Ароматы - Кингсли (Кингслей) Джоанна. Страница 2

— Да, я жду ее с минуты на минуту, — ответила Ви не вполне уверенно, — и отошла от Дона Гаррисона, опасаясь, что он заметит ее беспокойство.

Гости уже начали расходиться. Илэйн Смоллет, секретарша Ви, работавшая у нее уже более пятнадцати лет, подбежала к ней, пробившись сквозь густую толпу. — Что мне делать с этими шутами-фотографами? — с досадой воскликнула она. — Они прикончили лососину, напились шампанского и собираются уходить!

— Задержите их, — отозвалась Ви. — Рассказывайте им басни, поите шампанским, делайте все, что угодно. Пусть подождут!

— Я говорила им, дорогая! Твердила, что необходимо снять сестер Джолэй вместе! Но половина из них молокососы в костюмах сафари, такие всегда нащелкают по нескольку кадров — и поскакали за новой добычей!

— Загипнотизируйте их! Делайте, что хотите! — раздраженно повторила Ви.

В этот момент из холла донесся шум голосов. «Слава Богу, она пришла, наконец», — подумала Ви.

— Эй, вы, парни, — весело отмахивалась от фотографов Мартина Джолэй, — дайте хоть гребешком по волосам провести!

Репортеры, не обращая внимания на ее протест, снимали кадр за кадром, в которых темные кудри и лукавые черные глаза Мартины оттеняли белокурую царственность ее сводной сестры Ви. Сестры были красивы, исключительно фотогеничны и совершенно несхожи. Мартина была ниже ростом и полнее, а ее оживление и неугомонность резко контрастировали со спокойной грацией Ви. На фотографиях они походили на снятых рядом кинозвезд противоположного типа — Лиз Тейлор и Грейс Келли. Их называли сестрами Джолэй, но это был их деловой псевдоним, и обе женщины носили другие имена.

Изумрудно-зеленое платье Мартины — модель Оскара де ла Рента — падало и клубилось пышными волнами рядом с серебряной колонной света — платьем Ви от Адольфо. Всякий раз, когда Пьеро д'Анжело снимал сестер вместе, он говорил, что «пополняет свою польскую папку», имея в виду их полярность.

Шутка Пьеро соответствовала действительности — каждая из сестер излучала свой особый магнетизм, силовые поля которого притягивали и отталкивали друг друга.

— Ну, хватит, убирайтесь, парни! — сказала Мартина, когда они снялись во всех возможных вариантах с флаконами «О! де Ви…» — Она наклонилась к Ви и прошептала: — Мне надо поговорить с тобой…

— Спасибо, — сказала Ви репортерам. — Не забудьте взять себе по пробному флакону духов. — Потом она повернулась к сестре и тихо ответила: — Встретимся в моей спальне… через пять минут…

Поднимаясь по лестнице сквозь толпу гостей, Ви гадала, почему же все-таки опоздала Мартина. Она никогда не пропускала приемов, на которых присутствовали представители прессы. С тех пор как Марти стала участвовать в бизнесе фирмы «Парфюмерия Джолэй», она шла на голову впереди Ви, стремясь расширить сферу влияния фирмы, организовать производство на современном уровне, добиться высокого рейтинга в мировой парфюмерии. Ви старалась умерить энергию Мартины и сохранить фирму, основанную ею, во владении семьи, но это ей уже не удавалось. Две трети акций было пущено в продажу, и политика Мартины получила одобрение многих влиятельных акционеров фирмы. Даже Дон Гарри-сон считал, что придется идти в предложенном ею направлении — это неизбежно. Филиппа сохраняла нейтралитет, Илэйн Смолетт обрушилась на Мартину с гневными нападками, так что Ви была вынуждена умерить ее пыл.

Ви решительно противилась полной распродаже акций, и наложенное ею вето пока что оставалось в силе. Но уже было ясно, что продажа акций укрепила кампанию, и полученный доход удачно употребили на расширение закупки сырья, — так что политика Мартины явно себя оправдывала, а позиция Ви многим представлялась чрезмерно консервативной. Все же Ви удавалось сохранять общий контроль и проводить свою линию. Как всегда, она проявляла стойкость и выдержку.

— Вот это да! — Марта вбежала в спальню и резко захлопнула за собой дверь. — Какую толпу лизоблюдов ты у себя собрала!

