Любовь, страсть, ненависть - Коллинз Джоан. Страница 15

– Николас, о, Николас, прости.

– Простить, но за что? Что такое, Электра? – Он внезапно заволновался.

Электра всегда была стойкой и жизнерадостной девушкой. Даже в этих ужасных условиях она сохраняла свою врожденную нежность, за что ее все так и любили.

Тихо плача у Николаса на плече, она рассказала ему о смерти его матери.

Лицо Николаса окаменело. Он знал, что его мать могла долго не прожить, но война должна была вот-вот закончиться, вдруг она бы выздоровела? Он с трудом сдерживал слезы. Этого «борову» он не простит никогда.

– Где сейчас солдаты? – спросил он сурово.

– Ушли. Все до одного. Они отплыли сегодня днем. Мы сожгли их флаг, когда они покинули остров. Все их флаги.

– Перед тем как уйти, эти ублюдки еще кого-нибудь убили? – спросил Николас, в то время как Димитрис вышел из бара, неся ему стакан бренди.

Димитрис обнял Николаса, пытаясь успокоить юношу, которого любил, как родного сына.

– Нет, – мягко сказала Электра, поглаживая Николаса по щеке, – больше никого. О, Николас, прости.

Николас выпил бренди. Незнакомое жгучее чувство наполнило его необычайной силой. Видя несчастные лица своих друзей, он пришел в такую ярость, что это чувство стало жить как бы собственной жизнью. Он должен был убить. Ему хотелось вонзить свой нож в эту итальянскую свинью и убить ее. Но еще больше ему хотелось сомкнуть свои пальцы на шее жестокого начальника гарнизона и выпустить из него дух. Он хотел своими глазами видеть, как тот умирает. Хотел слышать, как его слюнявые губы будут молить о пощаде. Нащупав в кармане нож, Николас понял, что власть над смертью находится в его руках и что со временем его ненависть даст ему силы сделать то, что он должен.

– В тот день… в тот день… в тот день… – яростно шептал он, сжимая пальцами четки своей матери с таким бешенством, как будто это были сухожилия на шее его врага. – Я убью его, если даже это будет последнее, что я сделаю в своей жизни. Я разыщу этого кровожадного ублюдка и заставлю его страдать так, как это трудно представить. И клянусь, что, в конце концов, Умберто Скрофо сам будет умолять меня убить его.

Глава 10

Лондон, 1944 год

Жизнь в Лондоне вполне устраивала Инес, несмотря на то, что ей пришлось расстаться с Парижем. Ее маленькая квартирка находилась на улице Пастуший рынок, на последнем этаже старого дома, построенного в георгианском стиле. Она была уютной, окна из свинцового стекла улавливали каждый лучик бледного лондонского солнца. Она часто сидела на подоконнике, глядя поверх крон деревьев Грин-парк. Ее мысли были далеко: она думала о Париже. Продолжает ли гестапо искать ее? Ночные кошмары, связанные с мертвым итальянским генералом, по-прежнему тревожили ее сон, и спящий рядом Ив почти каждую ночь успокаивал ее, когда она в холодном поту просыпалась от собственного крика; по утрам он смешил Инес, показывая какой-нибудь из своих трюков.

Слушая радио и читая газеты, Ив внимательно следил за новостями из оккупированной Франции, а Инес совершенствовала свой английский и вела дом. По утрам она пыталась купить продукты по карточкам, по которым удавалось достать лишь самое необходимое. Трудно приготовить мясную запеканку из четырех унций мяса, а сделать омлет на двоих из одного яйца просто невозможно – даже для французской девушки. Собираясь начать новую жизнь в Лондоне, Ив встречался с теми людьми, чьи имена ему назвали еще во Франции. Часто его не было дома целый день, и Инес, слушая радио и напевая, убирала квартиру, наслаждаясь своей новой ролью домашней хозяйки. Впервые в своей жизни она жила как нормальная женщина и любила Ива больше, чем когда бы то ни было.

Она познакомилась и подружилась со Стеллой Бейтс, рыжеволосой девушкой, жившей этажом ниже. Они часто ходили вместе за покупками, пытаясь достать сахар, масло и джем – товары ограниченной поставки, которые можно было купить только по карточкам. Стелла развлекала Инес смешными историями из своей жизни. Она была удачливой проституткой, но вовсе не восторгалась своей профессией. Стелла была на два года старше Инес, у нее было красивое тело и яркая копна рыжих волос, которые свидетельствовали о ее бурном темпераменте. Она очень много смеялась, и даже Иву нравились ее грубоватые шуточки.

