Ароматы - Кингсли (Кингслей) Джоанна. Страница 60

Марти ему не поверила.

Познакомившись с остальными гостями, Марти еще больше усомнилась в том, что обитатели замка Эгзитер не отрываются от действительности. Они все словно разыгрывали какую-то пьесу. Каждый согласно своей роли произносил чрезвычайно умные тирады, никто ничего не принимал всерьез, в разговорах было множество намеков, которые Марти не могла уловить. Она знала, что вокруг нее ведется умная беседа, но ее раздражал тон превосходства и снисходительности, с которым к ней обращались. Впрочем, на нее уже перестали обращать внимание, и даже Джордж игнорировал ее, как маленькую глупышку. Она не могла участвовать в охоте, потому что не умела ездить верхом.

Леди Эгзитер посмотрела на нее в остолбенении: — Да где же вы росли, дорогая?

— Нью-Йорк — Гринвич, — повторила она заученную легенду.

— Но ведь там были лошади?

— Нет… То есть да. Но я не училась верховой езде.

— В высшей степени удивительно! — воскликнула хозяйка дома, глядя на Марти словно на инопланетянку.

— Из какой же вы семьи? — спросил лорд Эгзитер.

Марти посмотрела на него, собираясь изложить легенду, сочиненную Жан-Люком, но почему-то не смогла заговорить.

Лорд и леди Эгзитер выжидательно смотрели на нее.

— Я… я не знаю… — выпалила Марти и выбежала из комнаты.

Когда гости и хозяева вернулись с охоты, обнаружилось, что американка уехала в одном из автомобилей Эгзитеров.

— О Боже! — воскликнул отец Джорджа.

— Кажется, она захватила деньги из фарфорового поросенка в кухне, — присев, доложила одна из горничных.

— И две золотых тарелки с углового столика, — добавила другая. — И столовое серебро королевы Анны!

— Какой позор! — воскликнул лорд Эгзитер, пронзая взглядом сына. — Ты привел в дом воровку!

— В самом деле? — удивилась леди Эгзитер. — Но это очаровательно!

Марти гнала большой темно-серый «ровер» через Ланкашир к Лондону. «Если родители Джорджа заявили в полицию, то меня арестуют», — думала она. К тому же у нее не было водительских прав, — ее научил водить машину Джонни Лисбон в Провинстауне. Но никто ее не останавливал, и она, не отрывая глаз от дороги, прибавляла скорость, чтобы уехать как можно дальше от чопорных надменных людей, считавших ее ничтожеством. Она не чувствовала себя обязанной Джорджу — он спас ее в Торремолиносе, помог скрыться от Жан-Люка и Менаркоса. Но она была для него ничем, игрушкой на час, не более того.

А для Жан-Люка она была картой в его игре, он превратил ее в собственность. И использовал в своих целях. «Почему мне так не везет?» — подумала Марти и вдруг заплакала. Слезы затуманили вид дороги. «Перестань такать! — приказала она себе. — Джордж со своей полоумной матерью принадлежит миру богачей. Жан-Люк принадлежит Менаркосу. А я?»

Когда лорд Эгзитер спросил о ее семье, она почувствовала, что хочет найти ответ на этот вопрос. Арман умер. Ви — ее сестра только наполовину. Может быть, надо разыскать свою мать? Ведь Арман никогда не говорил, что она умерла; Мартина как-то сама решила, что ее мать умерла, как и мать Ви, и поэтому отец воспитывает обеих дочерей. Марти поняла, что она никогда в жизни не спрашивала Армана о своей матери.

— Иисус Христос! — громко сказала Марти. Дорога перед ней была свободна и цель ясна — она устремляется за ней как сокол за добычей. Прежде чем наметить свой путь, она вернется в прошлое. Найдет свою мать.

Доехав до города, Марти вышла из «ровера» и оставила его на улице, благодаря судьбу, что ее не задержали в чужой машине. Судьбу не за что было благодарить: Марти не знала, что лорд и леди Эгзитер ни за что не обратились бы в полицию. Это было для них так же немыслимо, как пить кофе в час, когда полагается пить чай. Они рассчитывали, что машину им как-нибудь возвратят, и остальные вещи тоже. Марти оправдала их надежды относительно «ровера», но остальное она оставила себе. Денег и ценностей набралось почти на двести долларов.

Марти направилась в большой универсальный магазин Хэрродса, надеясь оставить там в камере хранения свой чемодан. Проходя мимо парфюмерного отдела, она замерла перед рекламным щитом, с которого улыбнулось ей знакомое лицо: светло-голубые глаза, золотистые волосы. Объявление гласило, что мисс Ви Джолэй 29 марта будет знакомить покупателей Хэрродса с новыми духами своей фирмы под названием «Интрига».

