Сияние ангела - Уэзерли Ли. Страница 4

В его глазах промелькнуло воспоминание, и я без труда догадалась, о чем он подумал, потому что думала о том же. Самый страшный день в нашей жизни: еще по­завчера он держал меня на руках и думал, что я умерла. Я обняла его. По правде говоря, я действительно умер­ла. Если бы Алекса там не было, и он не вернул меня к жизни, я бы здесь не стояла.

— Я мечтаю об этом, — тихо сказала я. Хрустальный кулон в виде слезы, который он мне подарил, сверкал на свету. — Я хочу быть с тобой как можно дольше.

— Идет, — согласился Алекс.

Я увидела в зеркале, как опустилась его голова, и вздрогнула, когда он коснулся теплыми губами моей шеи. Затем он поднял глаза, прислушиваясь к новому голосу в телевизоре — говорила женщина с южным ак­центом:

— Да она просто больная. Но если она сумасшедшая, это не значит, что она не опасна. Посмотрите на фото­графию, у нее же совершенно безумный взгляд...

В тот момент если в моем взгляде что и читалось, так это было беспокойство. Мы с Алексом пошли обратно в спальню. По телевизору два ведущих серьезно кивали, соглашаясь, что я действительно безумна, если реши­лась на «террористический акт» против Церкви анге­лов. Вот как называли средства массовой информации мою попытку запечатать врата между миром ангелов и нашим миром.

Я опустилась на кровать. Церковь заявила, что я пы­талась взорвать бомбу в соборе. Я настолько ненавижу ангелов, что планировала сжечь его, невзирая на тыся­чи верующих, которые ждали прихода Второй волны. Я сумасшедший бомбометатель. Это было бы смешно, если бы мы с Алексом не оказались в такой опасности.

Показали вчерашнюю фотографию собора в Денвере с широким белым куполом и массивными колоннами, парковку, забитую машинами и людьми. Высокие сере­бряные двери были открыты, пропуская бесчисленных ангелов. Я видела эти кадры уже несколько раз, но все еще не могла оторвать от них взгляд. Я смотрела с бо­лезненным восхищением, как крылья ангелов вспыхну­ли золотом в лучах заката, растекаясь из собора беско­нечной рекой света и благодати. В эфирной сущности их видели только люди, которыми они кормились. Но для Второй волны, которая вторглась в наш мир, анге­лы сделали исключение. Нейт сказал нам, что они хоте­ли бы услышать аплодисменты. Услышать, как коровы аплодируют своим палачам.

Я и Вторая волна были главными новостями дня. Все на планете обсуждали это событие. Были ли анге­лы фальшивыми? А если они были настоящими, что это значит для нашего мира? Новостные программы показывали одни и те же сюжеты снова и снова, с заго­ловком «Пришествие ангелов», который значился внизу экрана. Когда от них уставали, ведущие принимали телефонные звонки со всей страны — от людей, которые видели пришествие ангелов, от людей, которые хотели бы его увидеть, от людей, которые утверждали, что ви­дели меня, от людей, которые хотели бы меня увидеть и «воздать мне по заслугам».

Я сидела и напряженно смотрела. Я все еще не вери­ла, что всего шесть недель назад моя жизнь была отно­сительно нормальной — по крайней мере насколько это возможно, если ты телепат, который любит чинить машины. А потом я прочитала будущее Бет Хертли, де­вочки из моей средней школы в Потакете, Нью—Йорк. Я видела, как она вступила в Церковь, стала больной и вялой. Я пыталась остановить ее, но не смогла. И ангел по имени Паскар предсказал, что я — та, кто их всех уничтожит.

Я вздохнула, наблюдая за ангелами, летающими на экране. Боже, как я хотела бы, чтобы он был прав. Я ду­мала о матери, затерявшейся в своих мечтах. Ее рассу­док навсегда повредился после того, что с ней сделал Разиэль, — я не могла называть ангела своим отцом, он не заслуживал этого определения. Она была не одна. Миллионы так же сильно пострадали от ангелов. Миллионы, возможно, страдали прямо сейчас, пока зво­нящие на телевидение ликовали от ангельской любви.

