Рыцарь света - Вилар Симона. Страница 19

Ну а Эдмунд? Что Эдмунд? Она сумеет разорвать с ним помолвку, даже сама скажет Этелингу, что не желает видеть в нем спутника жизни. Конечно, это не совсем благородно, да и Эдмунд будет переживать. Какое-то время. Пока не утешится с кем-то еще. Ведь он богат и знатен. Невеста для него всегда найдется.

От мыслей Милдрэд отвлек послышавшийся за дверью взволнованный, недовольный голос наставницы Клер:

— Ради всего святого, преподобный отец, девочка уже давно почивает. Да и пристало ли являться к юной леди в столь поздний час?

Итак, Генри Винчестерский все же решил пообщаться с ней не при родителях. А она уже надеялась, что епископ не станет ее донимать.

Быстро откинув полог над постелью, она вскочила и торопливо набросила длинный бархатный балахон с беличьей опушкой.

— Я готова принять вас, ваше преосвященство. — Распахнув дверь, девушка присела в поклоне, все еще торопливо поправляя длинные разметавшиеся волосы.

Епископ прошел и невозмутимо опустился в широкое кресло. Если он и был выпивши, то сейчас это не было заметно. При свете висевшего на цепи под сводом ночника Генри Винчестерский казался бледным; он все еще был в нарядном облачении, его лиловая пелерина сверкала множеством золотых нашивок, тонзуру на голове покрывала лиловая скуфья. Темные волосы епископа были зачесаны углом на лоб и напомажены; даже свои тяжелые перстни он еще не снял, и они мерцали на его холеных пальцах, казавшихся странно тонкими, особенно по сравнению с внушительной комплекцией самого епископа, с его крупным полным лицом и стекающим в меховую опушку ворота подбородком.

— Не самое подходящее время для визита я выбрал. Но мне все же необходимо переговорить с вами, дитя. Как я понял, вы остались верны клятве, какую некогда принесли на святом Евангелии?

— Какую вы вынудили меня дать, — уточнила девушка.

Это было год назад. Тогда принц Юстас, воспылав к Милдрэд нездоровой страстью, обманом увез ее в Винчестер и хотел силой овладеть. Епископу Генри удалось замять ту историю, но он угрозами и посулами обязал Милдрэд молчать о случившемся. И она молчала. Ей хотелось верить, что, будучи под защитой отца, она избежит дальнейших посягательств со стороны Юстаса Блуаского. К тому же ей не хотелось огорчать родителей и обострять их отношения с сыном и наследником короля Стефана.

— Я ничего не сказала отцу — ни о том, как Юстас обманом увез меня, ни о том, что по его приказу были убиты люди из моей свиты. Не сказала даже, что и позже Юстас домогался меня в Шрусбери и только благодаря смелости верного человека мне удалось избежать бесчестья.

Последние слова она произнесла даже с гордостью. Ибо тем смелым и верным человеком был ее Артур. Но епископу незачем об этом знать. Она вообще не хотела с ним разговаривать, памятуя, насколько он хитер и как умеет подчинять людей своей воле. Но ведь не откажешь в визите его преподобию, особенно теперь, когда они у него в гостях… и, что там говорить, под его покровительством и защитой.

Генри Винчестерский внимательно смотрел на девушку. Какие огромные горящие глаза, какая чистая кожа и этот яркий пунцовый рот! Хороша. Немудрено, что Юстас все еще не избавился от той пагубной страсти, какую она ему вольно или невольно внушила.

— Вы разумная девочка, Милдрэд Гронвудская. И то, что вы молчите, свидетельствует как о вашем уме, так и о вашей осторожности. Я не спрашиваю, что вы придумали, чтобы успокоить родных, но тем самым вы избавили их от немалых проблем. Барон Эдгар Гронвудский в прошлую военную кампанию поддержал короля, и за это ему великий почет и монаршая милость. И вы, надеюсь, понимаете, что должны и впредь утаивать, какую роль в отношении вас сыграл мой неразумный племянник Юстас…

— Вы излишне осторожны, ваше преподобие. Вы соглашаетесь устроить нас в своей резиденции, чтобы проследить, каково отношение барона Эдгара к вашей семье, вы пожелали убедиться, что я сдержала клятву, и теперь явились ко мне среди ночи, предостерегая, чтобы я молчала и впредь. И все для того, чтобы Эдгар Гронвудский по-прежнему оставался сторонником Блуаского дома.

