Не отрекайся от любви - Дьюран Мередит. Страница 8
– Клади сюда, – сказал он. – Потом ты уйдешь, а я буду смотреть тебе вслед. Мне доставит удовольствие наблюдать уход англичанина, потому что это наводит на мысль о времени, очень скором, когда все индийцы увидят то же самое.
Джулиан бросил кошелек в пыль и повернулся. В лунном свете его длинная слабая тень стелилась перед ним, выводя из руин.
Вечернее мероприятие было в полном разгаре. Женщины изнемогали от жары в душных платьях, мужчины были в парадной форме. Оркестр играл быстрый, с некоторым пренебрежением к первоисточнику, вариант вальса. Эмма стояла в центре комнаты с хозяйкой, ширококостной потной женщиной преклонных лет. Миссис Камерон сочувственно вздохнула и больно сжала руку Эммы.
– Я слышала о кораблекрушении. Какая беда, дорогая. Благодарите Бога, что у вас есть полковник Линдли, который ждал вас!
– Да, – пробормотала Эмма, – полковник Линдли слишком хорош для меня.
Женщина продолжала смотреть на нее, от ее потной ладони перчатка Эммы стала влажной.
– И как долго вы плыли, дорогая? Вы должны простить мое любопытство, но мы все были так взволнованы. Ведь это самое захватывающее событие, которое произошло здесь за долгие годы.
Эмма удивленно посмотрела на нее – оказывается, ее личная трагедия заинтересовала всю британскую Индию. Маркусу пришлось дважды кашлянуть, чтобы вывести ее из оцепенения.
– М-м… по-моему… неполный день.
– В полном одиночестве, в воде! – задохнулась миссис Камерон. – А в это время все те, кто был вместе с вами на судне, погибли и мертвые лежали на океанском дне!
– Да, именно так и было, – нехотя кивнула Эмма.
– А капитан, который нашел вас… ирландец, я слышала? – Женщина наклонилась вперед, ее очки, соскользнув с носа, болтались на одной дужке. – Вы были вынуждены делить помещение с его командой?
Маркус покровительственно обнял Эмму за талию.
– Я лично с ним встречался: Славный малый, уступил ей свою каюту, правда, награду взял не колеблясь.
Миссис Камерон искоса посмотрела на полковника:
– Деньги? Но ведь то, что вашу леди доставили вам, дороже любых денег.
Маркус согласно поклонился, и, потрепав Эмму по руке, хозяйка дома отпустила их. Как только они с Маркусом отошли, Эмма попыталась поправить перчатку, сдвинутую с ее руки миссис Камерон.
– Какие отвратительные сплетни!
– Она была права, сказав, что здесь не происходит ничего такого, о чем можно поговорить. – Маркус потянулся за пуншем. – И тут появляешься ты. Вообще-то миссис Камерон хорошая женщина и пользуется уважением в нашем обществе.
– Слава Богу, что у меня есть собственное мнение. – Поглядывая по сторонам, Эмма потягивала пунш. Ее мимолетный взгляд, казалось, послужил сигналом: стайка девушек выбралась из отдаленного угла. Когда они приблизились, все в пене пастельных оборок и лент, Маркус незаметно одернул сюртук.
– Будь с ними полюбезнее, – шепнул он. – Это подруги дочерей вице-регента.
Кивнув, Эмма улыбнулась, когда Маркус представлял ее, однако девушки, не обращая на нее внимания, стали упрекать Маркуса в проигранной партии в крикет. Эмме это было только на руку. Ей нечего было им сказать, и она быстро оставила попытки следить за беседой. Она бесцельно мяла кусочек воска, упавший на перчатку, когда приглушенный разговор за спиной привлек ее внимание.
– Она ужасно глупа, – говорила женщина. – Он на нее второй раз не взглянет.
– Еще как взглянет, – возразил ехидный голос. – И не раз, правда, никогда не женится.
– Летти! Ты намекаешь…
– Этот человек – истинный повеса, Маргарет. Говорят, он чувствует себя среди женщин как рыба в воде. Ба, да на прошлой неделе Тереза Марч видела, как миссис Лейк выходила из его бунгало в десять часов утра!
– Не может быть! Ее муж только что вернулся из Симлы!
Эмма отпила большой глоток пунша. Вдруг они говорят о Маркусе?… Что, если он крутит роман не с одной женщиной, а с двумя?…
– А ты думаешь, мистер Лейк не знает? Конечно, знает. Но ничего не может с этим поделать! О меткости маркиза известно на трех континентах.
