По воле богов - Брантуэйт Лора. Страница 8

От него тонко пахло дорогим одеколоном. Луиза поморщилась и ничего не ответила. Вежливость ничего не значит между людьми, которые были близки настолько.

Точнее это Луизе казалось, что они очень близки. Кристиан на этот счет имел, по-видимому, иное мнение…

Они учились на одном факультете. Кристиан блистал — на семинарах, заседаниях студенческого научного общества, на бейсбольной площадке и на вечеринках. Не было в женском общежитии девушки, которая не мечтала бы закрутить роман с этим «клевым парнем». К тому моменту, как Луиза стала студенткой Кингз-колледжа, многие из них уже в этом преуспели.

Луиза тогда представляла собой еще более воздушное и далекое от житейских проблем создание, нежели сейчас — нежное, голубоглазое, с тугими медовыми локонами. Она была одержима идеей сделать этот мир лучше и мечтала втайне от матери поступить в Корпус мира. Или отправиться в Африку учить бедных чернокожих детишек, приобщать их к достижениям западной культуры и впитывать их собственную — нехитрую, честную и первобытно-сочную.

Очевидно, это было написано у нее на лице, и, скорее всего, Кристиан взял на себя почетную обязанность избавить милую девочку от пагубной в нашем мире склонности строить воздушные замки. Луиза не могла предположить, что еще могло его в ней привлечь — не хватало воображения. Тем не менее взгляд Кристиана упал на нее на одной из вечеринок, глаза их встретились… И судьба Луизы была предрешена.

Они встречались долго и, как казалось Луизе, счастливо. Она не знала, кого благодарить за то, что самый завидный парень в колледже обратил на нее внимание. Да что там — он ее любит! Вокруг Кристиана постоянно увивались длинноногие и не очень девицы, которые тоже не понимали, что особенного он нашел в своей «француженке». Но было в его голосе что-то такое, когда он говорил: «Мне кроме тебя никого не надо», что ему хотелось верить безоговорочно. И Луиза верила.

Это потом она узнала, что он не отказал практически ни одной из жаждущих его внимания, и все остались довольны. Но до этого оставались еще годы абсолютного счастья и расцветающей под заботливыми и умелыми руками Кристиана женственности.

Они поженились, когда Луиза училась на последнем курсе. Кристиан преподавал в колледже и готовился к карьере великого этнографа современности. Жаль, что Фрезер уже являлся в этот мир…

Семейная жизнь Луизы продлилась чуть больше двух лет. В первый год она убеждала себя, что идет притирка, что Кристиан стал отчужденным и нахальным, потому что ему тяжело привыкнуть к новому статусу, да и вообще — жить под одной крышей совсем не то же самое, что бегать на романтические свидания…

Потом слово «притирка» потеряло свою актуальность с точки зрения здравого смысла, а проблем меньше не стало.

И тогда до Луизы дошло, что Кристиан просто «застолбил» за собой хорошую девушку, которая лучше всех его знакомых подходила на роль жены гения. И сразу стало понятно, почему он никогда не сказал ничего хорошего о ее пробных научных работах, которые она писала, чтобы он понял: с ней есть о чем поговорить; почему он уходит из дому по вечерам так часто и почему у нее очень много улыбчивых красивых подруг.

Луиза не одну ночь проревела в подушку в постели, которая сразу стала пугать своей пустотой, и несколько раз сходила к психологу. Психолог, преуспевающая, но усталая дама средних лет после первого же сеанса посоветовала «чисто по-женски» бросить мужа-негодяя и научиться жить собственной жизнью, на нем не завязанной. Луиза подумала-подумала и последовала ее совету.

Кристиан был резко против. Но после первого же скандала, устроенного Луизой по всем психологическим правилам ведения спора, он собрал вещи и демонстративно ушел — как часто бывает, в твердой уверенности, что любящая жена раскается и постарается его вернуть.

Он, может быть, впервые в жизни ошибся.

Нет, Луизе и в самом деле больше всего на свете хотелось броситься за ним и со слезами просить начать все сначала. Весь запас ее мужества и силы воли ушел на то, чтобы этого не сделать. Но она с собой справилась, и уже спустя два месяца оказалось, что жить без влюбленного единственно в себя мужа больно, но несравнимо легче, чем с ним, что она не так уж плохо готовит, и вообще умнее, чем сама о себе думала.

