Кто-то должен умереть - Малышева Анна Витальевна. Страница 60

– Он никогда таким не был! Всегда веселый, заводной, милый… Денег не жалел. Заставил меня уволиться с работы – сам, сам! Говорил, что желает обо мне заботиться. А что теперь?

Она остановилась и прикрыла глаза, будто незримо оглядывая картину своей нынешней жизни. Да, муж изменился. В лучшую сторону или нет – неизвестно, но прежде всего бросалось в глаза то, что он внезапно стал внимателен к расходам. Приходя вечером домой, он отбрасывал в сторону промокший от пота или дождя – в последние дни постоянно шел дождь – пиджак, валился на диван и обморочно заводил глаза к потолку. Мария предлагала кофе – тот качал головой. Наливала чай – чай остывал, пока Борис курил сигарету за сигаретой, глядя на экран телевизора ничего не выражающими глазами. И ей становилось страшно. Она говорила, что неплохо бы развлечься – муж отвечал, что не время. Она робко предлагала пойти куда-нибудь «посидеть», как у них было принято прежде, – качал головой.

– Что происходит? – допытывалась женщина, все больше впадающая в депрессию.

– Ничего. Дела.

– Можешь рассказать?

– Зачем?

Этот ответ ее страшно оскорблял. Зачем?! В конце концов, она не какая-нибудь никчемная девчонка с минимальными познаниями. У нее образование. У нее стаж! Она, если разобраться, не худший профессионал, чем ее супруг или Валерьян Тимофеевич.

Мария пыталась действовать на мужа лаской. Садилась рядом, заводила разговоры об их совместном будущем. Как-то раз, перепуганная выражением его лица, даже сказала, что неплохо бы привести в порядок дачу, раз уж Борис хочет ее во что бы то ни стало сохранить.

– Я подумала, кое-что узнала, – вкрадчиво говорила она, в полной уверенности, что уж эта уловка сработает и смягчит его сердце. – Обойдется недорого. Переоборудовать, кое-что подправить, обшить вагонкой. Ну, там, покраска… Привести в порядок участок, гравиевую дорожку, ворота… Словом, вот мой расчет…

Она протягивала ему лист бумаги, но муж снова закрывал глаза. У нее возникало ощущение, что перед нею задернулись две тяжелые непроницаемые шторы. Там, за ними, скрывался внутренний мир человека, которого она любила.

– Почему ты так дуешься? – Она убито складывала бесполезный листок.

– Дела.

И это слово раз от разу производило на нее все более тяжелое впечатление. Дела шли неладно. Это было ясно – даже не настолько влюбленная, как Мария, женщина, сумела бы это заметить. Но Борис не желал ни в чем сознаваться. Наконец она спросила прямо – что происходит с его бизнесом? Что стряслось? Катастрофа или просто легкий шторм?

Только тогда – а это было вчера – он соизволил поднять отяжелевшие веки, скользнуть по ее тщательно накрашенному лицу ничего не выражающим взглядом и промолвить, что дела в самом деле идут неважно. Но пусть она не переживает – это дело временное. Неудача, непредвиденные расходы, долги.

И вдруг, уронив голову в колени, внезапно затряс плечами. Жена оцепенела. То, что она видела, настолько не вязалось с образом Бориса, который успел у нее сложиться, что она растеряла все заранее приготовленные слова. Только что она собиралась кинуть ему эту подачку – свое согласие на ремонт дачи, которую все еще ненавидела. И вот – это ничем не увенчалось.

– Невероятно, – прошептала женщина. – Так что случилось?

– Ничего. Ложись спать.

– Спать? – Она вскочила с дивана. – Нужно что-то предпринимать, а не спать. Немедленно говори – что происходит?

И тогда он сказал. Мария слушала внимательно, всячески стараясь подавить нараставшую панику. Он закупил большую партию товара. Кажется, дело пойдет на лад. Но сейчас выяснилось, что товару требуется некоторое время полежать на складе. Может быть – месяц. За это нужно платить. Он никогда не связывался со складской системой. Партия большая. Требуется заморозка.

Мария вздохнула с облегчением. Ей уж было представилось, что дела обстоят намного трагичней.

– Ничего страшного!

– По-твоему – ничего?

– Конечно. Заплатишь.

