Греховный намек - Хеймор Дженнифер. Страница 30

– Видишь ли, – начал Гарет, – я жил в коттедже еще с четырьмя мужчинами. Мы были работниками на ферме, где выращивался ячмень. Владельца фермы звали месье Лебек. Жена Лебека была бесплодна, а арендаторы разбежались после Ватерлоо, так что из-за отсутствия сыновей и арендаторов он нанял работников.

– Папа, ты занимался торговлей?

– Нет, девочка. Я стоял куда ниже торговца.

– Правда? – удивилась Миранда.

– Я очень долго болел, – продолжал Гарет. – Но Лебек увидел, какой я большой, и решил, что если я выживу, то стану хорошим работником. Я обрабатывал его поля, и это был очень тяжелый и утомительный труд. Я весь день находился на воздухе, от рассвета до заката.

Миранда молча смотрела на него. Конечно, девочке было сложно понять огромную разницу между его нынешней жизнью и той, что он вел всего месяц назад. А его вдруг охватила мучительная тоска по той жизни, тоска настолько острая, что он едва не задохнулся.

Немного отдышавшись, Гарет вдруг понял: во время его жизни в Бельгии ни постоянные мелочные придирки тирана-хозяина, ни его глупые капризы, в сущности, не докучали ему – ведь нечто подобное он терпел и в армии. Но зато теперь ему не хватало усталости в натруженных мышцах после долгого трудового дня. Не хватало чувства завершенности в конце жатвы. Не хватало работы на свежем воздухе, под ясным небом и холодным ветром. А вот жизнь герцога в Лондоне казалась ему скучной. Несмотря на множество юридических и финансовых проблем, которые ежедневно приходилось решать, Гарет чувствовал себя лентяем.

Наконец Миранда с некоторым недоумением проговорила:

– А я бы хотела целый день находиться на воздухе. Но увы, у меня слишком много занятий. И потом… Говорят, не следует бывать на улице в определенное время дня. Мисс Долуорти утверждает, что от этого кожа у людей темнеет, как у дикарей.

– Как у меня? – Гарет усмехнулся.

Миранда с серьезнейшим видом кивнула:

– Да, возможно. Но знаешь, папа, с каждым днем ты становишься все менее похожим на дикаря.

По крайней мере ребенок был честен с ним.

Гарет снова усмехнулся:

– Что ж, полагаю, это не так уж плохо.

Тут Софи молча ему улыбнулась, но улыбка ее была печальной, Миранда же заметила:

– Несмотря на все трудности, о которых ты говоришь, ты словно сожалеешь о том, что тебе больше не придется их испытывать.

– Кроме трудностей, была и свобода, которой я наслаждался.

Девочка промолчала. И глубоко задумалась. Софи же по-прежнему думала о чем-то своем, но было совершенно очевидно, что мысли ее не очень-то приятные.

– Софи, дорогая! – Тетя Бертрис обняла ее и поцеловала в щеку. Затем отстранилась и взглянула на нее своими проницательными светло-голубыми глазами. – Похоже, ты устала, дорогая…

– Нет, тетушка Бертрис, вовсе нет, – ответила Софи и повернулась к Бекки.

За последние несколько месяцев девочка Бекки стала красивой молодой женщиной – она округлилась в нужных местах так, что фигуру ее можно было назвать идеальной. Улыбнувшись ей, Софи воскликнула:

– Только взгляните на нее! Совсем взрослая!

– Ох, кузина Софи, – запротестовала Бекки, утонув в ее объятиях, – я вовсе не так уж сильно изменилась. – Осмотревшись, девушка тихо прошептала: – Обещайте, что не покинете меня в этом испытании. Я ужасно боюсь…

Софи невольно рассмеялась. Большинство девушек с детства мечтают о первом сезоне. И она тоже мечтала, хотя с самого начала знала, что ее мужем станет Гарет. Но бедняжка Бекки, щедро наделенная красотой, предпочла бы сидеть в библиотеке, среди книг.

– Ты всех очаруешь, дорогая, – прошептала Софи и тут же подумала о будущих поклонниках Бекки. Смогут ли они жениться на девушке, обнаружив в ней все признаки «синего чулка»? Наверное, половину потенциальных поклонников можно было вычеркнуть из списка прямо сейчас.

Бекки опасливо посмотрела в конец коридора:

– А где мой брат?

– Его задержали дела, но он придет к обеду.

