Принцесса и воин - Фоули Гэлен. Страница 44

Зачем удивляться и тем более обижаться? Дурень. Ведь именно он настоял на том, чтобы они держались друг от друга на безопасном расстоянии, чтобы оставались не более чем друзьями. Принцесса и принц созданы друг для друга. А телохранителю лучше спать с нимфоманкой-фрейлиной.

Иного выхода нет.

Итак, его цыганочка целовала принца. Ну и что? Она Гейбриелу не принадлежит.

Обычно члены королевской семьи не становятся близкими друзьями телохранителей. Он здесь находится ради исполнения служебного долга. Для блага Англии он помогает посадить принцессу на этот стратегически важный греческий трон.

Но какого черта она целовалась с этим принцем? И как она смеет сравнивать их? И обсуждать умение целоваться каждого из них со своей подругой?

Уж лучше ей, черт возьми, сразу отдать пальму первенства Гейбриелу. Он был уверен, что принц никогда не изучал «Камасутру». Теперь этим своим мастерством он мог поделиться с Алексой. Гейбриел даже не потрудился прогнать ее. Он не был уверен, хочется ли ему этого.

Если София никогда не будет принадлежать ему, то зачем продолжать мучить себя самоотречением? У каждого мужчины есть потребности, и эта похотливая девица наверняка способна их удовлетворить. Он не удивился бы, если бы София приказала ей сделать это. Может быть, ее высочество сама уговорила ее предпринять кое-какие действия, чтобы сменить объект его внимания. Это было вполне возможно, потому что, судя по всему, самой ей его внимание было не нужно.

Пропади все пропадом.

Он был выбит из колеи, и прикосновения Алексы возбуждали его. Гейбриел почти решил позволить себя соблазнить, если это поможет «вывести» из его организма Софию как отраву.

Может быть, если проведет денек-другой в постели с этой готовой на все услуги женщиной, он снова обретет способность реально мыслить, потому что желание обладать принцессой сводило его с ума.

Проклятый принц Дании! Что о себе возомнил этот сукин сын?

– Вам будет хорошо со мной, – прошептала Алекса, скользящим движением оседлав его колени. Он не сопротивлялся. Потом ее губы прикоснулись к его губам, а его руки обхватили ее бедра.

Она прижалась к нему, предлагая насладиться ее упругими сочными грудями. Он со стоном оторвался от ее губ, и глаза его оказались на уровне молочной белизны долины между роскошными округлостями грудей, вздымающихся в ожидании его решения относительно дальнейших действий.

София стояла в дверях, ошеломленная тем, что увидела. Она только что вошла, все еще забрызганная грязью и каплями дождя, и теперь, сжимая хлыст, в шоке смотрела на них.

Она не верила своим глазам.

Нет, то, что делала Алекса, больше не могло ее удивить, но то, что она увидела Гейбриела, утешающегося подобным образом, потрясло ее до глубины души.

София заставила себя понаблюдать за ними еще немного. Ну ладно, подумала она, взяв наконец себя в руки. Так ей будет проще сделать то, что она должна.

Пока она не вошла в дом и не застала их вместе, она еще не думала о том, чтобы отпустить Гейбриела. Но когда она увидела, как он зарылся лицом между грудями ее подруги, принять это решение стало значительно проще.

Да, она понимала, что они с ним не могли быть вместе по бесчисленному множеству причин. Она понимала также, что у Гейбриела имеются определенные физиологические потребности. Но, видит Бог, она не собиралась стоять в сторонке и наблюдать, как мужчина, которого она любит, лезет в ловушку, расставленную ее сексуально озабоченной подружкой.

По правде говоря, она сомневалась, что Алекса – это то, что нужно Гейбриелу, но сознание было слабым утешением. София не могла делить его ни с кем. Она была не настолько щедрой.

Когда она увидела, как его сильные загорелые пальцы утонули в нижних юбках Алексы, когда он попытался придвинуть ее ближе к себе, София отвела глаза. Сердце ее бешено колотилось. Нет, это невыносимо. Почему не она на месте Алексы?

