Эхо во тьме - Риверс Франсин. Страница 63

Дидима побледнела. Довольная тем, что ей удалось запугать рабыню, Юлия снова повернулась к зеркалу и надменно вздернула подбородок.

— Теперь работай, как следует.

Трясущимися руками Дидима стала осторожно заниматься прической Юлии.

Спустя несколько минут настроение у Юлии стало еще хуже. Страх молодой рабыни оказался сильнее ее враждебности. Подняв глаза, Юлия посмотрела на бледное и напряженное лицо Дидимы. Глаза у рабыни беспокойно бегали, и Юлия почувствовала, что служанка работает еще медленнее. Сокрушенная, Юлия отвернулась от нее.

— У тебя прекрасные волосы, моя госпожа.

Юлия взяла в руки прядь своих тусклых темных волос и покрутила их в пальцах. Она знала, чего стоят эти слова. Пустое лицемерие.

— Раньше они блестели, — тоскливо произнесла она.

— Прикажешь втереть в волосы немного благовонных масел, моя госпожа?

Как изменила эту девчонку нависшая над ней угроза оказаться на арене!

— Да, вотри, — нетерпеливо сказала Юлия, глядя на рабыню в зеркальное отражение. — Делай, что хочешь, но только пусть они блестят, как раньше.

Когда Дидима выливала себе на ладонь несколько капель масла, ее руки продолжали трястись. Потерев ладони друг о друга, Дидима стала мягко втирать масло в волосы Юлии. Вздохнув, Юлия слегка расслабилась, потому что от массажа ей действительно стало лучше.

— Заплети волосы, — сказала она.

Дидима сделала, как ей велели.

— Тебе нравится так, моя госпожа? — спросила служанка, когда все было готово.

Юлия критически осмотрела результат ее работы. Та прическа, которая когда-то превращала ее в царицу, теперь делала ее просто строгой и неприступной.

— Евдема обычно вплетала мне в волосы жемчуг, — сказала она.

— В доме нет ни жемчужины, моя госпожа.

— Я не просила тебя напоминать об этом!

Дидима отступила на шаг назад, и в ее глазах снова мелькнул страх.

Юлия пожалела о том, что заговорила о жемчугах. Что теперь рабы станут говорить о ее положении? Начнут шептаться между собой и злорадствовать, что фортуна отвернулась от нее? Их ведь волновала только собственная судьба, а не ее участь.

— Что там, в той шкатулке? — спросила Юлия повелительным тоном.

Дидима открыла шкатулку и изучила содержимое.

— Три ожерелья из стеклянного бисера, моя госпожа, и несколько хрустальных украшений.

— Там должно быть не только это, — нетерпеливо сказала Юлия. — Дай сюда. — Выхватив шкатулку у рабыни, она положила ее себе на колени. Порывшись в содержимом, Юлия убедилась, что там действительно не было ничего, кроме того, что перечислила Дидима. Взяв из шкатулки украшение из кристалла аметиста, Юлия подержала его в своей ладони. Она купила его давно, еще в Риме, у одного восточного мага, у которого была на рынке своя лавка. С Юлией тогда была ее подруга, Октавия. По последним слухам, отец Октавии, безнадежно увязший в долгах, покончил с собой. Что же стало с самой Октавией? Юлии стало любопытно. По-прежнему ли она знакомится с понравившимися гладиаторами? Или, наконец, встретила в своей жизни человека, у которого хватило глупости жениться на ней?

Юлия продолжала держать аметист в своей ладони. Что тогда торговец говорил ей об этом камне? Кажется, этот кристалл обладает какими-то целебными качествами? Юлия продела в камень цепочку и повесила украшение себе на шею.

Асклепий, да будет так.

— Посмотри, что можно сделать с этими украшениями, — велела Юлия Дидиме, указывая на украшения из бисера, и Дидима расплела ей волосы. Потом она снова заплела их, вплетая на этот раз стеклянные бисерины. Юлия посмотрелась на себя в зеркало, когда все было готово, и вздохнула. — Придется обойтись этим.

— Да, моя госпожа, — сказала Дидима.

— Можешь идти.

— Да, моя госпожа, — Дидима низко поклонилась и поспешила из комнаты.

Взяв немного белой мази, Юлия помазала себе под глазами, чтобы хоть как-то скрыть темные круги. Сколько мази потребуется, чтобы вообще скрыть эти круги? Она работала искусно, накладывая белую мазь и сочетая ее с красной охрой. Закончив работу, она осмотрела себя в зеркальном отражении.

Выглядела она респектабельно. Но не более того. Когда-то она была просто прекрасна. Куда бы она ни пошла, мужчины с восхищением смотрели на нее. Женщины завидовали ее темно-карим глазам, матовой коже, полным алым губам, высоким скулам, изящной фигуре. Теперь ее глаза были тусклыми, кожа болезненно-желтой, губы алыми, но накрашенными. Высокие скулы выдавались, что свидетельствовало о незавидном здоровье.

Состроив улыбку, Юлия попыталась привнести в выражение лица хоть немного жизни, но увидела в своем отражении лишь что-то вроде карикатуры. Она смотрела на то, какой она стала: женщиной, лишенной всяческой невинности.

Отвернувшись от зеркала, Юлия поднялась. Сняв тогу, она бросила ее на пол и взяла голубой наряд. Дидима приготовила для нее серебристый пояс, и Юлия надела его поверх наряда. Он свободно болтался у нее на талии. Сколько же она потеряла в весе с тех пор, как надевала его в последний раз?

— Дидима!

Девушка быстро прибежала на ее зов.

— Подгони мне пояс и надень мне сандалии.

Дидима подогнала пояс и снова надела его на Юлию. Потом она склонилась и надела Юлии на ноги сандалии.

— Светло-голубую шаль, — холодно произнесла Юлия и протянула руки. Дидима принесла ей шаль и умелым движением накинула ее Юлии на плечи.

Юлия взяла из шкатулки с деньгами монету и протянула ее Дидиме.

— Скажи Тропу, чтобы он заказал мне паланкин.

— Но ему для этого понадобится больше денег, моя госпожа.

Юлия почувствовала, как в ней все закипает, и ударила девушку.

— Дай монету! — она вырвала монету у рабыни, вся трясясь от злости. — Пойду пешком, — сказала она, вздернув подбородок. — День сегодня прекрасный, а до виллы матери недалеко. — Кинув монету обратно в шкатулку, она захлопнула ее и положила на нее руки. — Я знаю точно, сколько здесь монет, Дидима. Если хоть одна из них пропадет, когда я вернусь, виновата в этом будешь ты. Тебе понятно?

— Да, моя госпожа, — девушка стояла, не двигаясь, на ее щеке краснел след от ладони Юлии.

— Пока меня не будет, проветри покои и раздобудь цветы для вазы у постели. Если надо, укради где-нибудь. Или упроси кого-нибудь. Доставай, как хочешь, но чтобы цветы были! Поняла?

— Да, моя госпожа.

— Будь проклято это тоскливое место.

Юлия дошла до главной улицы и зашла отдохнуть в небольшой мраморный храм, увитый виноградными лозами. Улица была полна людьми, направлявшимися к храму Артемиды или возвращающимися из него. Закрыв глаза, Юлия прислонила голову к мраморной колонне и стала слушать шум жизни, которая проносилась мимо нее. Ей хотелось пить, но она не догадалась взять с собой денег и у нее не было даже медяка, чтобы купить чашу разбавленного вина у кого-нибудь из уличных торговцев.

Она встала и пошла дальше.

Уже несколько недель она не слышала от матери никаких вестей. Обычно кто-то из рабов матери приходил к Юлии и передавал ей приглашение: «Не согласишься ли ты прийти на вечернюю трапезу?». Такое доброе приглашение от любящей матери. Юлия всегда отвечала вежливым отказом. И вот теперь она поняла, какими дорогими стали для нее эти приглашения. Даже когда она отвечала отказом, эти приглашения оставались для нее последней тонкой ниточкой, соединяющей ее с матерью и с прошлой жизнью.

Кто знает, может быть, и эта связь уже оборвалась.

Ей необходимо было это выяснить.

Отдохнув, она встала и пошла дальше. Дойдя до дома матери, Юлия остановилась на самой нижней каменной ступеньке. Она посмотрела на величественное здание прекрасной виллы. Ее отцу не приходилось считаться с расходами, и этот дом, расположенный на холме, выглядел символом богатства и высокого положения. Он ничем не напоминал виллу, которую неподалеку отсюда купил Марк. Разумеется, его дом находился гораздо ближе к центру города и был приспособлен к торговой деятельности. Интересно, какими богатствами обладает теперь брат? Несомненно, он стал еще богаче, с тех пор как Юлия в последний раз общалась с ним.