Не отрекайся от любви - Дьюран Мередит. Страница 48

– Если ты не скажешь мне, как ты их получила…

– Не скажу!

– Тогда, черт побери, скажи, где их прячешь!

– В раме одной из картин. – Эмма подошла к столу. Тетрадь в красном кожаном переплете была открыта на чистой странице. Перевернув лист, Эмма вела пальцем по перечню картин. – Ох, Джулиан, они в картине, которую я продала!

– Господи, почему…

– Я не хотела их видеть! – Эмма повернулась к нему. – И не могла уничтожить. Я пыталась, я…

– Почему?! Почему не могла?

Эмма покачала головой.

– Теперь они у мистера Колтхерста.

– Колтхерст! – Джулиан провел рукой по лицу, по волосам. – Майкл Колтхерст. Конечно, творчество мисс Ашдаун в его вкусе! Локвуд продал твои картины этому ублюдку?

– А что такое? Разве он не должен был этого делать?

Джулиан покачал головой:

– Эмма, письма необходимо вернуть. Мы должны знать, что в них написано. И кто их написал.

– Да. – Она невидящим взглядом смотрела на Поппета. Потом, словно очнувшись, сказала: – Я должна отнести его Дельфине. Я говорю о Поппете.

– А я найду лорда Чада.

– Что?! – вскинулась Эмма. – Ты с ума сошел? Ты не можешь ему сказать! Он член парламента.

Джулиан насмешливо поднял брови:

– И я тоже.

– Ты понимаешь, что я имею ввиду, – нетерпеливо сказала она. – Знай он, что мои картины – свидетельство сговора об убийстве мирных жителей, он не позволил бы мне выставить их! Он боялся бы скандала, последствий для правительства! Ведь последствия были бы. Это вызвало бы ужасное возмущение… он никогда не решился бы показать их…

– Поскольку боялся бы за твою жизнь, – мягко закончил Джулиан. – Эмма, ты не можешь выставлять картины, не важно, будет скандал или нет.

– Я должна устроить эту выставку. – Эмма не могла справиться с дрожью в голосе. – Нельзя ее отменять. Это единственная причина, по которой я осталась. Послушай, я найду письма и тайно передам властям. Все может произойти очень тихо, никто не должен знать, что они связаны с картинами. В конце концов, сколько людей умеет читать на языке урду? И даже если прочитают, кто задумается над этими строчками?

– Рассуждай здраво. Ты продала картину, в раму которой спрятала письма. Ты не можешь заехать с визитом и начать крушить чужое имущество. Тем более – к Колтхерсту. Этот человек… э-э… не джентльмен. А лорд Чад сумеет получить разрешение правительства или передаст дело в полицию.

– В полицию?! – Эмма знала, что выдает себя, но ее это уже не волновало. – Нет! Никто во всей Англии даже не взглянет на мои картины, если с ними будет связан отвратительный скандал. Со мной будет покончено! Окончательно и бесповоротно!

– Но ты останешься жива, – сказал Джулиан. – Господи! Эмма, ты не можешь ставить эти картины выше своей жизни!

Никогда ей так не хотелось кого-нибудь ударить. Как он смеет говорить о ее творчестве как о чем-то тривиальном и мелком? Речь не о тридцати картинах! Речь о ее будущем как художника, о мечте, ради которой она жила, о цели, которая сохранила ей рассудок и помогла выжить, когда никто и ничто не помогло. И меньше всего он!

– Я хочу рискнуть, – сказала она. – А вы держитесь от этого подальше, ваша светлость.

– Чтобы считать себя виноватым, когда тебя убьют? – жестко спросил Джулиан.- Спасибо, нет, мисс Мартин. Я уже однажды перестрадал это и не хочу пережить такое снова.

– Послушай меня! Я верну письма. Даже если мне придется вломиться в дом Колтхерста.

Джулиан долго смотрел на нее. Потом его глаза прищурились.

– Значит, вот куда ушла твоя страсть. Высохла в красках.

– Да, – сказала Эмма. – По крайней мере, ты меня хорошо понимаешь.

Какой резкий у него смех.

– Тогда твой набросок чертовски хорош. – Она подняла бровь, и Джулиан добавил: – Объемность, моя дорогая. Как неудобно было бы, если бы твоя любовь ограничивалась двумя измерениями.

