Секреты прошлого - Келли Кэти. Страница 28

Молодежь всегда думает, что секс и страсть придуманы именно ими, что их поколение первым заговорило об эротике вслух, но цикличная история могла посмеяться над их самоуверенностью. Кристи коснулась пальцами ожерелья из золота и окаменевших скарабеев, которое купил ей Джеймс на рынке в Каире. Когда человек разменивает седьмой десяток, мало кто верит его словам о смелых юношеских выходках, оставшихся в прошлом. В лучшем случае собеседник подумает, что речь идет о пинте пива в баре, выпитом под косыми взглядами и пересудами благовоспитанных матрон. А ведь и Кристи в молодости получила свою долю страсти, и долю немалую. Да что там говорить! У них с Джеймсом до сих пор был секс, и секс отличный!

Они оказались в Каире во время трехнедельной поездки (дикарями в целях экономии) по Египту. Еще бездетные, юные, они чувствовали себя свободными и невероятно счастливыми. Джеймс и Кристи стонали от восхищения над экспонатами каирского музея, а по ночам — в объятиях друг друга, в номере дешевого отеля, где вяло махал лопастями потолочный вентилятор. Он был бессилен в борьбе с духотой и едва разгонял горячий сухой воздух, но влюбленным было плевать на подобные мелочи, они занимались любовью каждую ночь, извиваясь на простынях, пахнущих восточными специями.

В последний день каникул Джеймс и Кристи лежали на кровати, широко раскинув руки и ноги, липкие от пота, удовлетворенные. Джеймс сказал, что египетский воздух пропитан сексом, а жара — лучший афродизиак.

— Это потому, что мы на отдыхе, милый. Жить в жаре круглый год ужасно, — заметила Кристи, дотрагиваясь пальцами до ожерелья, три подвески которого лежали между ее грудей. — Спасибо за подарок. Мне очень нравится.

— Дело даже не в жаре. Дело в тебе. Стоит мне задержать на тебе взгляд, как приходит желание сорвать с тебя всю одежду.

— Даже в магазине? — игриво спросила Кристи. — Например, как сегодня?

— Да. Пришлось сдержаться. Я боялся помять авокадо. Ты так эротично прижимала их к груди.

— Не знала, что ты так быстро заводишься, — продолжала подтрунивать Кристи. — У меня предложение. Давай придумаем тайный знак. Когда я надеваю ожерелье, ты должен как можно скорее заняться со мной сексом. На поиск подходящего места отводится не больше часа.

Джеймс лениво улыбнулся:

— Звучит заманчиво. Согласен…

Кристи с улыбкой обвела взглядом склоненные головы учеников. Молодые привычно считают всех, кто старше их лет на пятнадцать — двадцать, глубоко пожилыми людьми, и не подозревают, насколько ошибочны их убеждения. Юность вообще не видит будущего после сорока лет, как будто жизнь кончается с морщинками у глаз. Что ж, только время в силах расставить все по местам.

После урока Кристи отправилась в учительскую, чтобы проверить тесты по истории искусств и оценить работы учеников. Учительская в школе Святой Урсулы представляла собой просторную комнату, по сравнению с которой большие классные комнаты казались тесными каморками. Здесь с сороковых годов ничего не менялось: поскрипывали петли тяжелых деревянных дверей, прогибались под тяжестью шагов доски паркета, в толстые стены было невозможно вбить ни один гвоздь, поэтому все доски с объявлениями просто к ним прислоняли. За пятнадцать лет работы учителем Кристи привыкла приходить сюда для проверки работ.

С половины девятого утра можно было укрыться в прохладе учительской, так как ее окна смотрели на запад, а окна классных комнат заливало солнце. Кристи заваривала себе зеленый чай и садилась за большой дубовый стол. Через пятнадцать минут помещение заполняли учителя, зевающие, иногда раздраженные. Они делали себе убийственно крепкий кофе, выпивали его залпом и разбредались по классам.

После уроков те же учителя, еще более раздраженные и измученные, заходили в учительскую, брали свои вещи и спешили домой. Как правило, к четырем часам в школе оставались лишь те, кто по разным причинам не мог проверять работы дома.

