляд и говорил о скромности и отменном вкусе его владельца.

Внутреннее убранство дома вполне соответствовало его внешнему виду. Экономка проводила Мэри с Райдером в просторную гостиную, где предложила им подождать: сенатора еще не было дома. Беглецы предпочли остаться и ждать, а не приходить сюда еще раз. Как только экономка оставила их вдвоем, Мэри с любопытством принялась осматриваться, стараясь вызнать по обстановке как можно больше о владельце этого дома.

— Экономка не узнала тебя под гримом, — промолвила она, рассматривая изящную агатовую фигурку. Гостиную украшала целая коллекция резных восточных фигурок — часть из агата, часть из слоновой кости, — и все до одной очень красивые.

— Она видит меня впервые в жизни, — возразил Райдер, развалившись в роскошном кресле с розовато-лиловой обивкой. — Вот и весь секрет.

— Этого я не знала, — откликнулась Мэри, чье внимание привлекла каминная полка. Она поставила на место фигурку и принялась разглядывать одну из фотографий в дорогой резной рамке. — Это же ты, в форме курсанта Вест-пойнта, — сказала она через минуту.

— Это все сделано лишь для вида, Мэри, — покачал головой Райдер. — Дядюшка готов на все, что, по его мнению, произведет лучшее впечатление на избирателей. Он старается продемонстрировать всем вокруг свой хороший вкус, но это плохо получается, потому что на самом деле он хотел бы жить в таком же особняке, как у Гамильтонов.

Мэри со вздохом поставила фотографию на место и принялась разглядывать остальные. Среди них она нашла изображение Райдера в детстве, а также фотографию, на которой он стоял рядом с отцом и матерью. Младшая его сестра Молли была еще совсем маленькой — ее держали на руках. Обращенное к камере лицо Райдера, носившее смесь суровых черт отца и смуглый оттенок кожи матери, выглядело на изумление независимо. Несомненно, с самого раннего возраста этот мальчик не являлся примером послушания. Рядом стояли свадебные фотографии: одна — Уилсон с невестой, другая — родители Маккея. Крайняя рамка не содержала фото — там помещался тонкий локон золотистых детских волос.

— Это волосы его дочери? — спросила Мэри, приподнимая рамку.

— Верно. Трогательно до слез, не так ли?

— Мог бы попридержать свой сарказм, — обожгла его Мэри сердитым взглядом. — ряд ли твой дядя станет нам помогать, если ты будешь вести себя так отвратительно!

— Я исправлюсь, — ответил Райдер, предварительно переведя дыхание.

В этот момент в гостиную вошла экономка. Она принесла поднос с чаем для Мэри и вином для Райдера. Обслужив обоих гостей, женщина подождала, не будет ли каких-либо приказаний, и удалилась так же молча, как и вошла.

Мэри подозрительно посмотрела на бокал Маккея:

— Ты не пьешь. И почему ты выбрал именно это вино?

— Райдер перед этим попросил принести «Монтраше», причем назвал год желаемого урожая. Как бы странно это ни выглядело, экономка принесла в точности то, что требовалось.

— Тайная страсть моего дядюшки, — произнес Райдер, приподняв бокал. — Погреб — единственное место в доме, где он наплевал на скромность. За то короткое время, что я здесь жил, он перестраивал его дважды, чтобы там поместилась непрерывно растущая коллекция. Дядя постоянно печется о том, чтобы поддерживать в нем необходимую температуру и уровень освещенности, а специальный слуга следит, чтобы все бутылки были плотно запечатаны, и периодически переворачивает их с боку на бок! Не желаешь туда заглянуть?

— Я бы предпочла, чтобы он сам мне его показал, — возразила Мэри. — Ты опять все представишь шиворот-навыворот.

— Превосходный аромат, — заявил Маккей, пригубив из своего бокала.

— И тем хуже для тебя, — не выдержала Мэри. — Ты же нарочно приказал принести его, чтобы подлить масла в огонь!