– С каких шишей? – Он поднял раскрасневшееся лицо и взглянул на нее потерянным, злым взглядом. – Я все вложил в товар.

– Возьми кредит, – она лихорадочно подсчитывала в уме, какова должна быть процентная ставка. – Сколько тебе нужно площади? Сколько они возьмут? Сколько ты собираешься заработать? В конце концов, в Москве не один только подходящий склад – найдем и подешевле, если там с тебя хотят содрать слишком много… Я даже сама могу…

Но все ее конструктивные предложения разбились о его слова:

– Никто мне кредита не даст.

Она уронила руки. Колени внезапно ослабли. Мария почувствовала себя отвратительно – эти слова выбили у нее последнее оружие – ее рациональность.

– Мне не верят в долг. Я… Ах ты! – Он вцепился в свои тщательно причесанные черные волосы, которые она так любила перебирать кончиками пальцев, лежа рядом с ним в постели. Мария едва не сделала движения, чтобы остановить это варварство. Сердце замирало в груди – у нее не было сил видеть, как муж убивается.

– Понимаешь, со мной часто приходилось прокалываться, – жаловался он. – Я не на хорошем счету. До сих пор везло… Я люблю рисковать, а чтобы зарабатывать на риске – нужен оборотный капитал. Ты и сама должна понимать.

Она кивала, гладила его плечи – ей было невыносимо жаль мужа.

– У тебя не было денег?

– Были! Но теперь все в товаре…

– А что это?

– Красная рыба. Из Норвегии. Отличная партия. О, мамочки… Несколько фур… Если они пропадут!

И он снова принялся терзать прическу. Мария не стала уточнять, что это за рыба и сколько на ней можно заработать. Ее сознание металось, как заключенный между стен одиночки. Она ощущала себя невероятно одинокой перед лицом надвинувшейся катастрофы. «Невозможно потерять такой товар. Он заработает. Нужно лишь помочь. Кто? Кто?! Валерьян? К черту его. Борис сам говорил, что тот ему не поверит на слово. Кто? О ком я знаю? Он все время молчал…»

Она обняла мужа еще крепче и с каким-то обреченным чувством ощутила, что тот сжимается, как будто ее прикосновения и ласковые слова были ему вовсе не нужны.

– Выкрутимся, – еле слышно сказала она. – Ложись спать. Я подумаю.

– О чем?

– Погоди. Может, что-то сложится… Твоя квартира? Дача? Ох, прости, дачу я трогать не буду. Но квартира? Ее можно продать?

– С ума сошла, – он свесил руки между колен и теперь выглядел как боксер, перенесший нокаут. Голова бессильно болталась на расслабленной шее. – Рисковать таким состоянием…

– Но почему нет?

– Если я покажу, что деньги нужны срочно, – сколько мне за нее дадут? Успокойся – все давно разглядели каждый рубль в моем кармане! А квартира – это теперь последнее, на чем я смогу заработать… Если и буду что-то предпринимать – не заложу, а продам. И продам с прибылью!

Он яростно шлепнул себя ладонью по колену. Мария засуетилась:

– Но что тогда делать?

– Ничего. Ничего. Я несчастный неудачник. Хочешь – врежь мне!

И он даже повернул к ней искаженное, незнакомо-несчастное лицо. Вместо того чтобы выполнить его просьбу, Мария, разумеется, постаралась утешить мужа. Она ласкала его, целовала, говорила, что передряга не такая уж страшная и что с такими нервами, как у Бориса, вообще не стоит связываться с серьезным бизнесом. Ведь это сплошные взлеты и падения. Это перепады, неудачи… А потом – победы. Он слушал ее и истерично похохатывал:

– Ты говоришь так, что можно подумать – сама в этом варилась.

Она все-таки уложила его пораньше и потом несколько часов провела в одиночестве, на кухне, сидя перед чашкой чая. Что делать? Что?

И вот является Настя и преподносит ей очередной сюрприз. Когда Мария услышала имя Валерьяна Тимофеевича, ее глаза сузились. Ну, конечно. Кто, как не он? Кому еще нужно оттеснить от компаньона женщину, которая не позволит его разорить дотла? Наверняка он извлечет из этого выгоду. Она, Мария, страшно неудобна этому упырю с лицом черствого колобка. Сразу было ясно. Стоило посмотреть в глаза. Все дело в Валерьяне. Слышала она о таких…