Соблазнительное предложение - Хеймор Дженнифер. Страница 46

Когда они подъезжали, Люк заметил, что на лбу Эммы выступили бисеринки пота, хотя день выдался морозный. Он нежно их смахнул и ободряюще ей улыбнулся.

Сегодня он должен добиться успеха. Ради Эммы. Если ему удастся вернуть состояние ее отца, может быть, он хоть частично загладит тот ад, через который ей из-за него пришлось пройти. Может быть, так он докажет ей – и себе самому, – что ее достоин.

Люк едва не расхохотался над самим собой. Нельзя даже подумать, что когда-нибудь он будет достоин Эммы.

Они поднялись наверх. Люк поддерживал Эмму, хотя она утверждала, что ее щиколотка совершенно здорова. Возле закрытой двери оба остановились. Люк набрал в грудь побольше воздуха, взглянул на Эмму.

– Готова?

– Лучше все равно не будет, – пробормотала она.

Люк постучал в дверь. В ответ тишина. Он постучал снова, на этот раз сильнее. Послышалось приглушенное:

– Минуточку.

Наконец дверь распахнулась.

Эмма громко ахнула, чем привлекла внимание появившегося на пороге человека. Роджер Мортон был темноволосым, темноглазым, среднего роста – в точности, как его описывали самые разные люди, – и одет в белую рубашку и простой черный жилет с черными, обтянутыми тканью пуговицами.

Мортон уставился на Эмму. Глаза его округлились, от лица отхлынула кровь.

– Эмма? – с трудом выдавил он и быстро заморгал. Глаза его метались туда-сюда, словно он искал выход.

Откуда Мортон знает Эмму? Люк посмотрел на нее – она стояла оцепенев, неподвижная и холодная, как ледяная статуя.

– Дьявол все побери, – пробормотал Мортон, ринулся вперед, оттолкнул Эмму и Люка и стремительно понесся по коридору.

Люк бросился вдогонку. Эмма бежала за ним по пятам и вопила во все горло:

– Стой! Вернись сейчас же!

И тут Люк услышал крик боли, оглянулся и увидел, что она упала. Увидел, что по ее лицу струятся слезы. Он кинулся назад, к ней.

– Нет, нет! – закричала она. – Догони его, Люк!

Люк мгновение колебался, но она продолжала кричать «Догони его!», и он послушался, круто повернулся и помчался вниз по лестнице, где несколько секунд назад исчез Мортон.

На первом этаже он заметил, как Мортон выбегает из склада, – его белая рубашка мелькала между темными пальто прохожих.

Люк ринулся за ним, выскочив на холодную улицу несколькими секундами позже, и резко остановился. Улица была забита людьми и экипажами. Люк медленно повернулся, посмотрел в одну сторону, в другую – и не увидел ни одного человека без пальто. Слишком много было вокруг народа. Мортон буквально растворился в толпе.

Люк сжал кулаки, выругался:

– Вот проклятье!

Какая-то пожилая женщина сердито на него посмотрела.

Тяжело ступая, он вернулся обратно и начал подниматься по лестнице. Кто же мог знать, что Мортон вот так побежит? Дьявольщина! На этом человеке вины больше, чем он предполагал. Но как он узнал Эмму, ведь они не знакомы. Может быть, Кертис показывал ее Мортону без ее ведома?

Люк поспешил к ней. Она стояла на одной ноге, держась за стенку. Значит, опять подвернула щиколотку. Да будь оно все проклято! Все пошло совсем не так, как задумывалось.

– Ты его не поймал? – Каждое слово давалось ей с трудом из-за боли.

– Нет.

Эмма побледнела, посмотрела в ту сторону, где скрылся Мортон.

– Да ничего страшного. Рано или поздно ему все равно придется сюда вернуться, и в следующий раз мы подготовимся лучше. Как щиколотка? – спросил Люк, подходя к ней.

Она уставилась на него, словно не понимая, что он говорит.

– Очень больно? – спросил Люк, внезапно перепугавшись.

– Люк…

– Обопрись на меня, – велел он, обнимая ее одной рукой, и почувствовал, как напряжено ее тело.

– Ты не понимаешь… – прошептала Эмма.

Все его чувства насторожились. Голос у нее был какой-то странный.

– В чем дело?

– Люк, – Эмма набрала в грудь побольше воздуха. – Это не Роджер Мортон. Это Генри Кертис. Мой муж.

