Наступление бури - Кейн Рэйчел. Страница 15

Не найдя что ответить, я промолчала на несколько секунд дольше, чем следовало. Тут неожиданно между нами проскочил ребенок лет примерно пяти. Мамаша, окликая его по имени, обогнув нас, бросилась за ним, поймала и направила обратно, по направлению к ресторанному дворику, где явно намеревалась чем-то его напичкать. Мы с Родригесом оба невольно проследили за ними взглядом, но потом он, отведя глаза от них, но так и не глядя на меня, весомо заявил:

— Квинн был моим партнером. Я был за него в ответе. Поняла?

То, что я поняла, мне совсем не понравилось.

— Так что, голубушка, никуда я не денусь. Цель в том, чтобы мы с тобой подружились. И ты в конце концов выложила мне все, что я хочу узнать.

Он наконец снова уставился на меня. Взгляд у него был пронизывающий и пугающий.

— Тебе что, заняться больше нечем? У тебя нет работы? Семьи? Дома?

Мне было не привыкать разруливать сложные ситуации и иметь дело с непростыми людьми, но он выбивал меня из колеи.

— Послушай, это же смешно. Ты можешь только…

— У Квинна была жена, — прервал он меня, и его глаза сверкнули. — Красивая женщина. Знаешь, каково это, жить в состоянии неопределенности? Знать, что, скорее всего, он мертв, но не иметь возможности ничего предпринять, потому что это точно не установлено. Ни дом продать, ни избавиться от его одежды: ничего нельзя сделать, потому как а вдруг он не умер? Страховку за него не выплачивают. Его пенсионный счет заблокирован. И что будет, если начать без него совершенно новую жизнь, а он вдруг возьмет да и появится на пороге?

— Ничем не могу тебе помочь, — промолвила я, неожиданно ощутив ком в горле. — Пожалуйста, оставь меня в покое.

— Не могу.

Но и я не могла пойти ему навстречу, пусть даже он и ударил меня в самое уязвимое место.

— Ладно. В таком случае приготовься долгое время любоваться моей задницей, потому что больше ты ничего не увидишь, — заявила я. — Это наш последний разговор.

До возражений он не снизошел. Впрочем, я припустила от него так резко, что мокко расплескался, обрызгав мне пальцы. Отпив глоточек, я оглянулась. Родригес так и стоял, прислонившись к колонне и глядя на меня. Бесстрастный и непредвзятый, как приговаривающий к повешению судья.

Сару с Черис я встретила выходящими из «Прада» с новым пакетом. При мысли о том, насколько облегчила эта покупка мой счет, я содрогнулась, но изобразила улыбку и отступила на шаг, чтобы оценить новый облик сестрицы. Сара теперь была одета в персикового цвета, с мандариновыми и золотистыми брызгами, отделанный лавандовой каймой сарафан, косметика от «Сак», как по мановению волшебной палочки феи-крестной, вернула ее коже прежнюю гладкость и блеск. Ну а завершали этот новый стильный и классный облик дорогие туфли.

Нет, все пережитое, конечно, оставалось при ней. Но внутри, а выглядела она чертовски здорово.

А вот переживать теперь выпало мне. Такой уж, видать, был у меня кармический цикл.

— Ну что, теперь подкрепимся? — спросила я, направляясь в неоновые врата «Калорийного Рая», где предлагалось на выбор свыше тридцати кулинарных шедевров, от греческого салата до сосисок в тесте.

— Умираю от голода, — заявила Сара. — душу бы отдала за реберный край. Мне кажется, я целый век не пробовала реберного края.

— Это торговый центр, детка. Не уверена, что в меню ресторанного дворика имеется реберный край.

— Так можно в «Джаксонс» заглянуть, — весело предложила Черис, тоже нагруженная пакетами. — У них подают реберный край. И такой бифштекс, что за него умереть можно.

— А сколько стоит обед у «Джаксонс», тебе известно? — не выдержала я и получила в ответ откровенно непонимающий взгляд, потому как этого она, разумеется, не знала. Потому как не относилась к девушкам, которые платят за себя сами.

— Посчитайте-ка мелочь в карманах, подружки, — заявила я, подталкивая их в выбору, который могла, пусть и с трудом, себе позволить.

