Привидение - Стрэнтон Арч. Страница 7

– Шесть раз упоминалось. А что говорилось-то? Серьезно. Я собираюсь выставить еще две работы, а «Нью-Йорк тайме» – очень серьезная газета.

– Молли, то, что пишет «Нью-Йорк тайме» – ерунда. -Жестко заявил Сэм. Он прочел заметку и понял, что критики очень осторожно отнеслись к новому имени. Нельзя сказать, что ее ругали, но и не хвалили. Этакий снисходительный тон. Мол, поглядим, что ты еще сделаешь, малышка. – Там критики – это молокососы, которые только что закончили школу искусств.

Они свернули в темную улицу. Можно было бы и обойти ее, но тогда пришлось бы делать крюк в три квартала. И они, когда ходили в театр, а случалось это довольно часто, всегда возвращались одной и той же дорогой, через эту самую темную улицу. Здесь, конечно, горели фонари, но их было настолько мало, что от света, казалось, становилось только темнее.

– Этой газете, между прочим, сто восемьдесят лет. -Продолжала разговор Молли.

– Да наплевать сколько ей лет. Я все равно читаю там только про спорт. – Сэм замолчал. Несколько минут они шли, не разговаривая.

«И чего я так набросился на эту газету? – Подумал он. -Черт, как бестолково получилось».

Молли шла размеренным шагом, глядя себе под ноги, и Сэму показалось, что она обиделась. Он ошибался, она просто думала. – Твои работы прекрасны. – Мягко, словно извиняясь, сказал Сэм. – Какая разница, что там думают другие? Главное, что я думаю. А я думаю, что они просто великолепны.

Он опять замолчал, и в наступившей тишине отчетливо прозвучал голос Молли:

– Я хочу выйти за тебя замуж.

Это было так неожиданно, что Сэм замер как вкопанный.

– Что? – Удивленно переспросил он.

– Да, – тряхнула головой Молли, отчего ее черные короткие волосы всколыхнулись, и темная прядь упала на лицо. -Я думаю об этом все время. – Она подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза. – Моя жизнь и твоя жизнь. Давай соединим их.

– Ты серьезно? – Сэм растерялся.

– Да. – Она взяла его под руку, и они медленно пошли по самой кромке тротуара. – А что, это для тебя неожиданность?

– Да нет. – Сэм все еще пребывал в растерянности. Все-таки не каждый день делают предложения. – Просто мы никогда даже не говорили об этом.

Молли снова остановилась. Она ждала, что Сэм поцелует ее хотя-бы, но, видно, это признание сильно выбило его из колеи.

– Ты любишь меня, Сэм? – Настойчиво спросила она.

– Ну. а ты сама-то как думаешь? – Он повернулся к ней, стараясь как-то смягчить этот жесткий разговор.

– А почему же ты никогда не говоришь мне об этом? – Она улыбнулась и пошла дальше.

– Как не говорю? Да я твержу об этом постоянно. – С преувеличенной серьезностью парировал он.

– Ты никогда не говоришь мне об этом, Сэм. – Снова повторила она.

Сэм вздохнул и на полном серьезе объяснил:

– Знаешь, ведь некоторые только и делают, что каждые пять минут повторяют эти слова, но это ничего не значит…

Молли замедлила шаг. Они поравнялись с небольшим перекрестком. В обе стороны уходили совершенно темные, почти черные, проемы закутков, которые и улицами-то назвать было нельзя. Так, загаженные щели в лице сияющего города. Зловонные, смрадные. Из тех, на которых мусор вываливают прямо в окно, а протянув руку, можно поздороваться с соседом из дома напротив, даже не выходя из квартиры.

«Господи, нашли местечко в любви объясняться». – Подумала она. Но, тем не менее, сказала:

– Иногда очень хочется это услышать. – Она ждала. Ей, действительно, ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ услышать это. Модли видела, что он почти решился, и, чтобы подтолкнуть его, она добавила: -Мне НУЖНО это слышать.

Сэм понял, что он должен сказать эти три слова, и он сказал бы их, если бы в этот момент…

Из вонючей, густой и липкой, как страх, темноты вдруг появилось странное видение. Лицо человека с широкими скулами, тяжелой челюстью и нависающими над глазами надбровными дугами. Оно скорее могло быть мордой обезьяны, чем человеческим лицом. Густые черные брови, под которыми белели жуткие сумасшедшие глаза, и длинные вьющиеся, давно не мытые волосы только усиливали это ощущение.

