Улица Райских Дев - Вуд Барбара. Страница 14

Марьям ответила прежде Амиры:

– Только не у горбатого Абу Ахмеда на улице Кадр эль-Айни! Он для привеса напичкивает своих цыплят зерном, а потом режет их!

– Послушайте меня, ум Ибрахим, – обратилась к Амире пожилая женщина со множеством золотых браслетов на обеих руках. Ее муж владел тысячами акров земли в плодородной дельте Нила и был очень богат. – Я знаю превосходного человека, богатого вдовца, здорового, благочестивого, образованного. Он охотно женился бы на вас.

Амира только улыбнулась. Подруги часто хотели ее сосватать с кем-нибудь. Они не знали об ее интересе к Андреасу Скаурасу и о его предложении. После того дня, как он приходил с кольцом с изображением листа тутовника в камне, он несколько раз звонил по телефону, присылал букеты цветов и коробки импортного шоколада и приходил в гости. Он уверял Амиру, что будет терпеливо ждать ее решения и не собирается торопить ее. Но Амире каждую ночь снились его объятия и поцелуи, и ее сопротивление слабело.

– Какие известия от вашего сына? – спросила другая гостья, жена хранителя египетского музея.

Амира ответила не сразу – ей вспомнился новый страшный сон, который она увидела этой ночью. Ей снилось, что она идет на мужскую половину дома темными пустыми коридорами с масляным светильником в руке. Открывает дверь в комнату Ибрахима и видит множество злых духов-джиннов среди пыльной и затянутой паутиной мебели. Что мог означать этот сон? Видение будущего или только возможного будущего?

– Мой сын еще в Монако, – ответила она жене хранителя музея. – Но он известил меня недавно, что собирается вернуться домой. Хвала Аллаху…

Амира была вне себя от радости, получив письмо сына о возвращении в Египет. Он пробыл в Европе семь месяцев, и она надеялась, что его тоска улеглась. Теперь она его женит – у нее уже есть на примете восемнадцатилетняя девушка из знатной семьи, спокойного и кроткого нрава, скромная и чистоплотная, родственница Али – внучка его двоюродного брата.

Труднее будет выдать замуж Нефиссу. Она вдова, а египтяне предпочитают брать в жены девушек без сексуального опыта. Правда, она красива и богата – это поможет.

Амира посмотрела на Нефиссу, которая сидела в другом конце гостиной с трехлетним сыном на коленях; у ног ее играли два младенца: ее собственная восьмимесячная дочь, маленькая и хрупкая, и Камилия, дочь Ибрахима, крепкое семимесячное дитя с ярко-оливковой кожей и медово-коричневыми, словно темный янтарь, глазами – очень здоровая на вид, несмотря на печальные обстоятельства ее рождения. Амира чувствовала, что от дочери исходит трепет беспокойства; материнское сердце подсказывало, что Нефисса влюблена.

Влюблена в кого-то так же, как ее мать– в Андреаса Скаураса. Любить так чудесно, но если выбор Нефиссы опасен, то ее ждет участь старшей дочери, Фатимы.

Музыканты начали исполнять популярную мелодию «Лунный луч», и одна гостья вдруг вышла на середину комнаты и сбросила туфли. Все начали тихо петь – слова песни были эротические, как и вся египетская лирика. Но все египтянки с детских лет поют эти песни, еще не осознавая их смысла. «Целуй меня, целуй, любимый… Пробудь со мною до зари… Для жарких ласк постель моя и грудь моя тебе открыты…» Как только танцовщица вернулась на свое место, ее сразу же сменила другая. В начале вечера эта молодая женщина выглядела парижанкой– на высочайших каблуках, в изысканном туалете от Кристиана Диора. А теперь она извивалась в сладострастном танце Востока, закрывая глаза и простирая руки, и остальные женщины ликующей песней прославляли наслаждение и неутомимую мужественность. Когда тело танцовщицы изгибалось особенно грациозно, раздавались громкие крики восхищения – «загхарит», – и когда она закончила, на ее место тотчас же встала другая. Этот танец, называемый «беледи», составляет непременную часть собраний женщин-египтянок: танцуя, женщина дает выход своим скрытым чувствам, раскрывает свои тайны, выражает запретные желания. В каждом танце воплощается личность исполнительницы, поэтому беледи– не состязание, танец не подвергается критике и не получает оценки, каждую танцовщицу встречает одобрение и сочувствие зрительниц.