Софи не объяснила, что Гарет скрылся в своем кабинете, решив в последнюю минуту, что у него много работы. Слишком много, чтобы еще встречаться с сестрой и теткой. Но Софи знала, что его очень беспокоила эта встреча, поэтому не стала уговаривать Гарета остаться. Не может же он избегать их постоянно.

Тут Бекки заметила мистера Фиска, только что вернувшегося с прогулки. Он дружелюбно улыбался девушке.

– Позвольте представить вам мистера Фиска, – сказала Софи. – Мистер Фиск, это леди Ребекка Джеймс, сестра его светлости, а вот его тетя, леди Бертрис Джеймс. Мистер Фиск служил в армии под началом Гарета. И именно он нашел его в Бельгии.

Мистер Фиск учтиво поклонился:

– Рад знакомству, леди Бертрис и леди Ребекка.

Бекки присела в реверансе.

– Для меня большая честь встретить спасителя моего брата.

Мистер Фиск тихо засмеялся.

– Вряд ли меня можно назвать его спасителем, миледи. Я просто оказался в нужное время в нужном месте.

Бекки покраснела и пробормотала:

– Тем не менее мы всегда будем перед вами в долгу, сэр. Вы ведь привезли его домой, к нам.

Гарет заставил себя спуститься к обеду. Но только потому, что он знал, как расстроит Софи его отсутствие за столом. Она не должна была извиняться за него.

И все же он пришел непростительно поздно. Все остальные уже сидели за столом и устремили удивленные взгляды на открывшуюся дверь.

Он сразу увидел Софи в лимонном платье – оно очень подходило к ее волосам, а золото тяжелого креста, свисавшего с ее шеи, оттеняло матовую бледность кожи.

Софи улыбнулась ему, стараясь приободрить, а он замер, ошеломленный ее неброской красотой. Но тут скрипнул чей-то стул, и Гарет понял, что забыл обо всех остальных. Он окинул взглядом сидевших за столом. Справа от Софи сидел Фиск – безупречно одетый и явно довольный собой. Ребекка сидела слева, и Гарет долго смотрел на нее. Оказалось, что он помнил ее совсем другой. Хотя, конечно же, он помнил, что она – брюнетка с серовато-голубыми материнскими глазами. Под его пристальным взглядом Бекки покраснела и опустила глаза. А тетя Бертрис с упреком в голосе проговорила:

– Ты опоздал, Гарет.

А вот тетю он помнил хорошо. Младшая сестра его отца, старая дева, она, как всегда, была величественная и строгая. Волосы у нее уже совсем поседели… А когда он был маленьким, они были такие же светлые, как у него, правда с серебряными прядками.

Его неожиданно захлестнули воспоминания. Вот тетя Бертрис входит в его комнату после порки, которую ему задал отец. Должно быть, ему было в то время лет семь или восемь. А тетя Бертрис тогда не сказала ни слова. Натерла его спину мазью и, нахмурившись, покинула комнату. Холодная и недоступная, она не смогла заменить ему мать, но он любил ее по-своему.

– Тетя Бертрис! – Он взглянул на нее и поклонился.

– Я рада, что ты наконец присоединился к нам, Гарет, – сказала тетушка. – Однако не рада тому, что ты опоздал.

Он пожал плечами.

– Я был очень занят.

– Ты, Гарет, был занят очень-очень долго, но, слава Богу, все-таки вернулся домой. – На губах тети появилось подобие улыбки, она тут же нахмурилась и проговорила: – Садись быстрее. Я голодна, да и все остальные тебя ждут.

Гарет подчинился и сел во главе стола. Тетя Бертрис оказалась справа от него, а Миранда, необычайно чинная, – слева.

– Я скучала без тебя, папа, – шепнула она, сжимая его руку.

Он с удивлением взглянул на нее. Ведь обычно Миранда была образцом благопристойности и никогда не болтала за столом, если кто-либо не заговаривал с ней, а сейчас… Девочка украдкой улыбнулась и сложила руки на коленях. Софи приподняла брови, но не упрекнула дочь.

Гарет кивнул стоявшему рядом слуге, и тот положил ему вареного цыпленка со шпинатом. И тут Гарет вдруг заметил, что Ребекка расширившимися от ужаса глазами смотрит на его шрам. Девушка тотчас отвернулась и покраснела до кончиков ушей. «А может, я допустил ошибку, не поздоровавшись с ней?» – подумал Гарет.