Глава 15

Эмма позволила Люку отнести себя на руках. По дороге домой она сидела в кебе молча, ничего не чувствуя, неподвижная, словно оцепеневшая.

Когда они доехали до дома Люка, он вынес ее из экипажа и крепко прижал к себе. Болдуин, как всегда бесстрастный, открыл им дверь.

– Миссис Кертис снова вывихнула щиколотку, – сообщил Люк. – Сейчас же пригласи доктора.

Сущий пустяк, но Эмма не смогла заставить себя сказать даже это.

Генри! Генри жив… Хотя она считала, что он приложил руку к похищению отцовского состояния, целый год скорбела по нему. А он вовсе не умер. Она ненавидела Роджера Мортона за убийство мужа, а Генри все это время был живехонек.

А может быть, никакого Генри и не существовало. Или Роджера Мортона. Разве не могут они быть одним и тем же человеком?

В любом случае она не вдова. Ее муж не умер. Эмма вспомнила проповедь в церкви Святой Анны всего два воскресенья назад. Седьмая заповедь. Она жила с Люком в грехе, но оказалось, что все гораздо ужаснее. Она – прелюбодейка.

Люк отнес ее наверх и уложил на кровать. Снял сюртук, в карманах которого лежали бумаги, унесенные из конторы Мортона… дверь осталась открытой, так что Люк быстро обыскал контору перед уходом и нашел небольшую сумку, в которой лежали грязная мужская одежда и связка бумаг.

Бросив сюртук на спинку кресла, Люк вернулся к Эмме, развязал завязки плаща, осторожно вытащил его из-под спины и отложил в сторону.

Люк молчал, и это ее радовало. Сама она пока говорить не могла – ни с ним, ни с кем-либо другим.

Затем он расстегнул на ней ботинок, осторожно снял его, скатал и снял чулок. Эмма оцепенело смотрела на него.

Положив чулок, Люк спросил:

– Очень больно?

Она покачала головой.

– Это хорошо. – Он сел рядом с ней на край кровати, спросил мягко: – Значит, это был твой муж?

Эмма открыла рот, но не смогла выдавить ни слова. Просто кивнула.

Грудь Люка вздымалась и опускалась. Он долго молчал, вероятно, думал о том же самом, что и она, и наконец спросил:

– Ведь тело Кертиса так и не нашли?

Эмма опять кивнула. Эйвон тогда прочесали вниз по течению от того места, где в последний раз видели Генри, но без толку. Власти сказали – это дело обычное, к тому времени тело могло унести в Бристольский залив.

– Господи, Эм. – Голос низкий, тяжелый от чудовищности открытия. – Он изобразил собственную смерть, чтобы украсть деньги твоего отца.

И чтобы больше никогда не видеть ее. Не быть больше вынужденным играть в фальшивый брак, в который она с такой наивностью бросилась.

Внезапно Эмма ощутила всю тяжесть своего положения, и ей захотелось провалиться сквозь землю.

– Должно быть, он в самом деле меня презирал, – произнесла она хрипло. – И… и он все еще мой муж. «Пока смерть не разлучит нас…» Все было ложью. Он врал мне с самого начала. Даже его смерть оказалась враньем. Я оплакивала его. Что же за человек мог сотворить такое?

Она сильно заморгала, пытаясь сдержать слезы, готовые вырваться наружу.

Люк покачал головой, словно и сам не мог этого постичь.

– Только законченный мерзавец, – негромко сказал он.

Эмма не выдержала. Это случилось внезапно – зажатые мышцы словно расплавились, узел в груди распался, все сдерживаемые чувства выплеснулись наружу. Она наклонила голову – и слезы хлынули потоком.

Она оплакивала утраченную невинность. Потому что была наивной дурочкой. Потому что из-за нее Джейн лишилась второго сезона в Лондоне. Потому что отец и Джейн потратили последние сбережения, чтобы купить ей полутраурное платье, в котором, оказывается, не было никакого смысла. Она оплакивала все лишения, в которые вовлекла свою семью, когда встретила Генри Кертиса.

И еще она оплакивала Люка. Из-за того, что он потерял мать – единственного человека, который пытался его понять. Она плакала из-за демонов, с которыми он боролся каждый день. Плакала из-за того, что он перестал верить в себя.

Она так сильно его любит! Гораздо сильнее, чем любила человека, считавшегося ее мужем.