Смятение - Стил Даниэла. Страница 26

— Может, ты останешься здесь хотя бы до завтра? — спросила она, но Глэдис отрицательно покачала головой.

— Нет. Я должна вернуться домой, иначе дети будут волноваться.

— Они будут волноваться еще больше, когда ты появишься перед ними в таком виде, — заметила Мэйбл, но Глэдис настаивала на своем. Она мучительно хотела оказаться дома, лечь в собственную постель и накрыться с головой одеялом.

Через двадцать минут Мэйбл вывела Глэдис из ворот больницы и усадила в машину. В руках Глэдис держала металлическую миску на случай, если ее будет тошнить. По пути домой ее действительно рвало еще четыре раза, к тому же она не переставала плакать, и Мэйбл никак не удавалось добиться у нее ответа на вопрос, в чем дело.

— Что случилось, Глэд? — допытывалась она. — Может быть, Дуг тебя э-э-э… оскорбил?

Но Глэдис твердила только, что с ней все в порядке.

— Перестань, ради бога! — перебила ее Мэйбл, останавливаясь перед крыльцом дома Глэдис. — Вот мы уже приехали.

Из машины Глэдис вышла сама, но на внутренней лестнице Мэйбл пришлось почти нести ее. В конце концов — с помощью няни, которая осталась ночевать, — они добрались до спальни; там Мэйбл раздела Глэдис, уложила в постель, а сама пошла в кухню, чтобы согреть чаю. Но Глэдис от чая отказалась. Она просто лежала и тихо плакала. Лишь под утро ее сморил сон.

Когда в семь утра дети спустились в кухню, они были очень удивлены, застав там Мэйбл, которая в одной ночной рубашке готовила им завтрак. Не дожидаясь вопросов, она быстро объяснила им, что Глэдис попала в небольшую аварию. У нее немножко болит голова, и ей надо полежать.

— А где наша машина? — спросил Сэм', выглянув в окно.

— Машина? Там… Осталась на дороге… — Мэйбл неопределенно махнула рукой, и Джейсон присвистнул.

— Должно быть, мама здорово стукнулась, если наш «автобус» не на ходу!

— Да, но вашей маме повезло гораздо больше, чем вашей машине, — сердито отрезала Мэйбл. Она так и не прилегла, однако ее раздражительность объяснялась скорее беспокойством за судьбу Глэдис, чем усталостью.

— А можно нам Повидать маму? — робко спросила Эйми.

— Позднее. Пусть она поспит. — твердо сказала Мэйбл.

Завтрак прошел в молчании. Дети чувствовали, что авария была гораздо серьезнее, чем рассказала им Мэйбл. Тревога ясно читалась на их лицах. Когда они наконец уехали в школу, Мэйбл снова поднялась к Глэдис. Та еще спала, и Мэйбл решила, что может съездить домой переодеться. Впрочем, прежде чем уйти, она оставила на ночном столике записку с обещанием вернуться как можно скорее.

Глэдис проснулась, а вернее — очнулась около полудня. Первым делом она придвинула к себе телефон и набрала номер Пола. Не то чтобы она на что-то надеялась — просто ей хотелось услышать его голос.

Пол взял трубку на втором звонке.

— У тебя все в порядке, Глэдис? — с беспокойством спросил он. Пол не спал всю ночь, но это было все же лучше, чем кошмары, от которых он просыпался в холодном поту. К тому же он ужасно волновался из-за Глэдис и воображал себе всякие глупости. Пол знал, что она никогда не совершит самоубийства, и все же на душе у него было неспокойно.

— Конечно. Все в порядке, Пол, не волнуйся, — сказала Глэдис слабым голосом.

— Ты нормально доехала?!

— Да, нормально, — солгала она, стараясь говорить как можно убедительнее, но по щекам ее снова потекли слезы.

Услышав этот ответ, Пол почему-то не испытал облегчения. Он слишком хорошо помнил, какое у нее было лицо, когда она уходила.

— Ты, конечно, была не в том состоянии, чтобы вести машину, — сказал Пол. — Точно все в порядке?

— Все хорошо, — твердила Глэдис. — Ты не беспокойся.

Ее голос звучал нетвердо, но Пол решил, что она просто слишком мало спала. Как и он.

— Не очень хорошо, — мрачно ответил он. — Знаешь, я решил… Я сегодня же возвращаюсь на «Морскую звезду». Она сейчас в Гибралтаре. Потом мы, возможно, пойдем на Антигуа, а может, куда-нибудь еще. Я пока не знаю.

— О… — сказала Глэдис, чувствуя, как в груди у нее все переворачивается. Видимо, в глубине души она все-таки надеялась, что Пол передумает.

