Крестная мать (Невеста насилия) - Модиньяни Ева. Страница 63
Глава 3
Лекция профессора Уорли продлилась дольше, чем предполагала Нэнси. Потом последовала интересная дискуссия, и Нэнси совершенно забыла о времени. Лишь выйдя из аудитории, она сообразила, что уже час дня, и бросилась бегом по дорожке кампуса. Она нечаянно толкнула двух парней, а на третьего налетела с размаху так, что он едва не рухнул на землю, потеряв равновесие. Посыпались на землю книги, и его, и ее.
– Тейлор! – с удивлением воскликнула Нэнси, узнав молодого человека.
Он бросился собирать рассыпанные книги и заметил:
– От тебя можно опасно пострадать!
Нэнси тоже принялась поднимать книги.
– А разве ты не получил диплом в прошлом году? – с каким-то упреком произнесла она. – Почему ты еще здесь? Что делаешь?
– Преподаю, – лаконично ответил Тейлор.
– Можно называть тебя «господин профессор»?
– Называй как хочешь. Но ты должна ходить на мои лекции. Я удивился, не найдя твое имя в списке студентов.
Нэнси совсем забыла о Тейлоре; он теперь принадлежал к другой жизни, о которой ей не хотелось вспоминать. Она жила лишь настоящим. Со смертью Шона ее прошлая жизнь завершилась, а все, что случилось после гибели любимого, составляло настоящее Нэнси. Ей казалось, Тейлор неожиданно вторгся из прошлого в благополучный сегодняшний день. Так иногда обнаруживается в кармане горсточка конфетти, завалявшаяся с давних времен.
Тейлор вовсе не удивился встрече с Нэнси. Собрав книги, он протянул их девушке с обычной неотразимой улыбкой.
– Так я увижу тебя на моих лекциях? – еще раз спросил он.
– Может быть, не исключено… – Нэнси никак не могла преодолеть ощущения неловкости в разговоре с Тейлором. – Извини, но я дико тороплюсь, – добавила она.
– Подожди.
Он преградил Нэнси дорогу.
– У тебя что, дом горит?
– Вроде бы…
– Одна ложь за другой.
– Понимай как знаешь. Но я действительно очень опаздываю.
Снова они встретились в мае. Но в теплом воздухе уже чувствовалось приближение лета. Нэнси теперь носила короткую стрижку. На ней были серые фланелевые брюки и голубой свитер из ангорской шерсти; на ногах – мокасины из некрашеной кожи, придававшие легкость походке. При взгляде на нее прежде всего бросались в глаза гармоничные линии фигуры и одухотворенное выражение лица.
Тейлор преградил ей дорогу, не обращая внимания на студентов, что стояли рядом и посмеивались.
– Я хочу увидеть тебя, Нэнси. Я не позволю тебе уйти, прежде чем мы не договоримся о встрече.
– Хорошо, – согласилась она. – Обратись к моему мужу. Он знает, когда я свободна.
Тейлор отошел в сторону, и Нэнси бросилась навстречу Хосе Висенте, ожидавшему ее в конце аллеи. Молодой человек крикнул ей вслед:
– Я так и сделаю, как ты сказала!
На руках у Хосе был ребенок, тянувший ручки к маме.
Нэнси обняла мужа и ребенка, чувствуя себя так, словно наконец добралась до тихой гавани.
– Извини, Хосе, я опоздала. Лекция интересная, совсем забыла про время. А ты, малыш, как себя чувствуешь?
– Он говорит «прекрасно», – ответил Хосе Висенте, «переводя» счастливое гуканье ребенка.
Мужчина и женщина с ребенком пошли к машине, а Тейлор провожал их взглядом. Трудно было догадаться, о чем он думал в эту минуту. Хосе оглянулся и вспомнил, как года два назад также встречал Нэнси около университета. Но тогда они еще не были женаты и маленького Шона не существовало.
– Он тебя еще любит? – спросил Хосе Висенте.
– Просто испорченный мальчишка, – отмахнулась Нэнси. – Типичный образец богатого, умного и удачливого парня, который не может смириться с поражением.
– А мне думается, вам вместе было бы хорошо, – небрежно заметил Хосе.
– Ну о чем ты говоришь! – усмехнулась Нэнси. Они подошли к стоянке автомобилей. Хосе сел за руль, а Нэнси устроила сына в детском креслице, закрепленном на заднем сиденье. Машина помчалась в сторону Нью-Хэйвена.
– К «Бэзилу»? – спросил Хосе Висенте.