– Да, тогда бы мои картины никого не тронули. А теперь расскажи мне о Колтхерсте. Ты его знаешь? И действительно уверен, что он не снизойдет к моей просьбе?

– Я знаю его лучше, чем мне хотелось бы. Не советую привлекать к себе его внимание. – Джулиан задумчиво потер подбородок. – Ну ладно. Если ты настроена это сделать… Колтхерст открывает свой дом для гостей один раз в месяц. Завтра вечером.

– Превосходно. Если ты поможешь мне получить приглашение…

– Он не принимает одиноких посетительниц. Мы пойдем вместе.

Эмма ответила не сразу.

– Ты хочешь помочь мне? Спасибо. Я буду очень рада.

– Сомневаюсь. Тебе придется переделать какое-нибудь свое платье. И подобрать вуаль погуще.

Эмму охватило неприятное предчувствие.

– В-вуаль?

– Да. – Его рот скривился в улыбке. – Ты будешь изображать мою любовницу. Не бойся, в доме Колтхерста ты не встретишь тех, кто тебя узнает.

Изображать его любовницу? Эмма не могла представить, что это за собой повлечет.

– Нет. Если тебе нужна любовница, ты можешь взять миссис Мейхью.

– Чтобы сделать за тебя грязную работу? – изогнул бровь Джулиан. – Болтаться по дому, взламывая рамы картин?

У нее загорелись щеки.

– Да, это глупая идея. Я пойду с тобой. Но не как твоя любовница, а…

Кузина? Смешно. Оберн слишком известен, чтобы у него внезапно объявились родственники.

– Какое трудное положение. – В голосе Джулиана вдруг зазвучало сочувствие. – Бедная Эмма. Ты не можешь решиться? И задаешься вопросом, как далеко все зайдет? А на что ты согласилась бы ради своей карьеры? Может, ты даже позволишь себя обнять, если ситуация того потребует?

Презрение в его голосе застало ее врасплох. Оно относится к ней или к нему самому?

– Я… я… – Конечно, презрение относится к ней. Думать иначе она не должна – это слишком тревожно. – Ты прав, – быстро проговорила Эмма. – Я сказала глупость. Конечно, я сделаю все, что ты считаешь необходимым.

Ожидал ли он этого? Когда Джулиан выдохнул, на его лице не отразилось никакой реакции. Он посмотрел вниз, и Эмма проследила за его взглядом.

– Бедняжка Поппет, – снова сказала она. – Отнесу его Дельфине.

– А я займусь приготовлениями к завтрашнему дню.

Глава 17

Часы пробили полночь. Эмма проскользнула к входной двери мимо спавшего в своей комнатке слуги. Ночной воздух был свеж, и она накинула соболий капюшон накидки. Сквозь густую вуаль, скрывавшую лицо, было плохо видно. Вслепую она протянула руку, и крепкие руки Джулиана, подняв, усадили ее в карету.

Устроившись на сиденье, Эмма вздохнула с облегчением.

– Надеюсь, никто не слышал, как я ушла. Двери ужасно скрипят. Представляю себе, как лорд Чад стал бы рыскать по улицам в халате!

– Ему никогда не придет в голову пойти туда, куда мы отправляемся.

– Это звучит зловеще.

– Так и есть.

Эмма подняла вуаль, чтобы разглядеть Джулиана. Он оделся официально: черный фрак, строгий галстук.

– И все же какого рода это место?

– Своеобразное.

– Может, ты потрудишься уточнить? Или предпочитаешь, чтобы я от удивления выдала себя?

Джулиан пожал плечами:

– Это своего рода неофициальный клуб для публики более фривольной, чем может вообразить твоя кузина.

– Значит, оргия.

– Да. Не прикасайся там к еде и напиткам. Не улыбайся никому, кроме меня.

– Значит, я должна тебе улыбаться?

– Если у тебя возникнет такая прихоть.

– И как часто такой каприз должен посещать твою любовницу?

Джулиан долго смотрел на нее с непроницаемым видом.

– Все зависит от того, какие отношения нас связывают.

– Думаю, что ты не привел бы туда девицу, с которой едва знаком. Отношения должны смахивать на официальную связь.

– Нет, я не это имел в виду. – Эмма ждала, и он снова пожал плечами. – Если наша цель – Колтхерст, мы должны показать, будто нас связывает нечто… необычное.

– Все же тебе придется выразиться определеннее.

– Возможности довольно широки.