Не отрекайся от любви - Дьюран Мередит. Страница 35

– Наверное, перспектива брака его расстроила, сказала Дельфина. – Это часто бывает.

Бог не может быть таким жестоким.

Он внезапно двинулся и в два шага оказался рядом с ней. Схватив за запястье, он так резко повернул ее к себе, что зашелестели юбки.

– Эмма, – сказал он. Его рука двинулась вверх, к ее плечу. Леди Эдон задохнулась, Дельфина что-то изумленно пролепетала.

– Джул, что… – начал было лорд Локвуд. Рука Джулиана остановилась у изгиба ее шеи.

– Ты здесь, – прошептал он. – Это ты.

Эмма задрожала. Или это его рука дрожит?

– Да.

Нет. Все неправильно. Она репетировала совсем другую сцену. Предполагалось, что он станет игнорировать ее. Что они сделают вид, будто не знают друг друга.

Его рука напряглась. Но Эмма не чувствовала боли. Она услышала его долгий выдох.

– Господи… Эмма. Что… как?…

– Джулиан, – шагнул вперед Локвуд. – Джулиан, отпусти ее.

– Джулиан, ты устраиваешь сцену, – прошипела леди Эдон.

Замешательство Эммы становилось все очевиднее. Глаза Джулиана не отрывались от нее. Она взглянула поверх его плеча. Люди вокруг смотрят и перешептываются. Ее платье все-таки очень открытое. Декольте прикрыто косынкой. А рукава такие длинные. Мало мест, где можно коснуться ее кожи. Разве что впадинка у основания шеи, там, где сходились ключицы. Рука Джулиана распласталась по ее плечу, и большой палец лег в эту впадинку, словно проверяя пульс. Так, будто он имел на это право.

Это отрезвило Эмму.

– Катись ко всем чертям! – проговорила она. – Убери руки.

Локвуд стиснул запястье Джулиана и с усилием отвел его руку.

– Оберн! Ради всего святого!

– Давно ты здесь? – Его глаза горели.

Эмме хотелось его ударить. Ее охватила нервная дрожь.

– Не больше часа, – сказала она, – а теперь ухожу. – Она повернулась, и Джулиан, подавшись вперед, поймал ее руку.

– Черт побери!

Она выдернула руку.

– Если ты еще раз прикоснешься ко мне…

Локвуд выступил вперед, и Джулиан издал гортанный звук.

– Хорошо, – спокойно сказал Локвуд. – Давайте перейдем в мой кабинет. Там всe обсудим.

– Да, я многое хотела бы обсудить, – сказала леди Эдон. – Но возможно, не с вами.

Обсудить? Усевшись в кружок и потягивая шампанское?

– Нет. – Эмма повернулась к Джулиану. – Уйди. – И шагнула в толпу.

Комната кружилась перед ее глазами, словно она слишком много выпила, хотя в действительности Эмма лишь пригубила шампанское. Как он посмел коснуться ее! В этом нелепом доме она найдет место, где можно будет грохнуть кулаком в стену, а потом соскребет со своего горла его прикосновение. Эмма проталкивалась сквозь толпу гостей, не замечая, кого и куда она толкнула. Вслед ей летели недовольные восклицания. Ее это не волновало. Пусть кричат.

– Локвуд, – с трудом выговорил Джулиан, – отпусти или я тебе руку сломаю.

Он быстро смешался с толпой. Эмму найти было нетрудно. За ней шлейфом тянулся хаос. Разлитое шампанское. Хруст стекла под ногами. Жалобы гостей. Джулиан следовал за нею и появился в музыкальном салоне как раз в тот момент, когда она выходила сквозь дальние двери в сад. Подходящее место.

Однако это не Дели. Неделю стояла отвратительная погода, после недавних штормов ночь была холодной и мрачной. Когда он спускался к лужайке, сильный ветер швырнул в кроны деревьев пригоршни дождя. Джулиан остановился, напряженно прислушиваясь. Если бы они не столкнулись здесь, он все равно нашел бы ее.

Эта мысль на миг проникла в его затуманенное сознание. Нашел бы!

Что- то зашелестело в старых кустах, привлекая внимание. Джулиан двинулся на звук, медленно и бесшумно.

Эмма сидела за живой изгородью на краю мраморного фонтана, поставив на колено бутылку шампанского. Большой палец кружился вокруг горлышка. Подняв тяжелую бутыль, она сделала большой глоток. Это что-то новое, смутно отметил Джулиан. Пить из бутылки. Такого ему видеть не доводилось. Как небрежно она это делает.