– К «Бэзилу»! – подтвердила Нэнси.
А маленький Шон что-то радостно пролепетал.
В Гринвич они приехали на закате. Малыш крепко спал, и его передали с рук на руки няне. Это была еще молодая, приятная и спокойная женщина; вдова, вырастившая троих детей. Теперь она нянчила Шона и очень к нему привязалась. Звали няню Энни, и нашла ее Сандра Лателла. Благодаря Энни Нэнси могла спокойно учиться.
Сэл и Джуниор встретили Нэнси радостными воплями. Фрэнк и Сандра, немного постаревшие, немного сдавшие, согревались сердцем рядом с молодежью.
Между Нэнси и Хосе все осталось по-прежнему. Она была миссис Доминичи только на бумаге. В ее жизни мало что изменилось: она училась, растила сына, и ей многое надо было забыть. Хосе помогал Нэнси во всем, но спали они в разных комнатах.
Поздно ночью приехал какой-то грузовичок и нарушил сонный покой дома Лателлы. Потом тайна прояснилась: шофер выгрузил десять огромных корзин с цветами, отправленных на имя Нэнси Доминичи. К цветам прилагалась коротенькая записка:
«Сколько можно ждать! Мое терпение не безгранично. Тейлор».
Глава 4
Гора цветов не столько обрадовала, сколько рассердила Нэнси.
– Немедленно отошли их обратно! – заявила она Хосе на следующее утро.
Он расхохотался.
– Я слышал, от цветов отказываться не принято.
Хосе припомнил лицо интересного молодого человека, приславшего цветы; вспомнил о богатстве Тейлора, о его положении в обществе и образованности. Бывшему боксеру стало грустно, но виду он не подал, а как ни в чем не бывало добавил:
– Вообще впечатляющий жест. Если он хотел тебя поразить, то своего добился.
Нэнси даже раскраснелась от гнева.
– Ты что, никогда не сердишься? – спросила она мужа.
– Бывает…
– Не сердишься, когда твоей жене так неприкрыто оказывают знаки внимания?
– Нет, если жена не просит меня вмешаться, – ответил Хосе и, помрачнев, продолжал: – Ты же знаешь, на чем строятся наши отношения. Я принял такие правила, и хватит об этом.
– Но почему ты их принял?
– Ты меня попросила, а я соблюдаю договор.
– А если бы я передумала?
– Тогда твоя обязанность – предупредить меня.
– А твоя – заметить перемену и без предупреждения, – сухо отрезала Нэнси.
Хосе обнял жену, она попыталась вырваться, но не смогла.
– Я люблю тебя, – сказал он, – и согласился защищать. Но я не мальчик на побегушках, о которого можно ноги вытирать. Я женился на тебе, потому что ты сама попросила. А попросила потому, что приличная женщина не должна иметь внебрачного ребенка. Ты меня не хотела. Ты любила Шона и, думаю, уже никого никогда не полюбишь.
– Тебе все известно…
– Ну, об этом нетрудно догадаться, – произнес Хосе.
Он отодвинулся в сторону и бросил взгляд на свои огромные сильные руки.
– Ты рассердился, никогда тебя таким не видела, – улыбнулась Нэнси.
Хосе сел на стул у кровати, а она продолжала стоять.
– Ты очаровательная женщина, – продолжал он. – Но я никогда не буду навязываться тебе… и никогда не стану заставлять… Нет, я этого никогда не сделаю, даже если…
– …даже если тебе этого очень захочется…
– Не имеет значения, чего мне хочется, а чего нет, – помрачнел Хосе Висенте. – Ты забыла, как бросилась в объятия Шона? Ты не помнишь, что ты тогда чувствовала? Как ты желала его? Ко мне ты чувствуешь что-нибудь подобное? Разве ты меня любила и желала?
– Это правда: то, что я испытывала к Шону, мне больше никогда испытать не доведется. Однако теперь я поняла: любовь бывает разная. А если я скажу, что люблю тебя с первого дня, с того дня, когда мы встретились?
– Но ты никогда не желала меня.
– Я тебя всегда любила.
– Да, из чувства благодарности.
– Называй благодарностью то чувство, что связывает нас. Но это подлинное и глубокое чувство.
– Играть словами ты умеешь. Но я в Йеле не учился. Моим университетом была улица. И я признаю одну философию – философию здравого смысла. Неужели ты когда-нибудь чувствовала желание, видя это неуклюжее тело, этот расплющенный нос, торчащие уши и жуткие брови?