Девятый вал - Киншоу Эва. Страница 26

— Где тебя носило, Трэйси?

— Дженис! — так и опешила та, входя в офис. — Что ты делаешь здесь в восемь вечера?

— Схожу с ума, не зная, что с тобой и где ты! — Глаза подруги метали молнии.

— Но почему?

— Я уже думала, что ты при смерти, умираешь от сотрясения мозга или чего-нибудь еще.

Трэйси сняла плащ.

— Откуда ты знаешь про аварию?

— Три раза звонил Маркус, а потом еще несколько раз — его секретарша.

— Но уж ей-то известно, что я в полном порядке, — возразила девушка.

Дженис тяжело вздохнула. Только сейчас она заметила, какой у подруги утомленный вид.

— Как все это случилось?

— Лило как из ведра, я ехала задним ходом и… В общем, совершенно идиотский случай.

— Но он ехал с включенными фарами — я имею в виду шофера Маркуса. Как ты могла не заметить его?

— Можно подумать, ты сидела с ним рядом. Просто… просто я никак не могла сосредоточиться. — Трэйси устало опустилась на стул. — Он очень зол?

— Кто? Маркус? Да нет, скорее озабочен.

— Уж лучше бы рвал и метал, — мрачно вздохнула девушка. — До сих пор не могу поверить, что я разбила его машину.

— Так где ты была? — спросила Дженис.

— Ездила повидаться с братом.

— В такую погоду? С ума сошла!

Трэйси устало пожала плечами.

— Мне нужно было хотя бы немного разрядиться. Знаешь, у Пола скоро свадьба.

— Позвони Маркусу! — настойчиво потребовала Дженис. — После того, что ты сделала с его автомобилем…

— А может, лучше ты?

— Я-то тут при чем? — твердо отказалась та. — Делай, что сказано!

Маркуса не оказалось на месте, но Айрис заверила, что обязательно известит мистера Макларена о звонке мисс Слейтон. Повесив трубку, Трэйси беспомощно посмотрела на подругу.

Та развела руками:

— Домой, ужинать и спать! Ясно? И никаких возражений!

На следующее утро Трэйси занялась ежемесячной сменой экспозиции в демонстрационном зале.

Опустив шторы так, чтобы ее не было видно с тротуара, она взялась за дело. Ей предстояло обустроить прихожую: повесить на стену старое венецианское зеркало, найти место для лакированного французского журнального столика с антикварным телефоном и установить оловянную вазу с цветами.

Но центром композиции должна была стать ширма с нарисованной на ней вешалкой для шляп. При взгляде со стороны рождалась полная иллюзия деревянной стойки с разнообразными головными уборами. Тут были соломенные шляпки с развевающимися ленточками, черные котелки, детские кружевные чепчики, шотландские береты в клетку и даже прусский остроконечный шлем.

В нижней части ширмы была изображена обувь: блестящие сапоги для верховой езды, легкомысленные туфельки на шпильках и домашние тапочки с загнутыми вверх носками — все как настоящее, подойди и потрогай!

Отступив на пару шагов, Трэйси любовалась делом своих рук, когда дверь открылась и вошел Маркус Макларен.

Она с грохотом уронила старинный толстый том, который собиралась водрузить на журнальный столик, и тяжелый фолиант угодил ей по ноге. Трэйси охнула, и они столкнулись лбами, одновременно нагнувшись, чтобы поднять книгу.

— Похоже, ты просто притягиваешь несчастья, дорогая, — сказал Маркус, отбирая у нее том и откладывая его подальше.

Девушка выпрямилась и машинально оправила блузку и волосы.

Маркус был одет очень официально: темный костюм, белая рубашка и галстук в синий и серый горошек.

— Мне… очень жаль… Я изуродовала твою машину. Сама не знаю, как это получилось, — выдавила она. — Ты, возможно, решил, что я хотела насолить тебе, но это не так. Просто… был сильный дождь. Плохая видимость, капли барабанят по обшивке. В общем, понимаешь…

Он какое-то время ничего не отвечал, пристально разглядывая ее, а потом резко сказал:

— К черту эту машину! Забудь о ней! Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да! Честное слово!

— Не похоже…

— То есть? — растерялась она.

— На тебе лица нет. У тебя такой вид, будто ты неделю болела. Мы можем поговорить в более подходящей обстановке?

