Кедровая бухта - Макомбер Дебби. Страница 17

— Не совсем.

— Он встречается с той же девушкой, что и раньше? Селиной? Сейчас я не могу вспомнить ее фамилию.

— Солис.

— М-м-м. Каждый раз, когда Джеймс упоминал о ней, они ругались то по одному поводу, то по другому.

— Сейчас у них все хорошо, — проговорила Джастин, пытаясь не засмеяться — Оливия казалась абсолютно недогадливой.

— Я рада слышать это.

— Да, мам? — давила Джастин.

— Конечно, я рада. — Оливия помедлила. — Ты пытаешься сказать мне, что Джеймс и Селина помолвлены?

— Нет, я здесь, чтобы сказать — они женаты.

— Женаты? — Оливия быстро вскочила со стула, а затем так же стремительно села обратно. — Женаты? И даже не сказали мне? Не сказали ни слова?

— Джеймс боялся твоей реакции.

— Ему следует куда больше опасаться, что я скажу теперь, — сурово проговорила Оливия. — Почему он так подумал? А как семья Селины? Это было для них таким же шоком?

— Очевидно, нет.

— Что ты имеешь в виду?

— Отец Селины настаивал, чтобы они венчались в костеле.

— Но Джеймс не католик.

— Он обратился.

Джастин видела недоумение в глазах матери и понимала, что она с трудом принимает новости. Сын, которого она растила протестантом, внезапно стал католиком.

— Должно быть, он очень сильно любит ее, — задумчиво проговорила Оливия.

— Думаю, да.

— Значит, другими словами, мой сын и эта молодая девушка, которую я не видела ни разу, поженились по традициям католицизма и ни слова не сказали никому из пашей семьи?

— Да, — подтвердила Джастин.

— Почему?

— Джеймс хотел, чтобы вы с папой были там. — Джастин на мгновение затаила дыхание. — Но он боялся, что вы не одобрите этого.

— Господи, почему? Потому что Селина — латиноамериканка? Джеймс, должно быть, плохо нас знает.

Джастин пожала плечами. Она не была согласна с тем, как поступил брат, но сейчас слишком поздно что-то менять.

— Когда я познакомлюсь с ней?

— Мам, это еще не все.

Оливия поставила чашку обратно на блюдце.

— Селина беременна?

— Наконец-то, мам. Тебе потребовалось слишком много времени, чтобы догадаться.

— Я сама говорила с Селиной, — радостно проговорила Джастин. — Похоже, она довольна. Джеймс с ума сходит по ней, и я уверена, что она будет хорошей женой.

— Как давно? — Мать выглядела не настолько уверенной, как Джастин.

Это и была самая худшая часть.

— Ей рожать через четыре месяца.

— Четыре месяца, — эхом отозвалась Оливия. — Я буду бабушкой через четыре месяца?

— Похоже на то.

Ее мать не проговорила ни слова следующие несколько минут, затем ее глаза заблестели, и Джастин поняла, что Оливия вот-вот заплачет.

— Мам, тебя так волнует, что ты станешь бабушкой?

Оливия покачала головой и промокнула глаза салфеткой:

— О нет… Я просто очень хотела бы, чтобы у сына хватило смелости рассказать мне все самому.

— Сейчас он ждет твоего звонка. — Джастин крепко прижала Оливию к себе, и они постояли минуту в тесном объятии. — Хочешь, я наберу номер?

— Пожалуйста, — кивнула Оливия.

Глава 5

Сесилия приехала на работу в пять — на час раньше того времени, когда начиналась ее смена. Но бар уже начинал заполняться людьми. Она опустилась на обитый тканью стул, надеясь, что ей представится возможность поговорить с отцом.

— Как дела, ребенок? — послышался с противоположной стороны стойки голос Бобби Меррика. — Может, чего-нибудь выпьешь?

Сесилия ненавидела, когда он начинал общаться с ней как с клиентом.

— Хорошо, может, чашечку кофе?

— Уверена, что не хочешь ничего покрепче?

— Абсолютно.

В определенных вещах ее отец так и не повзрослел — он продолжал одеваться и вести себя как подросток. У Бобби были седеющие волосы длиной до плеч, и его гардероб состоял из футболок бешеной окраски, которые он носил вместе с джинсами. Это не беспокоило Сесилию, но бывали времена, когда она нуждалась в зрелой поддержке отца. Этот вечер был именно таким случаем. Отец принес ей чашку остывшего черного кофе, подождал, не подойдут ли еще клиенты, а после вернулся и сел рядом с дочерью.