— И добрых друзей тоже, — резко парировала Ви.

— А, что толку от льстивой болтовни! — Марти плюхнулась на кровать, как будто она была не в изысканном вечернем платье, а в джинсах, и, растянувшись на спине и заложив руки за голову, внимательно поглядела на лицо Ви, прислонившейся к гардеробу, выполненному в георгианском стиле.

— Извини, что опоздала. Меня задержало важное дело. Очень важное. Я была на бирже. За последнюю неделю наши акции подскочили.

— Да, это «О! де Ви…» — заметила Ви. — Такой успех! Только в Далласе продано…

— Нет, дело не в этом. Конечно, выигрышный товар тоже влияет на общую ситуацию. Но, повторяю, дело не в этом. Знаешь, кто скупает наши акции?

— Мы следим за этим…

— Но у тебя нет данных за последнюю неделю, — перебила ее Марти. — Или ты не осмыслила их. Все покупатели связаны с «Мотеком». — Марти перевернулась на живот, приподнялась на локтях и уткнула лицо в ладони, наблюдая за реакцией Ви.

Ви покачала головой. Она знала, что интернациональный синдикат «Мотек» оперировал акциями многих фирм, но до сих пор не имел дел с парфюмерией. Ви была решительно настроена против такого рода вкладчиков — синдикаты были слишком сильны, принимать их в качестве партнеров было небезопасно. Она не хотела, чтобы «Мотек» или любой другой синдикат внедрился в фирму Джолэй.

— Но они не занимаются косметикой, — запротестовала она, — их никогда не интересовали ни духи, ни парфюмерные товары. С какой стати они начнут проявлять интерес к нашей фирме?

— А вот начали! — кивнула Марти. — И заинтересованы всерьез. Покупают большие пакеты акций, подготавливая почву. Совершенно явно — они хотят купить нашу фирму.

— Но мы им не позволим! — вскричала Ви.

— Почему бы! Они не поскупятся!

— Тогда фирма «Джолэй» перестанет существовать! Пока в наших руках треть акций, мы можем удержать свои позиции и не допустить ликвидации фирмы! Я могу!

Марти с ленивой улыбкой спросила:

— Ну, а если не можешь?

Ви мгновенно поняла, что имеет в виду сестра. Она может… она хочет продать свои акции.

— Подумай, Ви, сколько денег можно огрести. Можно купить полдюжины таких вот пентхаузов.

Ви гневно затрясла головой: — Ты играешь моей жизнью, моим делом, я не допущу этого!

Марти соскочила с кровати и подошла вплотную к Ви: — Мне надоело исполнять твои приказы, дорогая сестренка. Теперь распоряжаться буду я. С тех пор как я вошла в дело, все в фирме изменилось, а ты этого и не заметила. И я не допущу, чтобы ты своей дурацкой политикой разорила меня. Ты слишком старомодна, Ви, ты живешь прошлым. Но власть перейдет ко мне — вот увидишь.

Ви попятилась от угрожающей близости сестры, но голос ее остался твердым:

— Ты всегда хотела, чтобы все было по-твоему, Марти. С самого детства! — Ви подошла к двери и открыла ее. — Но тебе никогда не удавалось подчинить меня и теперь не удастся!

Ви выскочила из спальни и, захлопнув за собой дверь, побежала прочь. Потом замедлила шаг и спустилась по лестнице к своим гостям.

2

1951

Четырехлетний ребенок упирался и висел на руке отца тяжелым грузом. Арман сжал ручку дочери и потащил ее за собой.

Арман Жолонэй, или Арман Нувель, шел по улице Бруклина жарким ноябрьским вечером, ведя за руки двух маленьких дочерей. В кармане его суконного серого костюма было несколько вырезанных из газет объявлений о сдаче комнат. Мужчины в рубашках с короткими рукавами распивали пиво на крылечках своих домиков, переговариваясь с соседями; женщины в легких цветастых летних платьях прогуливались по улице с детскими колясками или выходили из бакалейных лавочек. Он подумал, что многие из них, с рядами металлических бигуди на голове, похожи на Медузу Горгону. Воздух улицы был полон сильными, раздражавшими его тонкое обоняние запахами чеснока, майорана и кислой капусты с тмином.

Он выпустил ручку старшей дочери Ви, достал из кармана носовой платок и высморкался. Ви наморщила носик.