— Отчасти я пришел за этим. Но есть и еще кое-что, принудившее меня побеседовать в столь неурочный час.

Он вздохнул.

— Признаюсь, я надеялся, что увлечение вами принца Юстаса уже в прошлом. Увы! Даже сегодня на пиру он расспрашивал о вас лорда и леди из Гронвуда, а меня одарил отнюдь не лестным взглядом, поняв, что именно моими стараниями вы укрыты в Монтфичере. Однако как же изменилось его лицо, едва он узнал, что вы помолвленная невеста Эдмунда Этелинга и по прошествии турнира собираетесь с ним обвенчаться! Хорошо, если это только его досада и он смирится с этим. Однако я знаю, как упрям мой племянник, как он не любит отступать. Поэтому прошу: постарайтесь как можно меньше привлекать его внимание. Так будет лучше и для вас, и для ваших близких.

Милдрэд бессильно опустилась на крытую ковром ступеньку подиума, на котором стояло ложе. Ее только что такое надменное лицо стало взволнованным.

— Но ведь принц прибыл на турнир со своей супругой Констанцией Французской!

Епископ сложил на своем объемном животе руки, и перстни его зловеще сверкнули.

— Да. Нам сейчас как никогда нужно сблизиться с королем Луи. Ибо наш основной враг Генрих Плантагенет стал герцогом Нормандии, он набирает силу, и нам нужен союзник на континенте, дабы Генрих не думал о своих правах на английский престол, а стремился уберечь свои континентальные владения. Но чтобы расположить к нам Людовика, нужно, чтобы Юстас прилюдно появился с Констанцией и тем самым развеял слухи, что с принцессой дурно обращаются. Поэтому Стефан и настоял, чтобы сын привез супругу на турнир.

Милдрэд слушала, не особенно вникая. Ее волновало другое: наследник короля Стефана — страшный человек, для которого не существует ни божеских, ни человеческих законов. И то, что он прибыл с законной женой, с Констанцией, для Юстаса это только досадное препятствие, какое он легко обойдет. Присутствие в Лондоне короля и высшей английской знати? Здесь для Милдрэд все же была определенная надежда: Юстас — наследник Стефана, он нуждается в расположении высших лордов королевства.

Помедлив, она сказала об этом епископу.

Генри пожевал своими пухлыми губами, размышляя.

— Все так, дитя. Но неужели я зря выбрал для вашего укрытия Монтфичер? Зря расположил тут столько охраны? Надеюсь, Юстас поймет, что исчезновение благородной леди из-под опеки английского примаса [19]вызовет настоящий переполох. Однако, милая девушка… Внемлите моему совету и постарайтесь не привлекать к себе внимания королевского сына. Более того, я пришел просить вас не присутствовать на предстоящем турнире.

Даже так? Милдрэд задумалась. Как она объяснит подобный отказ родителям? К тому же на турнире будет Артур! И Милдрэд нужно сделать так, чтобы отец и мать обратили на него внимание. Артур будет сражаться за их любовь, и ее родные должны видеть, что их дочь выбрала достойного. Об этом они и условились сегодня с возлюбленным. И вот ее вынуждают отказаться от их планов, выкручиваться и лгать родителям, что может вызвать их подозрение, ибо они не привыкли, чтобы Милдрэд вела себя подобно монахине, когда предлагается такое увеселение, как большой рыцарский турнир.

Она ответила епископу отказом. Генри Винчестерский вздохнул. Что ж, именно этого он и ожидал. Рыцарский турнир слишком привлекательное зрелище, чтобы юная леди отказала себе в удовольствии посетить его. И он только сказал, что постарается устроить гронвудских гостей в конце трибуны, так чтобы Юстас не мог видеть их со своего центрального места, а саму девушку попросил вести себя тихо, не устраивать вокруг себя водоворот поклонников, что, как он слышал, ей присуще, и не раздражать Юстаса излишним вниманием к жениху.

К Эдмунду? Милдрэд заверила, что она будет сама скромность.

На том они и распростились. Причем Милдрэд, нравился ей Генри Винчестерский или нет, вынуждена была поблагодарить его за заботу.