Она опустила бутылку. Повернула голову. Эмма. Это, бесспорно, она. Снова то же ощущение. Словно чья-то рука вцепилась в его внутренности и выворачивает их.

– Я же сказала, не смей преследовать меня.

Джулиан долго стоял на месте, переваривая смысл сказанного. Она жива. Жива! Не преследовать ее?

Внезапно туман в его мозгу рассеялся от могучей вспышки гнева.

– Я думал, что ты умерла!

– Умерла! – Эмма наклонила голову набок. – Умерла? Как же так, ваша светлость? Вы определенно могли придумать лучшее оправдание! А куда в таком случае делось мое состояние? Или герцог воображает, что деньги можно потратить из могилы?

Новый порыв дождя налетел на сад. Скоро начнется ливень. Джулиан не настолько доверял себе, чтобы приблизиться к ней.

– Давно ты в Лондоне?

– Нет.

– Сколько?

– Неделю.

– А где жила до этого?

– В Девоне.

– А там?

– Три года… – Она пожала плечами. – Да, пожалуй, уже три.

– Три года, – прошептал Джулиан. Девон. Проклятый Девон. Всего-то один день на поезде. А он… он обыскивал Лондон, как призрак, заглядывал во все закоулки, скорбя о ней, обезумев от горя…

– Как ты… выбралась из Индии?

Эмма прищурилась:

– Если ты хочешь проследить мой маршрут, то не найдешь кают и купе, забронированных на мое имя.

– Черт бы тебя побрал, – запальчиво сказал Джулиан. – Ты хоть понимаешь…

– Вас, наверное, уже ждет невеста.

– Ради всего святого, почему ты не пришла ко мне?

Эмма вскочила.

– Ты спрашиваешь, почему я не пришла к тебе?! Я… – Она на мгновение отвернулась. – Как ты смеешь, негодяй! Ты и представить себе не можешь, через что я прошла, ожидая, когда ты… – Эмма резко оборвала фразу, – Нет. С этим покончено. С тобой покончено. Давно. – Она махнула бутылкой. – Идите в дом, сэр. Леди Эдон, видимо, уже ищет вас.

– Ты в своем уме?! – взревел Джулиан. Он не знал, что сделать со своим гневом. Он злился на нее. На нее! – Ты воображаешь, что я уйду? Четыре года я считал тебя мертвой, и теперь ты… неожиданно появляешься в моей жизни и ждешь, чтобы я… Чего ты ждала? Господи! Что я вежливо поклонюсь? Позволю Локвуду представить нас друг другу, словно мы не знакомы?

– Мы не знакомы, – отрезала Эмма.

– К черту. Ты дашь мне объяснение.

– Объяснение? На, получай. – Она швырнула в него бутылку.

Бутылка пролетела так близко, что воздух засвистел у его щеки. Джулиан не шелохнулся. Эмма не сводила с него глаз. Он смотрел ей в лицо.

– Учись целиться, – сказал он.

– Непременно.

– Ты знала, что я жив. Тебя это не удивило. И ты даже… Эмма… Господи! Ни весточки, ни письма.

Она шагнула к нему:

– В свое время тебе бы следовало выражаться яснее. Очевидно, я тебя тогда не поняла. Ты сказал, что приедешь за мной, и я подумала, что ты это сделаешь. И я ждала. Представь себе, Джулиан. Я ждала в Курнауле. Бежав из Сапнагара после того… что там случилось. Ждала. Потом, когда ты не появился, я ждала тебя в дороге, на каждом постоялом дворе. Потом в Калькутте. Месяцами. Бог мне помог. Кто знает, где бы я оказалась, если бы Маркус не сказал мне…

Он сжал ее плечо:

– Что он сказал?

Эмма отвернулась, тяжело дыша. Лицо ее пошло пятнами. Джулиан рассматривал ее. Никаких веснушек. Волосы каштановые, без выгоревших прядей. Время истончило линии ее шеи и плеч. Она стала красивой женщиной. Если она не заговорит, он ее задушит.

– Что сказал Линдли? Ее подбородок дрогнул.

– Он сказал мне, что ты уже покинул Индию. И это… – Ее веки, затрепетав, на миг опустились. – Это было правдой, – спокойно закончила Эмма.

Все в нем померкло, будто погасили свечу. Джулиан словно видел себя со стороны, губы его с трудом выговорили:

– Я искал тебя.

Тишина.

– Я искал тебя долгие месяцы.

– Неужели? – Эмма разглядывала осколки бутылки. – Как жалко. Не надо было ее бросать. Мы могли бы выпить за наши усилия.

– Ты мне не веришь.

Она слегка пожала плечами: