Музыка двух сердец (сборник) - Северская Мария. Страница 2

Сашка всхлипнула.

В замке входной двери заскрежетал ключ, в квартиру вошла мама.

Сашка выглянула в коридор.

– Мам, привет, – как ни в чем не бывало произнесла она.

Мама взглянула на дочь, колени ее подкосились, и она сползла спиной по двери.

– Господи, что это! Саня, что ты с собой сделала?!

По коридору раскатились яблоки, вывалившиеся из маминого пакета, который она неосторожно поставила у стены. Сашка кинулась собирать.

– Мам, ну что ты. Не переживай, это же всего лишь волосы. Сейчас перекрашу, – произнесла она.

– Не смей! – заорала мама. – Не смей больше трогать голову! С чего ты вообще взялась краситься?! Никогда вроде не собиралась. – Она подошла к дочери и оглядела ее со всех сторон. – Не могла меня подождать до вечера? Приспичило? Такая роскошная грива была, а теперь что?! – Мама взяла в руки зеленую прядь, брезгливо повертела, глянула на свет. – В общем, пока оставь как есть, ты и так волосы полностью испоганила. Через пару недель пойдем в хороший салон.

– Может, завтра? Или лучше прямо сейчас? – подала голос Сашка.

– Волосам надо дать отдохнуть. – Мама вздохнула. – Ничего, походишь пока зеленой. Что делать, если мозгов нет у человека. – Она вынула из Сашкиных рук собранные яблоки и пошла на кухню.

Заболеть на следующее утро у Сашки не получилось, мама сразу просекла ее хитрость и отправила дочь в школу.

Сашкино появление вызвало настоящий ажиотаж.

– Ух ты! Нас посетили зеленые человечки! – вопил Седов. – Спасайся кто может!

– Ты что, Саня, в поклонницы аниме записалась? – Ванька Штирлиц разглядывал ее со всех сторон. – А почему нам не сказала? Мы бы тоже перекрасились. Гарику вон, например, очень пошел бы фиолетовый. А меня вполне устроил бы кардинальный красный. Ты что скажешь, Шорохов?

Гарик разглядывал Сашку так, словно видел впервые.

– Ну ты, Шура, даешь! – наконец произнес он и поцокал языком.

Но больше всех Сашкиному зеленому колеру порадовалась завуч Наталья Николаевна по прозвищу Дурында, ведущая химию.

– Что это такое? – указала она пальцем на Сашкину голову.

– Это – волосы, – ответила девушка.

– Зеленые? – Щеки Дурынды наливались краской.

– Зеленые, – согласилась Сашка.

– Завьялова, а у тебя с головой все в порядке? Ты не заболела ненароком? – голос Натальи Николаевны набирал обороты.

– Наверно, с головой не в порядке, – вздохнула Сашка. – Вот и волосы из нее растут какие-то неправильные. – Она посмотрела в глаза учительницы и сделала виноватое выражение лица. – Наталья Николаевна, вы же знаете, на самом деле я белая и пушистая.

Класс грянул. Ржали все: сидящие впереди девчонки-отличницы и двоечники с задних парт; новенькие и те, с которыми Сашка проучилась девять лет. Ржали Миха и Штирлиц, ржал Гарик, и, наконец, растягивая пухлые, как ее фамилия, губы, громко смеялась Алена.

– Совсем распоясались! – заорала Дурында. – Мне твои, Завьялова, выходки уже поперек горла стоят! Взрослая девушка, а ведешь себя как мальчишка-первоклассник! Тебе в институт на следующий год поступать. Туда тоже придешь вот такая? – Она сделала круговое движение рукой, указывая на Сашку.

– Может, я не буду поступать, – сказала девушка. – Может, я в трампарк пойду работать, водителем трамвая.

– Правильно. Там тебе самое место, – кивнула Дурында. – Народ веселить будешь. А еще в цирк можно, клоуном. В общем, ты меня поняла: чтоб завтра всей этой красоты не было.

Придя домой, Сашка, не раздеваясь, протопала в ванную, вытащила из шкафчика ножницы и одну за другой состригла зеленые пряди. Под самый корень.

Волосы летели на пол, вокруг Сашки образовался целый зеленый ковер, а она все стояла перед зеркалом, глядя себе в глаза. По щекам текли злые слезы. Но вместо своего отражения, вместо своих широко открытых ярко-синих глаз она видела хохочущих над ней Алену и Гарика. Смех отдавался у нее в ушах, множился, звенел, дробился на сотни серебряных колокольчиков.

