Спасенная любовью - Хауэлл Ханна. Страница 20

Он двигался в ней, терся об нее там, где их тела соприкасались, так, чтобы еще больше усилить ее наслаждение. Арианна слышала, что из ее горла вылетают тихие вскрики. С каждым его толчком внизу ее живота, казалось, все плотнее сворачивалась какая-то пружина, наконец напряжение стало таким сильным, что почти причиняло боль. Арианна только успела подумать, будет ли она когда-нибудь заниматься любовью, не испытывая при этом боли, как вдруг эта пружина развернулась, наполняя ее вены, ее сердце, даже ее разум непередаваемым блаженством. Арианна поняла, что выкрикнула имя Брайана. Он сделал глубокий толчок, задержался в глубине ее лона, и его тело содрогнулось в экстазе, изливая семя.

Арианна крепко обнимала Брайана, смакуя отголоски всплеска наслаждения, она чувствовала слабость, но это была приятная слабость. Ей нравилось ощущать его влажное дыхание на своей шее, нравилось чувствовать под рукой влагу пота на его широкой спине, а особенно нравилось, что после того, как он обмяк в ее объятиях, его тело несколько минут сотрясала легкая дрожь. С Клодом все было иначе, она радовалась, когда он резко освобождался от ее объятий, но к Брайану ей хотелось прильнуть, хотелось удерживать его глубоко в себе так долго, как только можно.

Так вот о чем вздыхали женщины из ее клана, вот что они пытались ей объяснить. Это была страсть, тот самый глубокий, неистовый голод, который ее муж никогда в ней не пробуждал. Более того, эта страсть была взаимной. Арианна подозревала, что она еще не полностью освободилась от сомнений в своей способности доставить мужчине наслаждение, но в эту минуту она была совершенно уверена, что мужчина, лежащий в ее объятиях, получил полное удовлетворение. Возможно, раны, нанесенные Клодом, еще не были полностью залечены, но это Арианну не волновало: она знала, что исцеление уже началось. Она так устала, что у нее закрывались глаза, хотя она старалась держать их открытыми, чтобы полюбоваться красотой мужчины, лежащего в ее объятиях. Если бы не эта усталость, она бы вскочила и пустилась в пляс по комнате.

В конце концов усталость все-таки взяла свое. Засыпая, Арианна прошептала:

– Я хорошо все сделала?

Брайан выскользнул из ее ослабевших объятий и тяжело встал с кровати, чтобы взять мокрую тряпку. Обтерев их обоих, он снова забрался в кровать и притянул Арианну к себе. Некоторое время он молча любовался ее обнаженным телом, начиная от полных грудей с розовыми пиками сосков, до нежного изгиба талии. Особенно ему нравилась гибкая сила ее стройных ног. И еще больше ему понравилось, когда эти ноги обхватывали его талию, а их сила притягивала его ближе, в то время как он глубоко входил в ее влажное тепло. Ему было трудно представить, что такая женщина могла считать себя неспособной доставить удовольствие мужчине – любому, кого она пожелала бы одарить своими милостями. Когда она перестала от него убегать, ее страсть разгорелась не на шутку. Клод пытался погасить этот сладкий жар, оставлял ее неудовлетворенной, а потом еще и принижал ее. Не будь мерзавец уже мертв, Брайан, пожалуй, отправился бы во Францию и убил его.

Он поцеловал Арианну в макушку и улыбнулся в ее шелковистые волосы.

– О да, милая. Ты все сделала хорошо. Даже очень хорошо, – прошептал он и тоже заснул.

Глава 7

Арианна проснулась и почувствовала, что ее щеки касаются мягкие теплые губы, а мозолистая рука гладит ее грудь. На мгновение она подумала, что лежит в постели с мужем, но потом последние остатки сна освободили ее разум. Клод никогда не был таким нежным. Внезапно Арианна вспомнила все, что произошло перед тем, как она заснула. У нее широко распахнулись глаза. Она лежала в постели, уютно устроившись рядом с сэром Брайаном Макфингэлом, да еще и в его объятиях. У нее появился любовник – большой, сильный, красивый мужчина, многие женщины позавидовали бы ей. И она не просто получила от этого удовольствие, а наслаждалась каждой минутой. И это до сих пор ее поражало, удивление было не меньшим, чем удовольствие, которое охватывало все ее тело, до самых кончиков пальцев на ногах. Клод очень сильно ошибался: она не холодная.

Арианна улыбнулась, но в то же время в ее душу прокрался страх, отравляя удовольствие. Да, она изведала то наслаждение, о котором говорили женщины ее клана, в этом сомнений нет, но получил ли такое же удовольствие сэр Брайан? Она чувствовала, как он излил в нее свое семя, но то же самое делал и Клод. Когда она по глупости спросила, означает ли это, что он получил наслаждение, Клод рассмеялся. Он заявил, что мужчина может с таким же успехом засунуть свой член даже в дырку в земле, и это, как он сказал, даже хорошо, потому что Арианна ненамного от нее отличается. Может быть, она переоценила степень наслаждения Брайана?

Мягкие теплые губы Брайана коснулись уголка ее рта, и она вспомнила еще кое-что, что не раз говорил Клод. Однажды она попыталась поцеловать его утром, только проснувшись. Он грубо оттолкнул ее и заявил, что с утра у нее изо рта пахнет, как из выгребной ямы. Арианна зажала рот рукой и отодвинулась от Брайана. Он застыл и посмотрел на Арианну. Она теперь лежала на самом краю кровати, точнее, даже не лежала, а опасно балансировала. Сначала ее реакция – после всего, что было между ними ночью – вызвала у него раздражение, но когда он всмотрелся в ее лицо, раздражение сменилось недоумением. По ее лицу было не похоже, что она сожалеет о том, что они сделали. Не выглядела она и рассерженной. Казалось, она нервничает и немного испуганна, как человек, который в любую минуту ожидает какого-то удара.

– В чем дело? – спросил Брайан.

Ему хотелось протянуть к ней руку, но он сдержался: если она отпрянет сейчас, то просто скатится с кровати на пол. К тому же ему уже стало надоедать, что она вечно сбегает из его объятий.

– Мне нужно почистить зубы, – ответила Арианна, все еще держа руку возле рта, из-за этого ее голос прозвучал приглушенно.

– Зачем? Ты их почистила, когда ложилась спать, а после этого ничего не ела.

– Так нужно. Клод говорил, что по утрам у меня изо рта плохо пахнет.

– Ничего подобного. – Брайан снова подумал, что не будь Клод уже мертв и похоронен, он бы с радостью убил мерзавца. Только сначала как следует отлупил бы.

– Откуда ты знаешь, пахнет или нет? Мы не целовались. Клод никогда не целовал меня утром, если мы просыпались вместе. Он говорил, что когда я просыпаюсь, у меня изо рта воняет хуже, чем из уборной.

– Клод был идиотом. А ты, девочка, спала с открытым ртом, я лежал довольно близко и ничего не почувствовал. Когда ты наконец поймешь, что этот тип, вероятнее всего, злился на самого себя за то, что ему не хватило смелости рассказать семье правду. Он запутался в паутине собственного вранья, и, судя по тому, что ты о нем рассказывала, он был не из тех, кто признает свою вину. Вот он и выплескивал свой гнев на тебя. Сколько раз можно повторять, это все ложь, он таким образом хотел тебя сломить.

Арианна осторожно убрала руку ото рта.

– Он меня никогда не бил.

– Бил, и ты это прекрасно знаешь, но, кажется, ты очень быстро это забыла. Сколько раз я тебе говорил, но ты отмахиваешься от моих мудрых слов, как от какой-то чепухи, – прошептал он. Арианна возмущенно сверкнула глазами, и он чуть не улыбнулся: все-таки сила духа в ней по-прежнему есть. – Думаю, он бил тебя довольно часто – словами. Ты хорошо знаешь, что они могут ранить так же больно, как кулаки, и даже оставляют шрамы.

Арианна задумалась над его словами. Действительно, она не очень-то прислушивалась к его доводам. А ведь слова и вправду могут оставлять шрамы. Умом она это понимала, но раньше мудрые слова Брайана еще не находили настоящего отклика в глубине ее души. Непрестанной критикой человека можно прибить к земле ничуть не хуже, чем кулаками. Когда Клод не игнорировал ее или не нагружал всяческой работой, которую должен был бы делать сам, он только тем и занимался, что критиковал ее. И то, что он открыто отдавал предпочтение любовнице, а не жене, тоже оставило на ее сердце шрамы. Арианна не была уверена, заживут ли когда-нибудь эти шрамы, оставленные его едкими оскорблениями и постоянной хулой. Ей казалось, что она до сих пор слышит слова Клода. Ночью она было решила, что ей наконец удалось излечиться от его критики, что она вовсе не так плоха в постели, как он утверждал. Но с восходом солнца она опять угодила в ту же самую ловушку.