Маркиз? Эмма улыбнулась. Какую изнуряющую жизнь, должно быть, ведет лорд Холденсмур. Похоже, он замешан во всех скандалах, которые случаются в мире.
– Но он не в армии…
– Нет, ведь ему никогда не получить чин. Как ему можно доверять? В конце концов, он из туземцев.
Повисла короткая пауза, и, подняв глаза, Эммалайн взглянула на окружающих. Они, казалось, не обращали на нее никакого внимания, так что она позволила себе сделать маленький шаг назад.
– …дьявольски красив и к тому же станет герцогом. Я ее не виню…
– Но кровь, Летти! Уверена, ты не захотела бы марать себя браком с цветным.
– А почему меня это должно волновать, если ее величество это не беспокоит? Ведь брак его родителей признан законным.
– Ну, не знаю. Он всегда смотрит на женщин так, будто… тайком смеется, словно знает какую-то греховную тайну…
– А мне нравится, когда от мужчины исходит какая-то опасность. Это добавляет ему шарма.
Послышался смех, а вслед за ним:
– Бедный Джордж! Тогда у него нет ни малейшего шанса!
– Конечно, нет. Почему меня должно удовлетворять семейство, которое, вероятно, сделало состояние на торговле оловянной утварью в Эссексе? Хотя порой я чувствую угрызения совести, потому что Джордж меня просто обожает. Знаешь, только вчера он сказал…
Потеряв интерес к разговору, Эмма повернулась к Маркусу. Стайка девушек распалась, с ним осталась одна блондинка, которую он держал под руку, оба были увлечены беседой. Возможно, Маркус уже готовится к новой интрижке.
– Простите, полковник Линдли…
Парочка от неожиданности вздрогнула. Как мило: они напрочь забыли о ее присутствии. Эмме казалось, что она должна бы чувствовать боль. Но испытывала она лишь слабое раздражение.
– Еще пунша? – спросил Маркус. Эмма подняла свой недопитый бокал:
– Нет, я ненадолго выйду. Я скоро вернусь.
Маркус поклонился, Эмма выскользнула из зала и поднялась по лестнице.
В дамской комнате было тихо. Только приглушенная увертюра к вальсу доносилась снизу и казалась мелодией из другого мира. В углах мерцали масляные лампы, их неверный свет бросал на стены диковинные тени, странные фигуры танцевали под странную музыку.
Эмма села. Одиночество устраивало ее. Она знала, что комната окажется пустотой. Дамам еще слишком рано поправлять платья и перчатки. Позже здесь будет масса взволнованных леди и их горничных, спешно подшивающих подолы и отскребающих пятна. Очарование теней исчезнет, а музыку заглушат жалобы и сплетни.
– И это моя жизнь, – прошептала Эмма.
Разве этого она ждала, когда бесконечными часами боролась за жизнь в океане под палящим солнцем. А все люди с того корабля мертвыми лежали под ней. Какой жуткий, кошмарный образ. Ее ноги, маленькие, голые, бледные, взбалтывали воду над телами родителей…
Звук собственного рыдания заставил ее вздрогнуть. Эмма прижала ладонь к дрожащим губам. Как странно, что она сейчас плачет, ее глаза так долго оставались сухими. И все же…
– Мама… – прошептала она.
Мама хотела для нее этой жизни. Но почему? Мама говорила, что брак не имеет отношения к любви, но как в это поверить? Она любила мужа, смеялась и плакала с ним, ухаживала за ним, когда он болел. Их объединяло нечто драгоценное и редкое, и все-таки она подтолкнула Эмму к браку с Маркусом, зная, что у дочери не будет того, что есть у нее. Разве это справедливо? Как ее мать могла это сделать?
Возможно, маму просто не волновало ее счастье…
– Довольно! -Звук собственного голоса испугал Эмму. Спустя какое-то время, отдышавшись, она подошла к зеркалу. Какая она бледная. Энергично пощипав щеки, Эмма посмотрела на свое отражение.
Глаза красные. С первого взгляда каждому будет ясно, что она плакала.
Вздохнув, Эмма пригладила волосы. Ее мама все равно сказала бы, что она красавица. Мама всегда говорила ей это. Сама Эмма никогда не заботилась о своей внешности. Если она уже обручена, какое значение имеет красота?