Особенно горячо гости приветствовали хозяйку дома. Амира сбросила туфли, встала на пальцы; она была одета в узкую черную юбку и черную шелковую блузку. Женщина танцевала искусно и красиво, вибрирующие движения бедер достигли такой быстроты, как ни у одной из молодых танцовщиц, а потом, в замирающей вибрации, изящные ягодицы Амиры медленно изобразили выпуклую цифру восемь. Она поманила к себе Марьям Мисрахи, та вышла на середину комнаты и сбросила туфли, – подруги с юных лет танцевали вместе. Движения их то сливались в гармонии, то создавали великолепный эффект контраста, зрелище было исключительное, и все женщины разразились оглушительными «загхарит». Амира чувствовала необычайную легкость и свободу духа. Беледи – европейцы называют его «танец живота» – дает ощущение раскованности и парения, сходное с эйфорией, вызываемой гашишем.

Амира посмотрела на подругу – в лице Марьям отражалась та же радостная легкость – а ведь ей было уже сорок три года.

Амира знала все тайны Марьям, неизвестные ее мужу Сулейману.

Марьям вышла замуж восемнадцати лет, но ее юный муж и новорожденный ребенок умерли во время эпидемии инфлюэнцы в Каире. После этого она встретила красавца Сулеймана Мисрахи, негоцианта… Это была мгновенная любовь. Наследник богатой еврейской семьи Мисрахи, Сулейман ввел Марьям в прекрасный дом на улице Райских Дев, ожидая от молодой жены много детей.

Но молитвы красивой четы оставались втуне – детей не было ни на первый, ни на второй, ни на третий год.

Марьям не рассказала Сулейману о своем погибшем ребенке от первого брака, но она знала, что может иметь детей, и врачи подтверждали это. Значит, причина была в Сулеймане, но Марьям как любящая женщина щадила мужа и не в силах была открыть ему правду. В полном смятении она обратилась к своей подруге Амире Рашид, и та уверенно ответила:

– Господь нам поможет.

Удивительная мысль явилась Амире в одном из ее странных снов. Она увидела лицо Муссы, брата Сулеймана, и во сне поняла, что братья похожи словно близнецы, – наяву из-за различия в возрасте столь поразительное сходство исчезало. Амира рассказала подруге о своем видении, и той понадобилось много недель, чтобы собраться с духом и пойти к Муссе со своей просьбой. Тот выслушал ее сочувственно и согласился с тем, что, узнав о своем бесплодии, Сулейман впадет в депрессию.

Они приняли решение, и Марьям стала тайно посещать Муссу и спать с ним. Она забеременела, родился сын, и Сулейман был уверен, что это его ребенок. Через два года родилась дочь – копия Сулеймана. Дом Сулеймана Мисрахи на улице Райских Дев был благословлен пятью детьми, когда Мусса уехал в Париж. После этого Марьям сказала Сулейману, что врач запретил ей иметь детей. До сих пор никто, кроме самой Марьям, Амиры и Муссы, который был далеко от Египта, не знали тайны семьи Сулеймана Мисрахи.

Когда Амира, задыхаясь, вернулась на свое место, к ней подошел слуга и сказал, что ее ждет посетитель-мужчина.

В приемной она увидела Андреаса Скаураса и с замиранием сердца подумала, что, наверное, уступит ему, если он будет настаивать. Мысли о нем одолели Амиру, она хотела, чтобы он пришел, и ждала его.

– Во имя Бога приветствую вас в моем доме, – сказала она.

– Я пришел попрощаться, саида, – услышала она неожиданно в ответ.

– Попрощаться?

– На днях его величество изменил состав кабинета. Я потерял пост министра. Будут говорить, что я стал жертвой политических интриг, но я считаю, что это знак судьбы и Божьей воли. Недавно умер родственник, которого я едва знал, и оставил мне в наследство в Европе несколько отелей. Европейские страны возрождаются после войны, появятся туристы, гостиничное дело сулит успех. Завтра утром я улетаю в Рим, саида, а оттуда перееду в Афины, на свою родину. Вряд ли я скоро увижу снова Каир.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.