Но одно лишь это желание могло привести их обоих к гибели, и если ей в конечном счете придется выйти замуж за Христиана Фредерика, то лучше уж ей отпустить Гейбриела прямо сейчас. Ее дальнейший путь был ясен.

Он будет, конечно, в ярости – гордый, безупречный офицер с незамаранным, безукоризненным послужным списком, – но пришло время отослать его отсюда.

Так по крайней мере она не даст его убить. Было ужасно больно видеть его рядом с Алексой, но она понимала, что это идеальный шанс отправить его подальше от опасности.

Она стояла, прислонившись к дверному косяку, а с ее амазонки капала дождевая вода, образуя лужицы на полу возле черных сапог для верховой езды. Она собралась с духом и призвала на помощь всю свою королевскую твердость.

София приподняла подбородок, положила руку на бедро и негромко кашлянула.

Парочка замерла.

Алекса оглянулась через плечо с выражением досады, а Гейбриел закрыл глаза, невнятно выругался, отстранился от Алексы и, побледнев, сердито уставился на Софию с другого конца комнаты.

– Извините, что прервала вас, голубки, – с нарочитой медлительностью произнесла она издевательским тоном. – Я просто хотела сообщить вам кое-что, полковник.

– Что именно? – с усилием произнес он.

Она ласково улыбнулась.

– Вы уволены.

Гейбриел нетерпеливо столкнул Алексу с коленей, вскочил на ноги и бросился вон из комнаты следом за Софией, которая уже ушла. Ругая себя на чем свет стоит, он взглянул налево, потом направо и наконец заметил, как она удаляется по каменному коридору.

Он помчался за ней следом. Что это было – случай величайшего в мире невезения или отличный расчет времени? Он этого не знал. Мозг его плохо работал вследствие того, что он слишком часто оставался неудовлетворенным и пребывал в полном смятении, не понимая, что происходит между ними.

Если она предпочитает ему принца, то зачем прибегла к браваде, которую он так хорошо помнил с ночи на ферме, когда он помчался следом за ней в темноту, чтобы уговорить вернуться в безопасное место?

Он знал, какой беззащитной она была в ту ночь, когда пыталась изобразить из себя «крепкий орешек». Тогда это тронуло его сердце, а сейчас, несколько мгновений назад, он заметил на ее лице тот же сердитый взгляд крутой маленькой мисс.

Но его не проведешь. Он обидел ее. И презирал себя за это – пусть даже она предпочла ему принца.

– Подождите, Соф... ваше высочество! – крикнул он заметив, что за ними с любопытством наблюдают несколько досужих придворных.

– Не трудитесь, полковник. Я все сказала, – заявила ее высочество. – Вы освобождены от ваших обязанностей, и мы благодарим вас за службу.

Пропади все пропадом! Она даже прибегла к монаршему «мы»! Это был плохой знак.

– Не уходите, – попросил он, догоняя ее и подстраиваясь под ее шаг. – София, я очень сожалею. Я не хотел, чтобы так случилось. Все это не так страшно, как показалось.

– Это было ужасно, – сказала она, покачав головой. – Алекса неисправима, но вы? Я была о вас более высокого мнения.

– Но ведь ничего не произошло! – воскликнул он, покраснев от гнева. – Это началось всего за минуту или две до того, как вы вошли, клянусь вам, и это было мне абсолютно безразлично. Она для меня ничего не значит!

– Откровенно говоря, это не говорит в вашу пользу.

– Ваше высочество, будьте благоразумны! Ради вашей собственной безопасности! Где-то рядом есть люди, которые хотят убить вас, а вы увольняете меня из-за какого-то дурацкого поцелуя?

– Дело не в этом, полковник. Мне практически все равно, что вы делаете и с кем. Настораживает ваша неразборчивость. Я не уверена, что мне было бы разумно доверять вам.

– Какой вздор! – возмутился он. – Вы, конечно, хотите преподнести это по-другому, но мне кажется, что это не что иное, как обычная женская ревность. Я не являюсь вашей собственностью, знаете ли.

– Как и я – вашей, – заявила она, глядя на него испепеляющим взглядом. – Извините, полковник, но мне кажется, что вы все-таки не подходите для этой работы.