И тогда Луиза пообещала себе две вещи: во-первых, состояться в науке и доказать всему миру, что не только интеллект и смелое воображение Кристиана Митчелла чего-то стоят, а во-вторых — никогда, ни-ког-да больше не вступать в отношения с мужчинами, которые не будут влюблены в нее до беспамятства.

Если по первому пункту все шло весьма оптимистично, то со вторым обнаружилась явная проблема — не так давно… Сначала Луиза перегибала палку. Отгораживаясь от всех представителей мужского пола прочной броней из знаний, острот и холодных взглядов, она исключала почти всякую возможность такой влюбленности. А когда один раз позволила себе побыть мягкой, снова обожглась.

Вот почему так больно… Вот почему сейчас появление Кристиана — как ожог на незатянувшуюся рану — в три раза страшнее.

Луиза с ужасом поняла вдруг, что в лектории повисла тишина и все смотрят на нее. И чего-то ждут. Как в кошмарном сне из тех, когда оказываешься в лифте голым или не можешь понять вопроса в экзаменационном билете.

Секунды капали, как масло, — жирные, обволакивающие.

— Представься, — прошептал рядом Кристиан.

— А… мм… мое имя Луиза Гаррот. — Она прочистила горло. Слава небесам, под макияжем, может быть, не так заметен будет лихорадочный румянец. — Я представляю Британский музей, а именно отдел истории стран Северной Африки…

Ей удалось совладать с собой. На знакомой дорожке шаг всегда увереннее. Ее выслушали со вниманием и доброжелательно.

Легкая встряска вернула Луизу к действительности. А действительность была такова, что кроме уже замеченных лиц в экспедиции собирались принять участие двое довольно молодых ученых, лет по сорок с небольшим, на первый взгляд абсолютно друг от друга неотличимые, но явно не братья. К стыду своему, Луиза обнаружила, что, когда они представлялись, она была погружена в воспоминания, а потому имен их не расслышала.

Еще больше ее волновало, что откуда-то из-под сердца силится пробиться горячая и глупая благодарность к Кристиану, который почти что спас ее честь…

Джил патетически рассказывала о научно-популярной книге, которую она собирается написать по впечатлениям и материалам от экспедиции. Ей кивали, Дороти энергичнее всех.

Меценат, как оказалось, тоже высказался — Луизе не удалось еще раз услышать его волнующий голос. А ей бы сейчас очень, очень не помешало… она чувствовала, что та щека, которая обращена к Кристиану, пылает.

Вероятно, под его пристальным взглядом. Проверять не хотелось.

Потом долго составляли список документов, которые нужно с собой взять, и прививок, без которых в джунглях ожидает быстрая, но мучительная смерть.

— И какими же судьбами? Луиза не знала, что она тут делает. С ее стороны было величайшей глупостью согласиться на этот обед. Она пыталась найти оправдание в зверском голоде, который проснулся, как всегда, после сильных переживаний. Да и вообще глупо, наверное, делать вид, что тебя ничто не связывает с человеком, с которым когда-то сходил к алтарю…

Однако разговаривать с Кристианом ей было так же тяжело, как ворочать камни. Она молча цедила апельсиновый сок через трубочку. Неопределенно повела плечами.

— Я вижу, ты стала очень молчаливой. Еще одно качество, которое я так ценю в женщинах. — Кристиан усмехнулся. — Слушай, Лу, неужели ты до сих пор обижаешься?

Луиза поперхнулась. Обижается? Она — обижается?! Да она готова убить этого мерзавца прямо сейчас и горько жалеет, что не сделала этого семь лет назад!

— Как там твой брат? — со значением поинтересовалась Луиза.

Это был самый простой способ поставить Кристиану подножку. Ей, как никому другому, было известно, что со сводным братом у Кристиана отвратительные отношения. Чего не скажешь о его отце. И одно время даже ходили слухи, что именно Демьену, а не Кристиану отойдет по наследству большая часть состояния отца…