Правосудие во имя любви - Бакстер Мэри Линн. Страница 19

Кейт обвела взглядом знакомые стены. Что ж, очень прилично для судейского кабинета, подумалось ей, но здесь была изрядная доля ее усилий.

Когда она впервые вошла в это помещение, доставшееся ей от предшественника, ее неприятно поразила унылая, безликая обстановка. Кейт не захотела с этим мириться и засучив рукава принялась за дело. В результате кабинет приобрел вполне достойный, пусть и не роскошный вид. Главный акцент был сделан на небольшое окно-фонарь, выходящее на оживленный перекресток. Кейт заказала темно-зеленые жалюзи нужного размера, развесила по стенам несколько изящных акварелей и приобрела вместительный книжный шкаф. Перед своим письменным столом она постелила зеленый с серым ковер и поставила два стула с кожаными сиденьями.

Кейт перевела взгляд на стол. Толстая папка настоятельно требовала ее внимания. Однако прежде чем сесть на свое рабочее место, Кейт подошла к окну: на улице слышался какой-то грохот. Мимо здания ползла старая колымага, оставляя за собой густой шлейф выхлопных газов. Кейт покачала головой: вот чем приходится дышать в большом городе.

Остин, расположенный на реке Колорадо и прозванный «воротами в горы» из-за близости Хилл-Кантри, давно стал процветающим центром. Кейт полюбила эти места. Ей с первых минут пришлись по душе обширные равнины и живописные горные склоны, словно накрытые лоскутным одеялом.

Ей часто казалось, что город, особенно в вечерние часы — это сказочная страна, сверкающая мириадами огней. Но пока до вечера было еще далеко, а неотложные дела все настойчивее напоминали о себе. Однако Кейт медлила. Ее замешательство объяснялось характером предстоящего слушания, во время которого должна была решаться судьба ребенка.

Кейт всегда гордилась тем, что не позволяла субъективным пристрастиям влиять на выносимые ею решения. Но сегодня ей трудно было отрешиться от личных переживаний и беспристрастно отнестись к материалам дела.

Ответчик, скромный на вид человек по имени Вейн Гордон, инженер-программист, год назад проходил по делу о растлении приемной дочери. Его осудили условно сроком на один год. Однако он совершил повторное правонарушение такого же рода и должен был вновь предстать перед судом.

Кейт, как могла, отбивалась от этого дела, но никто из более опытных коллег не захотел им заниматься, и в конце концов дело все равно вернулось к ней.

Она вообще старалась не браться за дела, связанные с детьми. Сегодняшнее судебное разбирательство тяжким грузом давило на ее плечи, пробуждая воспоминания о ее собственных поруганных чувствах и о судьбе родной дочери. Ей вспомнился тот давний день, когда Уэйд Джексон сказал ей, что Томас перед отъездом из города бросил ребенка в какой-то придорожной ночлежке.

Тогда Кейт не помня себя бросилась бежать прочь от непотребной ухмылки Уэйда и остановилась только в дубовой рощице. Она обхватила руками толстый дубовый ствол и стояла так, пока не поборола свою бессильную ярость.

Уэйд все выдумал, твердила она про себя. Он просто решил отомстить за то, что она ему отказала. В нем говорила зависть и ревность.

Но ей не удалось себя убедить. Вернувшись домой, она долго стояла у окна своей убогой комнатенки и смотрела, как в стекло хлещет осенний дождь; ее мучило чувство неизбывной вины и страха: а вдруг Уэйд и в самом деле сказал правду? Кейт решила узнать у нового священника адрес Томаса и попытаться разыскать Сэйру. Трудно было поверить, что Томас способен на такую низость.

Что бы там ни болтал Уэйд… Она потеряла и единственную любовь, и новорожденную дочь. Ее раны не заживали, но в душе начало закипать бешенство: она осознала, что Томас никогда не любил ее, он только притворялся, чтобы добиться своего.

— Кейт! — Неожиданный оклик вернул ее к действительности.

В дверях стояла Лесли Стрингер, секретарь суда.

— Извините, я, кажется, не вовремя, — деликатно сказала она.

— Нет-нет, очень хорошо. Просто я витала в облаках.

— Мне казалось, за вами такое не водится.