— Спасибо за комплимент! — пробурчала Трэйси, возмущенно тряхнув своей рыжей гривой. — Ладно, так и быть, в демонстрационной мне делать больше нечего, и, если тебе так хочется, мы можем пройти в кабинет. Впрочем, мне казалось, что все точки над «i» уже расставлены. Или я ошибаюсь?

— Сейчас узнаешь. — На губах его мелькнула безрадостная улыбка. — Ты заставила меня изрядно побеспокоиться, но дело не в этом. Остался еще один вопрос, который нам предстоит решить.

Он помедлил и вынул из внутреннего кармана пиджака… чек.

— Ах вот оно что! Что ж, заходи, пожалуйста, я выпишу тебе расписку. — Трэйси повернулась и первой вошла в кабинет. — Кстати, — сказала она, доставая бухгалтерскую книгу и квитанции из ящика стола, — каждый пенни, который мне удастся сэкономить, будет указан в финансовых документах, так что можешь быть уверен, что я не транжирила твоих денег зря.

— Не сомневаюсь, мисс Слейтон, — кивнул он.

Девушка вспыхнула и враждебно посмотрела на него.

— По-моему, мы договорились, что именно такого подхода и будем придерживаться. — Она взяла чек, сверилась с бухгалтерской книгой и застыла. — Это, — объявила она, холодно глядя на Маркуса, — вовсе не та сумма, о которой мы договорились!

— Мы ни о чем не договорились. Разве ты забыла? Ты сделала рыцарский — если можно применить это слово по отношению к даме — жест при обсуждении вопроса о гонораре. Но я не принял твои условия, вот и все.

— Но…

— Никаких «но», дорогая! Я попросил Айрис обзвонить другие агентства, и она выяснила, сколько взял бы с меня другой дизайнер за аналогичную работу.

— Но… — Трэйси прикусила нижнюю губу.

— Если тебя интересуют мои мотивы, то они ясны, как Божий день: я не хочу чувствовать себя обязанным тебе, понимаешь? — сообщил он.

— И ты полагаешь, что после этого у нас не останется никаких проблем?

— А ты как думаешь?

Девушка швырнула чек на стол и устало потерла виски.

Маркус терпеливо ждал. В воздухе запахло грозой.

Как ни пыталась Трэйси, ей не удавалось придумать достойный ответ. В том, что это был вызов, у нее не оставалось ни малейшего сомнения. Она припомнила собственные пророческие слова о том, что любовь к Маркусу Джулиусу Макларену в чем-то сродни сердечному приступу. Холодный, колючий, сегодня он подтверждал самые худшие из ее опасений.

Приняв решение, Трэйси взяла ручку, заполнила квитанцию, аккуратно оторвала корешок и передала ему.

— Очень тебе признательна! — любезно улыбнулась она. — Теперь нас действительно не связывают никакие взаимные обязательства. — Она встала. — Памятуя о вашей занятости, мистер Макларен, не смею вас больше задерживать.

— И все же остается еще одна проблема, которую ни мне, ни тебе поодиночке не решить, — после короткой паузы сказал Маркус, тоже вставая.

— И что же это за проблема? — настороженно спросила она.

— Твоя беременность.

Слова эти были сказаны тихо, но от них, казалось, земля поплыла под ногами Трэйси. Она невольно уцепилась за край стола, и в какое-то мгновение ей показалось, что в обрушившемся мире остались только они двое, как тогда, когда они занимались любовью. Он, совершенно другой, без этого официозного костюма, обнаженный, был ее единственной опорой в мгновения сладких судорог, связующих воедино любовь и смерть.

— Нет, — еле слышно сказала она. — Я не беременна, Маркус. С чего ты это взял? — Трэйси подняла на него холодные зеленые глаза.

— Вот как? — сказал он, помрачнев, кивнул и встал. — Ты больше ничего не хочешь добавить?

Она приоткрыла было рот, но тут же стиснула зубы и в отчаянии покачала головой:

— Нет.

— Что ж, в таком случае не станем затягивать прощание. Уходя — уходи. Успехов тебе в делах!

— И тебе, Маркус!

Вечером опять шел дождь. Казалось, природа оплакивала несчастную любовь вместе с Трэйси. Девушка лежала на диване, слушая Моцарта, и в музыку вплетался шум ветра и барабанная дробь нудных дождевых струй.