Кристи редко пила кофе, предпочитая чай, и с сочувствием смотрела, как устало фырчит старая кофемашина. Однажды учитель итальянского, которого все звали просто Джанни, не выдержал и принялся возмущаться:

— Это не кофеварка, а развалюха. И варит не кофе, а пойло! — с сильным акцентом воскликнул он. — Если бы у нас была приличная кофемашина, мы бы получали по утрам гораздо больше удовольствия!

Похоже, Джанни знал толк в удовольствиях. У него был такой вид, словно он только и думает, как бы завалить какую-нибудь девицу в постель под предлогом «отточить итальяно». Джанни нравился женщинам.

Кристи, которая — одна из немногих — оставалась равнодушной к итальянскому мачо и редко пила кофе, заметила:

— Чай бодрит не хуже кофе, в нем много танина и кофеина. Да и для здоровья полезней! Лучше купить в учительскую небольшой телевизор.

— Надеюсь, не для совместного просмотра «мыльных опер»? — проворчал мистер Суитман, учитель английского.

— А что вы имеете против «мыльных опер»? — тотчас встряла мисс Ленокс, учительница французского.

— У нас не так много времени, чтобы смотреть сериалы, — негромко указала Кристи. — Я имела в виду новости.

Мистер Суитман тотчас поддержал предложение купить телевизор, сказав, что современный человек должен быть в курсе событий, творящихся в мире. Остальные, поразмыслив, согласились. Так в учительской появился телевизор, ставший центром школьной вселенной. Мысли о кофемашине остались в прошлом.

Однако смотрели учителя совсем не новости. Фаворитом стала передача «Кто хочет стать миллионером». Мистер Суитман как минимум четыре раза смог ответить на последний вопрос, а миссис Джонс, учитель физики и прикладной математики, сделала то же самое дважды.

Однако когда Кристи вошла в учительскую первого мая, телевизор оказался выключен. В помещении находилась только Лиз, преподаватель по двум предметам — экономике и биологии. Кристи кивнула коллеге, села за стол и придвинула к себе стопку тестов. По расписанию у нее было всего два урока с утра, но она уже устала, потому что плохо спала ночью. Кристи трижды просыпалась от кошмаров. Один из них был особенно неприятным, в нем ей приснились гигантские пауки, от прикосновения к которым человек сгорал заживо. Кристи часто видела пророческие сны, но трактовать видение с пауками не получалось. Бессмыслица полная, решила она.

После третьего кошмара Кристи отказалась от дальнейших попыток выспаться и просто лежала на кровати, задумчиво глядя в потолок. Пожалуй, она могла бы представлять определенный интерес для психиатров. Некоторые люди вносят в завещание пункт о передаче своих органов медицинским учреждениям. Иногда Кристи подумывала завещать науке свой мозг.

— Ты чего не спишь? — спросил Джеймс в половине пятого, когда жена, которой надоело размышлять о психиатрии и предчувствиях, соскользнула с постели и принялась натягивать джинсы.

— Бессонница. А ты спи, — шепнула Кристи, выворачивая футболку.

Она оделась и поправила одеяло мужа.

Ночные кошмары Джеймса по большей части были связаны с потерей работы и неспособностью обеспечить семью. Кристи давно решила не посвящать мужа в подробности своих видений и снов — уж слишком путаными и оторванными от реальности они были.

— Ты как, Кристи? — услышала она женский голос и очнулась. Лиз, юная учительница, плюхнулась на стул напротив Кристи и уставилась на нее через стол. У нее было такое выражение лица, словно ее все достало. — Гляжу, проверяешь тесты…

Лиз явно надеялась, что Кристи поболтает с ней. Ей было около тридцати, кудрявые темные волосы обрамляли миловидное лицо, пухлый ротик часто складывался удивленной буковкой «о», стоило на горизонте появиться хоть чему-то любопытному. Лиз заняла свою должность в прошлом сентябре, сменив миссис Кунифф, преподававшую в школе Святой Урсулы двадцать лет. Миссис Кунифф отказывалась заходить в учительскую, поскольку боялась микроволновки. Она утверждала, что слышала о мужчине, по неосторожности зажарившем в микроволновой печи голову. Нет нужды объяснять, что человеку, верившему в подобные мифы, не следовало преподавать экономику. Так в школе появилась Лиз.