Крестная мать (Невеста насилия) - Модиньяни Ева. Страница 69

Ту, что знают все; то, что подтверждает и она сама. Нэнси совершенно убеждена: вы в состоянии сообразить, какие факты следует рассказать, а какие – забыть.

Хосе Висенте налил себе стакан красного вина и с удовольствием сделал два больших глотка.

– То есть свое задание я как бы выполню? – насмешливо спросил Марк. – Вы это хотели сказать?

Хосе Висенте не обратил внимания на иронию и спокойно ответил:

– Вы ведь для этого приезжали на Сицилию, правда?

– Но зачем Нэнси рассказала мне свою жизнь? Она же знала, я не смогу использовать ее рассказ?

Хозяин встал, вынул из духовки блюдо риса и поставил его на стол.

– Попробуйте. Это не очень остро. И перестаньте ломать голову над поведением Нэнси. Она действует в согласии со звездами, которым нет дела до нас. Ее логика нас с вами во внимание не принимает.

– Но Нэнси рассказала мне правду?

– Считайте как хотите, – ответил Хосе Висенте и добавил: – Кончайте ужин, нам пора ехать.

Марк обратил внимание, что Хосе Висенте уже не был тем добродушным, спокойным человеком, о котором рассказывала Нэнси. Добрый великан из истории монахини превратился во властного, жесткого хозяина.

– Куда ехать?

– Вы возвращаетесь в Нью-Йорк. Я еду с вами.

Нэнси попросила проводить вас. Она убеждена, со мной вам будет спокойней.

– А где Нэнси и Тейлор?

– Обсуждают кое-какие проблемы, – ответил Хосе Висенте, вытирая кусочком хлеба остатки соуса с тарелки.

– Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю, – вздохнул журналист.

– А тут и понимать нечего, – отозвался сицилиец.

– Так Тейлор Карр действительно прилетел на Сицилию?

– Поехали, – сказал Хосе Висенте.

Они вышли из дому, хозяин сел за руль «Мерседеса», а гость разместился рядом. Машина помчалась в сторону Палермо. Оба не произнесли ни слова. Наконец, проехав Трапани, Хосе Висенте остановился у деревенской гостиницы, где был ресторанчик, бар и табачная лавка.

– Извините, – сказал он, – мне нужно в туалет. И раз уж мы остановились, хотите, я угощу вас кофе? Пошли?

– Нет, я подожду в машине, – ответил Фосетт.

Ему хотелось остаться наедине с собственными мыслями. Он вдруг вспомнил Каролину и детей. Из-за этой немыслимой истории он совершенно забыл о семье. Снова ему пришла на ум Нэнси, и журналист ощутил себя на краю бездны, в головокружительных глубинах которой скрывалась целая галактика. Снова зазвучали в его ушах слова сестры Анны: «Кто слышал пение сирен, не возвращался живым на Итаку». И в эту минуту вспыхнула яркая вспышка, и померк свет в глазах Марка Фосетта. Абсолютная тишина и бесконечный покой объяли его. Смерть коснулась человека своим крылом, и смертный ветер унес его в последнюю ночь. «Мерседес» взорвался, словно петарда на Рождество.

Нэнси летела в Нью-Йорк. Она возвращалась в мир бизнеса и политики. И она снова намеревалась попробовать завоевать кресло мэра в Сити-Холле. Такую сделку заключили они с Тейлором: ее молчание в обмен на должность мэра.