Кейт слегка смутилась:

— Да, действительно.

Лесли взглянула на нее с любопытством, словно ожидая разъяснений. Но Кейт не стала продолжать, и Лесли перешла к делу:

— Вам пора в зал заседаний.

Кейт протянула руку и взяла судейскую мантию.

— Скорей бы развязаться с этим делом.

— Да уж. — Лесли сделала паузу. — Этому гаду надо яйца оторвать.

Кейт вытаращила глаза, потом рассмеялась:

— Лесли Стрингер, стыдитесь!

Лесли вспыхнула, но не извинилась:

— Это было бы по справедливости.

— Такое решение избавило бы суд от множества затруднений, но, к сожалению, это выходит за рамки моих полномочий.

В кабинете воцарилось молчание. Кейт набросила мантию и застегнула все пряжки, потом подняла голову и застыла, глядя в пустоту.

— Что с вами? — встревожилась Лесли. Кейт едва заметно улыбнулась.

— Все в порядке. Давайте начинать, чтобы поскорее закончить.

XIV

— Встать, суд идет! — судебный пристав Бен Эпплгейт громким простуженным голосом возвестил о начале заседания.

Кейт открыла дверь и размеренным шагом подошла к ступеням, ведущим к судейскому креслу.

— Окружной суд сто шестьдесят пятого округа под председательством достопочтенной Кейт Колсон начинает свое заседание, — возгласил Бен. — Прошу садиться.

Немногочисленные присутствующие подчинились его команде. Все взгляды были устремлены на Кейт.

— Слушается дело номер 14432: штат Техас против Вейна Гордона. Рассматривается ходатайство о замене условной меры наказания тюремным заключением. Обвинение готово к слушанию дела?

Государственный обвинитель Фрэнк Парнелл поднялся со своего места. Он, как обычно, вылил на себя слишком много одеколона, и Кейт чуть не закашлялась от удушающего запаха. Может быть, Парнелл стремился таким образом отвлечь внимание от своей лысой головы и тучной приземистой фигуры. Однако в профессиональном отношении его действия всегда были безукоризненны. Он занимал пост заместителя окружного прокурора.

— Обвинение готово, ваша честь, — сказал Парнелл, вытирая лоб белоснежным платком.

— Защита готова к слушанию дела? — спросила Кейт.

Встал адвокат Альберт Лофтин. Внешне он был полной противоположностью Парнеллу: молодой, светловолосый, видный. И скользкий, отметила про себя Кейт, слушая его вкрадчивый голос:

— Защита готова, ваша честь.

— Итак, — Кейт посмотрела на одного, потом на другого, — желают ли стороны заслушать формулировку ходатайства о замене условной меры наказания тюремным заключением?

— Нет, ваша честь, — отозвался Лофтин.

Кейт обратилась к ответчику:

— Ваше имя Вейн Гордон?

— Да, мэм.

— Мистер Гордон, вы понимаете сущность рассматриваемого дела?

— Да, ваша честь, — ответил за него Лофтин. — Мой клиент был осужден условно, а теперь штат ходатайствует об отмене пробации.

— Мистер Гордон, известны ли вам основания для возбуждения дела о нарушении условий пробации? — Кейт говорила негромко, но отчетливо, глядя прямо на ответчика. Этот высокий сутулый человек понуро смотрел в пол. Он так и не поднял на нее глаз.

— Вам понятен вопрос?

— Да, мэм.

— Как вы расцениваете предъявленные вам обвинения?

— Я не виноват.

Кейт нахмурилась.

— Считаете ли вы предъявленные обвинения обоснованными или необоснованными? Говоря, что вы невиновны, утверждаете ли вы, что обвинения в нарушении условий пробации необоснованны?

— Да, мэм, — сказал Гордон.

— Понимаете ли вы, что штат ходатайствует о замене пробации, то есть условного наказания, тюремным заключением? — спросила Кейт, борясь с нарастающим раздражением. — Для этого не требуется проведение нового слушания с участием присяжных.

Ответчик по-прежнему не смотрел ей в глаза.

— Ясно, мэм.

— Значит, вы это понимаете. Но при этом утверждаете, что обвинения в повторном правонарушении во время пробации необоснованны. В связи с этим вы требуете от штата доказательств вашей вины. Это так?