— И еще, Глэдис… Не звони мне больше, ладно?

Это был настоящий coup de grace [3], быстрый и безжалостный удар прямо в сердце.

— П-почему? — выдавила она.

— Потому что мы просто сведем друг друга с ума, — объяснил он. — Нам надо все забыть, понимаешь? Я совершил ошибку, страшную ошибку. Мне очень жаль, Глэдис.

— Мне тоже, — печально ответила она. Головная боль, которая ее мучила, была ничем по сравнению с болью сердечной.

— Я старше тебя, — продолжал тем временем Пол. — Мне следовало тысячу раз подумать, прежде чем… Но я уверен, ты сумеешь справиться. Мы оба забудем…

Он почти верил в то, что говорил. Как и в то, что никогда не сможет забыть Седину. Чтобы доставить ей удовольствие, он своими руками убил Глэдис, растоптал свою любовь к ней, и теперь ему казалось, что Селина — где бы она ни была — может быть довольна. Ему хотелось надеяться, что боль, которую он испытывал, хотя бы отчасти искупала его вину перед ней.

— Береги себя, — сказал он негромко, но Глэдис не смогла ничего ответить — рыдания душили ее.

Пол ждал, и в конце концов она справилась с собой.

— Я люблю тебя, Пол, — проговорила она, прижимая трубку почти к самым губам. — Я хочу, чтобы ты знал это. Всегда. Позвони мне, когда захочешь. Когда придешь в себя…

— Я пришел в себя. В конце концов пришел, так что не жди… Я не буду звонить.

Пол сказал это намеренно. Он не хотел, чтобы у Глэдис оставалась хоть малейшая надежда на то, что все может вернуться. Это было жестоко, но еще более жестоко заставлять ее ждать чего-то, что никогда не произойдет. Седина будет владеть его душой вечно.

— Прощай, — произнес он тихо и дал отбой, не дожидаясь ее ответа.

Глэдис медленно опустила трубку на рычаги. Откинувшись на подушку, она крепко закрыла глаза и некоторое время лежала неподвижно. «Как жаль, что я не погибла в этой аварии! — подумала она. — Так было бы намного проще. И легче».

Забрав детей из школы, Мэйбл поднялась к Глэдис, чтобы попытаться накормить ее. Но Глэдис выглядела гораздо хуже, чем утром, и это не на шутку напугало Мэйбл.

— Ты обязательно должна поесть, милая, — сказала она, присаживаясь на кровать. — Выпей хотя бы бульону — это тебя подкрепит.

Глэдис ничего не ела целый день, но каждый раз, когда Мэйбл появлялась у нее в комнате с чашкой чая или бульона, она отвечала, что не хочет, или просто качала головой. На этот раз Мэйбл решила проявить настойчивость. В конце концов ей удалось уговорить Глэдис поднести чашку к губам, но ни одного глотка она сделать так и не смогла. Горло ее стискивало такой судорогой, что она едва не подавилась.

И тут Мэйбл вдруг осенило. Она не знала, кто был тот человек, который довел Глэдис до такого состояния, но теперь она знала, что произошло.

— Это из-за мужчины, верно? — спросила она осторожно, но Глэдис не ответила.

— Не позволяй ему так обращаться с тобой! — решительно заявила Мэйбл. — Ты этого не заслужила. Хватит с тебя одного Дугласа! Этот парень… Кто бы он ни был, он не стоит и твоего мизинца!

— В том-то и дело, что стоит! — всхлипнула Глэдис. — Он… Я люблю его, Мэйбл.

Мэйбл не осмелилась просить, чтобы Глэдис назвала имя, но у нее были свои догадки. Вернее, одна, совершенно потрясающая догадка. Она была почти уверена, что это — правда. Этим мужчиной должен был быть Пол Уорд. Как и когда они встретились, каковы были их отношения, Мэйбл могла только предполагать — Глэдис не обмолвилась об этом ни словом. В последний раз, когда она упоминала при ней о Поле, он был где-то в Европе. Значит, он вернулся в Нью-Йорк.

Вернулся, чтобы нанести Глэдис безжалостный удар. За всю свою жизнь Мэйбл только один раз видела женщину в подобном состоянии — это была ее сестра. В двадцать один год она совершила самоубийство из-за парня, который жил по соседству, а Мэйбл нашла тело. Это стало трагедией всей ее жизни, и теперь, глядя на Глэдис, которая мало чем отличалась от трупа, Мэйбл с ужасом подумала, уж не пыталась ли ее подруга покончить с собой. Быть может, не сознавая, что делает, она могла просто допустить, чтобы эта ужасная авария произошла…