Тогда Сашка смахнула слезы и взяла с полки мамину новую безопасную бритву. Несколько движений, и голова блестит так, что ею можно пускать солнечных зайчиков.

Когда пришла родительница, Сашка крикнула ей из своей комнаты:

– Мам, сядь, пожалуйста.

– Зачем? – удивилась та.

– Ну сядь, – попросила девушка. Сделала паузу. – Села?

– Ну, села, – отозвалась мама.

– Дашь мне поносить свой оранжевый летний сарафан? – Сашка вышла в коридор. – Вот решила косить под кришнаита.

Мама сдавленно ахнула и подняла руку к виску – покрутить пальцем, но, увидев в глазах дочери слезы, руку опустила.

– Ерунда. Не бери в голову. Волосы – не зубы, отрастут. Еще лучше прежних будут, – сказала она.

– Надеюсь, не тех, которые зеленые, – буркнула Сашка.

Увидев ее на следующий день, химоза схватилась за сердце. Казалось, она навсегда потеряла дар речи.

– Да не переживайте так, Нат Николавна, – сказала девушка. – В стране кризис, вы же знаете, зарплаты всем урезают. Вот мы и решили на шампуне экономить.

Класс к новому Сашкиному имиджу привык на удивление быстро. Теперь девушка носила на голове разноцветный шелковый платок, повязанный на манер банданы, и это ей очень шло. Литераторша Анна Леонидовна даже сказала, что так Сашка стала похожа на какую-то известную иностранную актрису, имени Сашка не запомнила, но к Анне Леонидовне прониклась горячей благодарностью.

Настойчивее всех о причине столь радикальной сначала покраски, а затем стрижки Сашку расспрашивал Гарик. Они шли вместе домой после тренировки, и Гарик то и дело бросал на девушку косые взгляды. Наконец та не выдержала.

– Что? – спросила она.

– Сань, у тебя все в порядке? – задал вопрос Игорь.

– Конечно. – Девушка вскинула голову. – С чего ты решил, что у меня что-то не так? Из-за этого, что ль? – Она небрежно указала на свою голову.

Игорь кивнул.

– Не обращай внимания. Просто неудачный эксперимент, – почти не соврала Сашка. – Так что все ОК. А у тебя как? – Она попыталась придать своему лицу равнодушное выражение. – Как с Винни-Пухом?

– Не зови ее так, пожалуйста, – попросил Гарик. Помолчал, потом закончил: – Пригласил на выходных в кино.

– А она? – Сашка резко остановилась.

– Согласилась.

С тех пор прошло три месяца, но вспоминать о том разговоре все еще было больно.

Теперь Гарик с Сашкой общались редко, все свободное время он проводил с Аленой. А когда Алена бывала занята, Гарик, Штирлиц и Миха собирались, как раньше, вместе, звонили Сашке и звали ее присоединиться. Чаще всего она отказывалась, ссылаясь на неотложные дела.

Из спортзала после занятий Сашка тоже старалась удрать побыстрее. Этому способствовала все та же Алена, в последнее время зачастившая на тренировки. Пухова устраивалась в углу зала на сваленных в кучу матах и наблюдала за Игорем. Она вела себя тихо, как мышка, но Сашка чувствовала ее кожей. Становилось трудно дышать. Сашка ошибалась раз за разом, не могла сконцентрироваться. Дошло до того, что после очередной неудачи к ней подошел тренер.

– Александра, пойдем-ка поговорим. – Он положил руку ей на плечо и подтолкнул ее к выходу из зала. – Что с тобой происходит? – спросил он.

– Не знаю, – честно ответила Сашка.

– Ты совершенно не контролируешь свое сознание. – Тренер вглядывался в ее лицо. – Ты когда последний раз упражнения для медитации делала?

– Я не могу, – сдавленно пробормотала девушка.

– Что не можешь? – переспросил тренер.

– Заниматься больше не могу. Можно, я сделаю перерыв? – Она умоляюще посмотрела ему в глаза.

Тренер вздохнул.

– Ты взрослый человек, Саш, и тебе самой решать, хочешь ты заниматься дальше или нет. Мне, конечно, жаль будет, если ты решишь не продолжать тренировки, но в таком состоянии, как сейчас, это и правда бессмысленно. Отдохни. Подумай.

Думать не хотелось. До появления Пуховой в жизни Гарика и, как следствия, ее визитов в спортзал на тренировки айкидо было единственным, к чему Сашка относилась серьезно – то есть над чем не позволяла себе шутить. В зале она была совершенно другой, нежели в школе, – спокойной, собранной, требования тренера выполняла четко. Единственный раз позволила себе прикольнуться.