— Разговаривала с матерью недавно? — спросил Бобби. После развода Бобби — он настаивал, чтобы Сесилия называла его именно так, — уехал из Нью-Джерси и сначала поселился в Нью-Мехико, затем переехал в Аризону и постепенно добрался до севера штата Вашингтон.

— Она звонила в прошлые выходные.

— С ней все в порядке?

Насколько Сесилия знала, ее родители не разговаривали и даже не видели друг друга много лет, вплоть до прошлого мая, когда мать прилетела на свадьбу Сесилии. И вдруг Бобби спрашивает о ней.

— У нее все хорошо.

— Я рад слышать это, — ответил Бобби, наклоняясь на стойку. — Она изумительная женщина.

Если так, тогда почему он оставил их обеих? Сесилия не хотела начинать какой-либо спор. Бобби желал, чтобы люди любили и уживались друг с другом, как он частенько объяснял ей. Он не мог жить, если кто-то был расстроен из-за него, он даже ненавидел находиться там, где разворачивается ссора. Когда положение дел становилось для него слишком напряженным, Бобби просто переезжал.

Он спросил о бывшей жене, но не искал ее — не звонил и не писал все эти годы. И для него такое поведение имело смысл. Бобби не хотел слышать ни о каких трудностях или разочарованиях, особенно когда их причиной был он сам. Когда умерла Элисон Мари, Бобби оставался в стороне — эмоционально и физически. Он не мог дать Сесилии ту поддержку, в которой она так сильно нуждалась, — в нем просто не было этого умения. Сесилии потребовалось некоторое время, чтобы прийти к этому осознанию. Она могла злиться на него, вероятно, и была зла, но это не принесло бы ничего хорошего. Бобби есть Бобби, и Сесилии надо было либо принять его таким, либо жить без отца, хотя Бобби и не очень хорошо справлялся с этой ролью.

— Сегодня я была в колледже.

— Да?

— Да, я записалась в класс по алгебре и английскому.

Это был начальный курс, самая основа, но ей же надо было с чего-то начинать. В первый раз за очень долгое время Сесилия смотрела в будущее, а не зацикливалась на прошлом.

— Алгебра?

— У меня и раньше были хорошие отношения с цифрами.

Сесилия всегда наслаждалась математикой и очень хорошо справлялась с ней в школе. Ей нравилось чувство строгой гармонии, которое ей давали расчеты. Все ставало на свои места, и у проблем появлялись решения. Вероятно, алгебра будила ее лучшие качества.

— И как ты собираешься использовать полученные знания?

Сесилия пока не знала, но это были скорее курсы переподготовки, нежели то, что поможет сделать ей карьеру.

— Очень важно, что я знаю, как найти икс, — ответила она ради шутки. — Так я смогу разгадать секреты вселенной. Ну, знаешь, как Эйнштейн. Все начинается с икса.

— Правда? — Глаза Бобби расширились от удивления. Это была шутка, а он воспринял ее слова серьезно.

— Конечно. По крайней мере, отчасти.

Очевидно, если бы в то время, когда Сесилия училась в школе, Бобби был рядом, он не смог бы помочь ей с математикой.

— И что ты думаешь о моем обучении? — спросила она в поисках поощрения.

— О, это действительно круто, — ответил Бобби, бросая на нее пустой взгляд.

Круто?

Сесилия вновь почувствовала это. Она разочаровывалась в очередной раз. Сесилия должна была знать, что в лучшем случае его ответ будет неадекватным.

Бобби обслужил клиента, и Сесилия встала со стула, готовясь начать свою смену в ресторане.

— Мы поговорим позже, — крикнул ей Бобби.

Сесилия кивнула. Этот разговор получился таким же поверхностным, как и все остальные, которые они пытались вести. Отец этого просто не понимал, и Сесилия не могла ничего сказать или сделать, чтобы изменить положение дел.

Вскоре ресторан заполнился. Сесилия весь вечер была занята, провожая посетителей до их столиков, отвечая на звонки и управляясь с кассовым аппаратом. И ей нравилось это. Потому что, когда появлялось свободное время, ее мысли автоматически возвращались к Яну. «Джордж Вашингтон» отошел от причала Кедровой Бухты два дня назад. Она наблюдала за его отплытием по вечерним новостям, которые демонстрировали огромный авианосец, скользящий по водам бухты.