— Ладно. — Черис закатила глаза и промаршировала, хотя мне трудно понять, как можно промаршировать в дизайнерских, усыпанных стразами, шлепанцах к длиннющей очереди в «Макдоналдс».

— Только имей в виду, ничего жареного мне нельзя. Я за фигурой слежу, ты понимаешь… Интересно, у них есть что-нибудь органическое?

— У них тут еда продается, — указала я. — Пища. Она по определению органическая, другой не бывает.

Пока мы вели оживленный спор о вкусной и здоровой пище, натуральных продуктах, красителях и добавках, очередь постепенно продвигалась к прилавку. Передо мной стояла троица вялых девчонок-тинейджеров, перешептывающихся и хихикающих. Две из них были с татуировками. Я попыталась представить себе, что было бы, приди мне в голову, в их возрасте, вернуться домой с татуировками, но решила, что в моей жизни и так достаточно кошмаров. Не говоря уж о том, что такого рода размышления заставляют почувствовать себя старой. Вон, даже у Черис, и у той есть татушка… Мне начало казаться, что я упустила важный модный тренд.

Оглянувшись к Саре, я обратила внимание на вставшего позади нее в очередь высокого, худощавого мужчину со слегка всклоченными, карамельного цвета волосами, а также бородкой и усами, что хоть и наводят на мысль, что от этого типа добра не жди, однако придают мужчинам своего рода загадочность. Ему они, во всяком случае, шли. Он изучал меню с легкой улыбкой, как будто находил всю продукцию «Макдоналдса» весьма забавной.

— Сара, что-нибудь присмотрела? — поинтересовалась я.

— Ой, прямо не знаю, — ответила она. — Как насчет чизбургера? Или нет, погоди… салат… у них их тут столько!

Моя сестра была особой решительной. Такой она мне запомнилась с детства. Но сейчас в ее голосе слышалась чуть ли не паника — выбор салатов лишил ее сил.

— Ну я просто не знаю, что взять!

— Ну, я, во всяком случае, не рекомендовал бы икру, — прозвучал теплый голос стоявшего позади нее малого, обращенный не ко мне, а к Саре. Он слегка подался вперед, но не слишком близко. — У меня есть заслуживающие доверия сведения о том, что это не настоящая белуга.

Произношение у него было определенно не флоридское. Британец? Очень может быть. Не аристократ, конечно, трудящийся, хоть и не бедствующий.

Сара обернулась к нему.

— Вы это мне сказали?

Он выпрямился, отстраняясь, его глаза расширились.

Они казались то ли серыми, то ли голубыми: надо думать, это зависело от освещения.

— Э… да, действительно. Прошу прощения. Я просто хотел…

Он покачал головой.

— Не обращайте внимания. Еще раз прошу прощения, у меня и в мыслях не было вас обидеть.

Он отступил на пару шагов, сложил руки и постарался выглядеть так, будто и вовсе не раскрывал рта.

А вот Черис, обернувшись на звук его голоса, схватила меня за запястье, стиснув его, подтянула к себе и зашипела:

— Что твоя сестрица выделывает?

— Выкаблучивается, — ответила я. — Такое уж у нее настроение.

— Спятила она, что ли? Ты глянь на него, это же классный британский малый. Привет!

— У нее депрессия.

— Ну, тогда пусть убирает задницу с корта и даст поиграть мне.

Все это было произнесено быстрым, свистящим шепотом, которого не могла разобрать даже Сара, не говоря уж о «классном британском малом», который, судя по виду, чувствовал себя все более неуютно. Потому что Сара продолжала на него таращиться.

— Успеешь еще наиграться, поверь мне, — буркнула я, подталкивая ее к прилавку, — делай заказ.

Приемщица за стойкой пробормотала дежурное приветствие от имени «Макдоналдса», и Черис, одарив меня театрально-обеспокоенным взглядом, приступила к процедуре заказа салата, обсуждая происхождение томатов, морковки и прочих ингредиентов.

Представление, устроенное Черис, отвлекло меня, и я упустила тот волнующий момент, в который Саре удалось преодолеть свою горькую неприязнь к мужчинам. Когда я снова обернулась, она протягивала руку «классному британскому малому».

— Сара Дюбуа, — промолвила моя сестра, хотя ее тут же, у меня на глазах, передернуло, и я буквально услышала ее мысли: