Колдовская любовь - Хенли Вирджиния. Страница 30

Наконец Султан оказался на свободе и взмыл было к крыше, но тут же вернулся и сел рядом с Шебой, все еще бившейся в тревоге. Рейвен не ощущала боли, не замечала опасности, думая только о несчастных соколах, волей судьбы оказавшихся в огненной западне. И ее отчаянные усилия увенчались успехом.

— Летите! Летите! — умоляла она, но, подняв глаза к потолку, пронзительно закричала. Птицы беспомощно метались под пылающей крышей. И тут случилось чудо. Обвалился огромный кусок кровли, осыпав все вокруг искрами, и в просвете показалось ночное небо. Птицы взвились вверх. Рейвен облегченно вздохнула, но тут же как подкошенная упала на колени, с ужасом разглядывая почерневшие пальцы и багровые, вспухшие ладони. Если она немедленно не выберется отсюда, то сгорит заживо. Но стоило ей встать, как острая боль пронзила руки, и Рейвен упала на пол в глубоком обмороке.

Прибежав к горящей конюшне, Хит Кеннеди прежде всего помчался к забранному решеткой угловому стойлу, где содержался Армстронг. Пусто. Негодяй исчез. Хит выругался. Значит, конюшню подожгли, чтобы помочь пленнику сбежать.

Но сейчас не до этого.

Он схватил за гривы сразу двух коней, бивших копытами в деревянные перегородки, и вывел во двор. Возвращаясь, он заметил маленькую фигурку в розовом, бежавшую по ступенькам.

— Рейвен! Нет! — крикнул он, изнемогая от страха. Его храбрая девочка решила спасти соколов.

Ряд стойл, разделявший их, уже горел. На полу валялись тлеющие обломки дерева. Пылающие клочки сена летали в воздухе. Хит пробежал через всю конюшню, стараясь не столкнуться с теми, кто выводил коней, в два шага одолел ступеньки и пинком распахнул охваченную пламенем дверь. В первое мгновение он не смог разглядеть ее из-за дыма и сыпавшихся дождем искр, но потом все же увидел на земле трогательный одинокий комочек, и сердце перевернулось в груди.

Он подхватил ее на руки, и она оказалась не тяжелее тростинки. Горло перехватило, и он стал задыхаться. Хит не помнил, как оказался во дворе, как нес драгоценную ношу в замок. Только опустив обмякшее тело на пол, он заметил ожоги на ее руках. Пришлось оставить Рейвен с Эйдой, а самому бежать на кухню. Мистер Берк и его помощники кипятили воду и делали отвары и примочки для пострадавших людей и животных.

— Берк, мне нужен горшочек с мазью алканы.

Повар, как всегда, точно знал, где что находится.

— А макового сиропа нет? — с надеждой осведомился Хит.

Берк покачал головой. Он отдал последние запасы повитухе, когда Валентина мучилась в родах.

Хит наполнил чашу холодной водой и взял горшочек с мазью. Принеся все это, он усадил Рейвен к себе на колени и осторожно опустил ее руки в воду. Она немедленно пришла в себя и попыталась вырваться.

— Тише, Рейвен, терпи, кожа скоро перестанет гореть.

И хотя она лихорадочно сопротивлялась и кричала от боли, Хит продолжал насильно держать ее руки под водой.

— Тебе же становится легче, Рейвен, почувствуй это! — говорил он так убедительно, что ей захотелось поверить. И вправду, минут через пять жар, ушел в холодную воду и руки стали гореть меньше. Но без воды боль снова стала невыносимой. Хит знал: если вытереть руки полотенцем, можно содрать волдыри, и тогда она снова лишится сознания. Поэтому он подождал, пока пальцы сами высохнут, и густо намазал их мазью.

— Это алкана, Рейвен. Лучше ничего не лечит ожоги, особенно свежие.

Девушка, горько всхлипывая, кивнула. Он прав. Алкановая мазь — прекрасное средство.

Хит взял скатанный бинт и осторожно обернул им каждый палец, потом ладонь и завязал хвостики надежным узлом. Снова поднял Рейвен, отнес в башню и усадил подальше от огня.

— Тепло усилит боль. У меня нет макового сиропа, зато есть виски.

Он налил полчаши янтарной жидкости и, встав на колени, поднес напиток к ее губам.

— Пей медленно, но до дна. Болеть не перестанет, но поможет ее выдержать и даже уснуть.