— Не могу ли я помочь вам, мадам? — раздался голос рядом с Мартиной. Какой-то мужчина с удивлением смотрел на застывшую перед щитом женщину.

Марти обернулась так стремительно, что задела его чемоданом. — Эй, — отозвалась она, — бруклинский говор победоносно звучал в ее речи, — мне бы поскорее унести отсюда ноги.

— Бюро путешествий на третьем этаже, — вежливо информировал ее джентльмен, в устах которого английский звучал безупречно.

— Спасибо, парень! — весело засмеялась Марти и опрометью кинулась к лифту. Вышколенный продавец Хэрродса посмотрел ей вслед с удивлением. «Иногда американцы за границей ведут себя довольно странно», — подумал он.

Презентацией «Интриги» у Хэрродса пребывание Ви в Лондоне должно было закончиться. Предположение Мэррея, что голос крови поможет найти Марти, не оправдалось, Ви в розысках Марти не преуспела. Детектив по-прежнему придерживался версии пребывания Марти на «Аполлоне», совершавшем круиз по Средиземному морю. Оставалось ждать, когда Менаркосу заблагорассудится пристать к берегу. Правда, по сведениям, полученным детективом, вход на яхту был совершенно недоступен, но все-таки в любом порту можно было что-то разузнать.

Ви ничего не оставалось, как предоставить Марти плавать по морям, а самой прилежно заниматься бизнесом. Из Лондона она улетела в Париж и, прибыв в номер, заказанный для нее в отеле Георга V, едва не зажмурилась от ярких красок — комната пестрела чудесными букетами. «От моих обожателей, — иронически подумала она, — только поклоняются они не мне, а моему бизнесу».

Коридорный внес ее багаж и повесил плащ — погода еще стояла теплая, и меха Ви были упакованы. — Можете идти, — сказала юноше Ви и начала вынимать из букетов карточки, наслаждаясь красотой и ароматом цветов. Чудесный букет разнообразных полевых цветов восхитил ее; вынув карточку, она прочла: «Нашей Бэби Босс, лучшему цветку лугов и полей. Мэррей, Илэйн» Ви улыбнулась и, нагнувшись, вдохнула тонкие нежные запахи. Служащие фирмы «Джолэй» прислали розы с длинными стеблями. Третий букет был составлен из великолепных орхидей, гладких и крапчатых, радуга цветов светлела от коричневого до белого, но яркого пурпура не было. Ви взяла карточку, вздохнула и уронила ее на пол. Она упала надписью кверху, и Ви прочла: «En garde!» — «К бою», — фехтовальная позиция, которой ее обучил Юбер. Внизу стояла его подпись.

Ви вцепилась в край стола. «Мне придется встретиться с ним. Боже, — взмолилась она, — у меня не хватит на это сил…»

Она знала, что Юбер женился на выбранной ему отцом невесте, богатой аристократке Даниэлле, и получил в приданое ее родовой замок. Она прочла об этом в светской хронике — он не прислал ей ни письма, ни извещения о свадьбе.

Ви села на кровать, охваченная дрожью. Она чувствовала, что не должна была ехать в Париж. Справится ли она с собой? Юбер может позвонить в отель… Вряд ли удастся избежать встречи… Может быть, он вновь будет добиваться слияния их фирм? И неужели все, что между ними было, только ради этого? Нет, решила Ви, это невозможно. Никто не способен на подобное притворство, на такое лицемерие, даже самый гениальный актер не смог бы так сыграть искреннее чувство. Но почему же он порвал с ней так грубо и резко? Голос подсознания подсказывал ей, что это было связано со смертью отца. Ви думала об этом много ночей после самоубийства Армана. Сначала она не поняла записки отца, потом кусочки головоломки стали складываться, и она догадалась: умирая, он оставил ей записку со своим настоящим именем — Арман Жолонэй. Книга в черном переплете содержала формулы рода парфюмеров Жолонэй, а многовековая вражда с Монтальмонами, воскресшая в душе отца после приезда Юбера в Нью-Йорк, побудила его к самоубийству. Наверное, Монтальмоны запятнали имя отца клеймом коллаборациониста. Они распустили слухи, что он мертв, а во время войны сотрудничал с немцами. Но если первый слух был ложным, то и второй мог быть клеветой. Уверенности не было, и Ви не собиралась раскапывать прошлое, — отец таил его, и она не хотела нарушать волю Армана.