Через некоторое время он опять заговорил о возвращении Инес на «работу» – именно то, что она ужасно не хотела обсуждать. Она больше не желала быть проституткой. Ее любовь к Иву делала мысль о любом другом мужчине просто невыносимой, а воспоминания о Париже были еще слишком болезненными. Но Ив становился все более настойчивым, денег не хватало, а им надо было платить за квартиру. Он не мог заработать на черном рынке достаточно, чтобы прокормить их обоих. У него не было никакой профессии, и ему оставалось либо заниматься черной работой, либо показывать свои фокусы.

– Я не такой уж хороший волшебник для мюзик-холлов, дорогая, – смеялся он. – Тебе пора зарабатывать деньги.

Но Инес сопротивлялась, надеясь на чудо: вдруг Ив найдет работу, может быть, даже женится на ней, и они будут жить той нормальной жизнью, которой она так наслаждалась.

Вскоре Ив убедил ее, что она должна стать кормилицей, иначе им придется голодать. Она рассказала большую часть своей жизни Стелле, утаив, однако, что убила человека, и та дала ей мудрый совет.

– Пришло время уйти с панели, дорогая. Ты слишком хороша для этого. У меня сейчас есть один отличный, исключительный клиент, правда, ему нужны рекомендации, но ты мне только скажи, и я устрою тебе встречу с одной из моих титулованных особ. Никаких идиотских заскоков, обещаю тебе.

Инес покоробило, но Ив злился и настаивал. У нее не было другого выхода, придется снова стать проституткой. Но, по крайней мере, теперь это хоть будут английские джентльмены, а не вражеская солдатня.

Лондон буквально кишел военными всех национальностей, повсюду царило праздничное настроение. И хотя массированные бомбардировки продолжались и немецкие бомбы поражали свои цели с унылым постоянством, в лондонских ночных клубах царила карнавальная атмосфера, заставлявшая людей забыть о том, что война продолжается. Излюбленное место желающих повеселиться, «Кафе де Пари», в прошлом году было разрушено прямым попаданием бомбы, сорок посетителей погибли, но военные пирушки не прекратились.

На следующий вечер Стелла предложила Инес пойти вместе с ней в ночной клуб.

– У меня свидание с одним очаровательным мужичком, с ним будет парочка друзей, которым просто не терпится покутить, дорогуша. Пойдем со мной, мы отлично проведем время, обещаю тебе.

Скрепя сердце Инес рассказала Иву об этом приглашении, и он настоял, чтобы она пошла.

– Ты должна начать работать, дорогая, – прямо сказал он, – нам нужны деньги, и ты знаешь, что я прав.

– Да, я знаю, – грустно промолвила Инес. – Но скажи, Ив, сколько еще мне этим заниматься? Я ненавижу панель. Ненавижу все больше и больше.

– Не очень долго, дорогая, – улыбнулся Ив, гладя ее роскошные волосы и лаская шею. – Это всегда вызывало у Инес легкую дрожь возбуждения. – Когда война закончится, мы сможем вернуться домой, в Париж. Там я найду работу, обещаю тебе, и твоя жизнь изменится. А сейчас, будь разумной девочкой и «сними» несколько хороших клиентов сегодня вечером.

Тщательно выбрав великолепное черное платье с широким поясом, который подчеркивал ее тонкую талию, Инес уселась на маленький кухонный стол, чтобы Стелла могла разукрасить ее голые ноги темной грунтовой краской, а потом аккуратно нарисовать швы-стрелки огрызком черного карандаша для век.

– Вот так, – радовалась ее рыжеголовая подруга, с удовлетворением рассматривая свою работу. – Ну, вот и все, дорогуша, а если ты сумеешь подцепить одного из этих янки, то тебе никогда не придется этого делать в будущем, – у тебя будут нейлоновые чулочки, чулочки, чулочки, все будет ими завалено, не говоря уж о шоколадках и всяких там леденцах! Но сегодня вечером мы поработаем над моими франтами.