Молли стало страшно. Ей захотелось быстрее попасть домой, в их чистую, уютную квартирку.

Человек стоял, задрав вверх подбородок и запрокинув голову, и наблюдал за ними, скрытый темнотой. Пугающий своим молчанием и неподвижностью. На мгновение Молли показалось, что он просто висит в воздухе, чуть покачиваясь в теплом, кисло-винном потоке ветра, выползающего из проема улицы.

– Пошли отсюда. – Давя в себе мерзкий страх прошептала она и, подхватив Сэма под руку, быстро пошла в сторону освещенного фонарями пятачка.

Фигура отлепилась от стены и выплыла на тротуар. Человек напоминал паука. Длинные цепкие руки, засунутые в карманы коричневой куртки, обтянутые потрепанными джинсами худые длинные ноги и странно выгнутая, чуть сутулая спина, широкий крепкий торс. Человек молча, не издав ни звука, пошел за ними, постепенно ускоряя шаг и сокращая расстояние.

– Что ты будешь делать? – Дрожащим голосом спросила Молли.

– Спокойно. Справлюсь. – Сэм почувствовал, как у него начинают мелко дрожать пальцы. Не от страха, он не боялся. Человек был один, и Сэм, всю жизнь занимавшийся спортом, понимал, что у него неплохие шансы. Просто где-то внутри под сердцем вновь образовалась леденящая пустота и тоска, волчья тоска, начала постепенно, капля за каплей заполнять ее, пока не покрыла сердце стылой темной водой.

Как через вату Сэм услышал, что человек догнал их и, развернувшись, резко спросил:

– Что тебе надо?

Перед самым лицом, глядя ему в глаза черным бездонным зрачком ствола, еле заметно подрагивая в напряженной руке, колыхалась «беретта» 25-го калибра.

«Это опасно. Это ОЧЕНЬ опасно. Он может нажать на курок и попасть в Молли».

– Бумажник, быстро! – голос неприятный, какой-то скрипящий.

– Сэм, тяни время! – Срывающимся голосом закричала Молли. Она озиралась в надежде увидеть в полутьме фары машины или какого-нибудь запоздалого прохожего. Тщетно. Ничего.

– О'кей. Ладно. – Глубоко вбирая свежий ночной воздух в легкие, быстро и четко заговорил Сэм. Он достал бумажник и вытащил из него деньги. – Ладно. Вот тебе деньги, только…

– Сэм, осторожнее! – Закричала Молли. Грабитель, вцепившись в бумажник свободной рукой, попытался ударить Сэма рукояткой пистолета в висок.

Сэм успел уклониться и избежал удара. Перехватив руку с пистолетом чуть ниже локтя, он зажал ее под мышкой и, ухватив парня за шиворот, впечатал спиной в кирпичную серую стену дома.

– Ты, сукин сын. – Яростно прохрипел он. Хотя грабитель был выше, зато уже в плечах. Он попытался ударить Сэма коленом в живот, но попал по бедру. Сэм понял, что, если противнику удастся освободиться, им придется туго. И, перехватив зажатую под мышкой руку, начал выворачивать ее, пытаясь заставить парня выпустить пистолет. Тот ударил Сэма кулаком в лицо и резко рванулся вбок, стараясь вырваться.

– Нет! Кто-нибудь, помогите!! Помогите!!!

Молли кричала, и этот крик, отражаясь от стен высоких мрачных домов, катился дальше по улице, затихая вдали слабым эхом. В окнах быстро гас свет.

Двое рабочих из ночной смены, зашедшие перекусить в маленький бар с названием «Нью-Йоркер», который располагался на углу 7-й и Мичиганавеню, вышли из душного помещения на улицу и остановились прикурить. Один из них достал коробок и уже собрался было чиркнуть спичкой по коричневому прямоугольнику серы, как вдруг второй поднял голову и спросил:

– Ты слышал?

– Что? – Из дверей кабачка доносилась музыка, заглушая шумы улицы.

– Вроде, как кричал кто-то?

– Тебе показалось. – Отмахнулся мужчина.

– Да точно говорю, кричал кто-то.

«Помогитеееееееее…» – Слабый крик докатился до них и тут же растаял в шуме бара.

– Вот, только что. Слышал?

– Ага. – Рабочий завертел головой, определяя направление. «…гииитееееее!!!» – и выстрел.

– Это там! – Первый ткнул пальцем в узкий проход между домами. Они поспешили на крик, нырнув в темный закуток между высоких мрачных стен.