Госпожа генеральша - Бестужева-Лада Светлана Игоревна. Страница 6

— Валентина свет Максимовна заботится. Стол — как в ресторане. Я ей приплачиваю, конечно… за качество обслуживания.

«Мог бы сказать: без тебя все-таки не то, дома тоскливо. Нет, не скажет. Ему, кажется, даже легче, что я не торчу вечерами у окошка в кухне и не высматриваю его приход… Квартиру, наверное, запустили до невозможности. Но ведь мужикам это без разницы».

— А почему ты сказал, что ВАК теперь быстро все решает? — поинтересовалась она, чтобы хоть что-то спросить.

— Да потому, что сейчас защищаются только дураки вроде меня, — с неожиданным озлоблением ответил Евгений. — Зарплата остается прежней, в должности меня никто повышать не собирается, ассигнования на опыты урезают бесконечно. В общем, мрак. Надо что-то придумывать, пока институт совсем не прикрыли.

— Ваш институт? Да у вас же почти сплошные госзаказы…

— Были, — все так же желчно завершил фразу Евгений. — Государства-то уже практически нет, спустись с небес на землю.

— Меня уже спустили, — сообщила Анна. — Наш Совет разгоняют.

— Давно пора, — хмыкнул Евгений. — Та еще богадельня.

Анна ждала закономерного вопроса, куда же она теперь денется, но так и не дождалась. Похоже, Евгения это вообще не интересовало. Но оказалось, что она слегка ошиблась.

— А может, оно и к лучшему, — продолжил Евгений после небольшой паузы. — Я, видишь ли, прорабатываю одну комбинацию… Контракт на три года за рубежом. Если все пойдет нормально, приедете с Шуркой ко мне…

— Насовсем? — с ужасом спросила Анна.

— Что ты так переполошилась? Что тебя здесь держит, объясни, сделай милость. Работа? Роскошная квартира? Интересная жизнь?

— Нет, но эмигрировать…

— Пока никто про эмиграцию не говорит, — оборвал ее Евгений. — Пожить в цивилизованной стране, заработать нормальные деньги, вот и все, чего я хочу. А вернуться сюда можно в любое время, было бы желание. Ты все-таки безнадежный совок, Анка.

— Какая есть, — сказала она, сдерживая подступающие слезы. — И как скоро ты собираешься…

— Не завтра, успокойся. Пока еще все в стадии проекта. Но главное сделано: диссертацию я защитил. Ладно, мне пора. Будь умницей, поправляйся скорее.

Он приложился к ее щеке с дежурным поцелуем и с видимым облегчением покинул палату.

Инна, вернувшаяся из холла с очередной встречи с мужем, застала Анну в слезах:

— Опять? Что еще случилось? Твой благоверный тоже работу потерял?

Анна, путаясь в словах и всхлипывая, довольно бессвязно пересказала содержание разговора.

— И что ты ревешь? — удивилась Инна. — Устроится мужик за кордоном, потом высвистит тебя с сынулей и заживете по-человечески. Ты молодая, красивая, заездил тебя только быт тутошний, вот и все. А там — расцветешь.

Анна покачала головой:

— Что-то мне кажется, все будет совсем не так замечательно…

— Когда кажется; креститься нужно, — резко сказала Инна. — Думаешь, не вызовет? Хочет тебя бросить? Глупая, для этого совершенно не обязательно уезжать за границу. У нас в одной Москве сотни пар ежедневно разводятся. Ну-ну, только не реви, ради Бога, это же я так, предположительно. А сама прикинь: мужик защитился, скинул многолетний груз, у него стресс сильнейший…

— От радости, что ли?

— Представь себе, от этого тоже. Ты — в больнице, дома наверняка небольшой бардак. В такой обстановке трудно сохранять хладнокровие и выражать нежные чувства.

— Но твой же муж…

— Правильно воспитан, — хмыкнула Инна. — Попробовал бы он вести себя по-другому. Я лично ему в такой ситуации не завидую.

— А я тебе завидую. Я не умею вот так… жестко.

— Жестко? А разве можно по-другому? Милая моя, жизнь нужно брать за морду, и поворачивать ее так, как тебе нужно. А не изображать из себя скорбящую богоматерь, мужики этого не ценят, поверь мне. Они, как это ни смешно, искренне верят, что женщина — существо слабое, и без них ни в коем случае не проживет.