Он терпеливо выждал, пока она допила последние капли, встал и сбросил почерневшую от сажи рубашку. Рейвен заметила, что на груди у него висит камень-бог. Хит снова встал на колени и пристально заглянул ей в глаза:

— Рейвен, я могу снять твою боль. У меня есть сила, чтобы отнять ее, у тебя — чтобы отдать. Ты должна слиться со мной, как делала раньше, когда лечила мою рану. Попробуй это сделать.

Она испуганно смотрела на него полными боли, плавающими в слезах очами. И Хит заметил, что прежде лиловая аура потускнела до нездорово-серого цвета.

— Сначала давай снимем грязное платье.

Он был так бережен, что сумел стащить платье, ни разу не коснувшись ее забинтованных рук. Потом принес мыла и воды и смыл черные потеки с ее лица и шеи, поднял подол сорочки, чтобы снять туфли. Проверив, нет ли на ногах ожогов, он наспех вымыл их и вытер полотенцем.

— Ты готова отдать мне свою боль?

Рейвен хотела что-то сказать, но голос прервался рыданием. Хит сел в кресло, усадил ее на колени и велел положить руки на его ладони.

— Забудь о своей боли, Рейвен, — проговорил он, — сосредоточься на мне. Слушай мои слова и следуй им. Откройся мне навстречу. Доверься мне, Рейвен. Подчини свою волю моей, хотя бы на сегодняшнюю ночь.

Боль была такой острой, что заполняла ее душу и тело. Как можно забыть о ней?

Она отчаянно пыталась сосредоточиться на Хите. Как он красив… длинные черные волосы… острые скулы, натянувшие кожу… ямочка на подбородке… теплые карие глаза… чересчур густые для мужчины ресницы… Ей внезапно захотелось дотронуться пальцем до ямочки и обвести контуры подбородка, уже покрытого темной щетиной.

— Прекрасно, Рейвен. Ты сосредоточилась. Слушай мой голос и повинуйся. Открой мне свой разум, слейся со мной в единое целое.

Она слушала его, ощущала его мягкость и доброту, под которыми крылись сила и решительность. Вот она позволила его разуму слиться со своим, но замешкалась, боясь подчинить ему волю, позволить полностью завладеть собой.

Постепенно она проникла в его мысли:

— Я люблю тебя, Рейвен… и никогда не причиню зла. Отбрось свои думы, Рейвен, любимая, доверь свою душу мне.

Салли доверяет ему полностью, она должна сделать то же самое.

— Объедини свою волю и целительные силы с моими, Рейвен, и вместе мы будем непобедимы.

Неожиданно она ощутила, как будто что-то, заставлявшее ее держаться, покидает ее и вместе с тем самым чудесным образом уходит боль.

— Получается, — прошептала она.

Хит принялся укачивать Рейвен, и под знакомые слова колыбельной она почувствовала себя утешенной и защищенной.

— Когда твои веки отяжелеют, не борись со сном, скользни в него, как в теплое озеро. Сон исцеляет. Я не покину тебя, наши души будут соединены всю ночь.

Рейвен глубоко вздохнула И полностью покорилась Хиту. Он долго еще укачивал ее, но когда в комнате стало холодно, отнес на кровать и сам лег рядом, положив ее забинтованные руки на специальную подушечку.

Наконец Рейвен уснула, но сон ее был неглубоким, и время от времени ее тело конвульсивно вздрагивало. Хит мгновенно прижимал ее к себе. Его тепло согревало ее, а тихие слова успокаивали растревоженный дух и снова манили в благословенное убежище сна.

Хит никогда еще не чувствовал такой отчаянной потребности защитить женщину. Теперь он точно знал, что нашел свою любовь. Любовь на всю жизнь. Он, конечно, сможет терпением и лаской добиться от нее согласия разделить с ним постель, но этого недостаточно. Он хотел еще заполучить ее сердце и душу.

Он закрыл глаза, зная, что просит невозможного.

Глава 13

На закате, как только на пристани Карлайла загорелись факелы, Дункан Кеннеди повел «Галлоуэй» вверх по реке Идеи. Роб Кеннеди с его палубы взирал на другие суда, стоявшие в гавани на якоре. Он высматривал «Месть» или другой корабль Дугласов, на которых могли прибыть новости о ребенке Валентины и местонахождении Хита. Не заметив желаемого, он повернулся к стоявшему за штурвалом Дункану.

— Пришвартуй судно там, где светлее, — приказал он. — Не доверяю я этим ворам-англичанам, наверняка постараются стянуть нашу лучшую шерсть. Вели первому помощнику выставить сегодня двойную стражу.