Ангельская любовь. Эти слова оставляют горький привкус, если вы знаете, что ангелы пришли, чтобы пи­таться человеческой энергией, будто наш мир — их соб­ственная рыбная ферма. Благодаря тому, что называет­ся ангельским ожогом, на них смотрели как на добрых и красивых существ, даже если жизненная энергия их жертв съеживалась после их прикосновения. В резуль­тате — душевное расстройство, как у моей матери, или множественный склероз, или рак, или любая другая из­нурительная болезнь. Потому что если ангел питается вами, вы можете быть уверены в двух вещах: вы будете страшно и окончательно искалечены — и вы будете по­клоняться ангелам до конца жизни.

Я посмотрела на сидящего рядом Алекса, на его чет­кие и строгие черты лица, обрамляющие глаза темные ресницы, рот, который так и хотелось обвести по кон­туру пальцем. Когда Алексу было всего шестнадцать, вся его семья была уничтожена ангелами. Теперь они убили десятки его друзей.

Черная татуировка «УА» на его левом бицепсе не была никак связана с его именем, она значила «Убийца ангелов».

Алекс был единственным живым УА. Единственным, кто знал, как бороться с ангелами. Мысль о том, что с ним может случиться беда, бритвой резала мне серд­це. Наш план по набору и обучению новых УА уж точно не позволит держаться нам вдали от линии огня. Часть меня хотела, чтобы мы сбежали в пещеру, или в горы Тибета, или куда—нибудь в болото, — в любое удаленное и безопасное место, где мы могли бы жить только вдво­ем и ни о чем не беспокоиться.

Но мы оба знали, что у нас нет выбора. Не важно, что мы чувствуем друг к другу, — мы должны что—то делать с тем, что происходит.

Я наклонилась к Алексу, он обнял меня и привлек к себе. Но тут же напрягся: на экране снова появился специальный номер, по которому надо было позво­нить, если вы меня видели.

— Боже, я хочу остаться здесь еще на несколько дней, — пробормотал он. — Никто не подумает, что ты так близко от Денвера. Мы должны подождать, пока все немного не утрясется, поэтому...

— Подожди, Алекс, — перебила я его. Внезапно я кое— что вспомнила, и меня затрясло от напряжения.

«Стойка регистрации», — подумала я.

Я хорошо ее помнила — слегка потрепанная стой­ка, где мы зарегистрировались накануне вечером, едва держась на ногах от усталости. Она была накры­та стеклом, под которым лежала схема мотеля. Там еще был старомодный звонок с кнопкой наверху. Бессмысленные детали мельтешили в моей голове. Меня охватило страшное предчувствие. Я должна была туда пойти. Сейчас.

По лицу Алекса пробежало беспокойство.

— Уиллоу, что с тобой?

— Все в порядке, я только... должна кое—что прове­рить.

Я вышла.

Алекс начал было протестовать, но сразу понял, что я имею в виду.

— Хорошо, только будь осторожна.

Я кивнула и, сделав глубокий вдох, вышла навстречу своему ангелу.

Она ждала меня — моя крылатая сияющая версия, ангел без нимба, часть меня. Ее крылья были изящно сложены за спиной, и я увидела, что волосы, которые обрамляли ее безмятежное лицо, тоже стали коротки­ми. Мои плечи немного расслабились. Было приятно просто быть с ней рядом.

С мысленным щелчком я перенесла свое сознание на нее и вырвалась из человеческой формы. Ангельские крылья вытянулись. Окруженная мерцанием, я про­шла сквозь крышу мотеля и взмыла в вечернее небо над Колорадо. Полет. Даже в такое непростое время он приносил мне волнующую радость. Я все еще познава­ла свою ангельскую сущность. Большую часть жизни я о ней даже не подозревала.

Я летела к конторе мотеля, ноябрьский холод окуты­вал мои крылья. С легким мерцанием я прошла сквозь стену и увидела вчерашнего портье. Он разговаривал по телефону, опираясь локтем о стойку, и глядел в теле­визор, который стоял в углу холла.

С экрана улыбалась моя школьная фотография.

— Ну, я не уверен, но... да, я уверен, черт возьми, — сказал он. — Они приехали вчера около десяти, абсо­лютно дохлые. Сегодня утром попросили номер еще на ночь. Они все еще здесь. Целый день сидят, насколько я знаю.

Страх сжал мне горло. По крайней мере он не знает, что Алекс выходил купить мне краску для волос и нож­ницы. Я спикировала и приземлилась. Под моими эфирными ногами ковер казался странным, словно бы иллюзорным. В номере мотеля моя человеческая форма все еще сидела на кровати, крепко сцепившись пальцами с Алексом.