— Так я же…

— А ты, Анечка, сильная женщина. Ты все сама, всегда сама, про тебя можно забыть и не волноваться: ты выкарабкаешься. Мой Эдик думает, что если он меня оставит, я тут же повешусь или отравлюсь, потому что к жизни не приспособлена ни капельки. И я позволяю ему так думать. Более того, культивирую этот образ, хотя самым распрекраснейшим образом могу со всеми проблемами справиться сама.

— Мудрая ты женщина, — прошептала Анна.

— Нет, просто земная. Я ведь Эдика семь лет обхаживала, пока он на мне жениться решил. Учились вместе в полиграфическом, он парой курсов старше, москвич, красавец, из хорошей семьи. А я — пермячка, перебивалась на стипендию, место в столичном издательстве зубами выгрызла, а супруга своего измором взяла. Какие невесты вокруг крутились — красавицы, умницы, с родителями, дачами, машинами… Всех перетерпела, смогла так сделать, что без меня Эдику плохо, а со мной — полный кайф. А когда поняла, что он детей иметь ну ни в какую не хочет — тут-то и подловила: дала понять, что со мной таких проблем не будет. И вообще все будет так, как он скажет, потому что я без него — никто и зовут меня никак…

Анна слушала темпераментную исповедь Инны, затаив дыхание.

— Он до сих пор не понял, что карьеру ему я выстроила, точнее, вылежала с кем надо. Докторскую защитил, директором издательства стал, все его мечты, как по мановению волшебной палочки исполнялись. А когда роли-то переменились, он уже этого не заметил. Привык со мной советоваться, привык обо всем мне рассказывать, привык носиться со мной, как с хрустальной вазой. Я же без него пропаду, я же для него всем пожертвовала: карьерой, возможностью иметь детей… Вот так-то. Иначе вернулась бы в свою Пермь и сидела бы там в какой-нибудь пыльной дыре младшим редактором. Пик везения — выйти замуж за директора магазина. Нет, это не для меня…

— Я бы так не смогла, — искренне сказала Анна. — Сил бы не хватило.

— Вот-вот, а со стороны ты выглядишь совсем наоборот. Благополучная, устроенная, всем довольная. Так с какой стати с тобой церемониться? Везешь свой воз — и вези, никто помогать не будет.

— Ты же помогла работу найти.

— Я, Аннушка, воробей стрелянный, людей на своем веку повидала — всяких. И тебя, уж извини, насквозь вижу. Торговать в кооператив какой-нибудь ты не пойдешь — не то воспитание, да и характер не тот, свое дело открыть — это тоже уметь надо, а ты не умеешь. Так и будешь сидеть в своем уголке, грызть сухую корочку и ждать, когда времена изменятся к лучшему. А они сами по себе не изменятся. И потом разве это помощь? Это я Эдику своему очередное благодеяние сделала — надежного, ответственного сотрудника нашла. А тебе при этом просто повезло. Хотя… Из бывших твоих коллег, если честно, никого бы к мужу в издательство сватать не стала. Тунеядки и халявщицы по призванию.

— Ну уж и тунеядки, — обиделась было Анна за сослуживиц.

— Хорошо… бездельницы, — легко поправилась Инна. — Между прочим, они уже все пристроены, подсуетились, прежде чем к тебе с благой вестью наведаться. Тебя это ни на какие мысли не наводит?

— Нет, — растерянно покачала головой Анна.

— Девушки ловили благоприятный момент: вдруг предложили бы действительно хорошее место. Так на него однозначно тебя бы взяли. Но — не срослось, пришлось по-другому устраиваться. Вот тут уже можно тебя информировать, терять больше нечего. Ладно, милая. Поздно уже, сейчас наши преферансистки прискачут, давай-ка спать готовиться. Меня, кстати, послезавтра выписывают, а тебя?

Анна пожала плечами.

— У врача спросить ты, конечно, стесняешься? Эх, Анна, Анна, до чего ты к жизни не приспособлена! Ладно, я завтра с сестричками пошушукаюсь, может, что узнаю…