Мужья и любовники - Харрис Рут. Страница 44

– Я просто не могу без тебя, – говорил он, поглаживая ее по волосам, наслаждаясь ее видом, манерой говорить, тем, как она ходит по комнате, причесывается или надевает пальто. – Я превратился в наркомана. А наркотик – ты.

Он попытался поцеловать ее, но Джейд отстранилась. Она все еще не готова была поверить тому, что он говорил, не готова была поверить выражениям страсти и признаниям в любви, ее не могли соблазнить слова и посулы. Ее слишком жестоко предали; запасы ее доверия были вычерпаны до дна. Теперь она признавала только такие отношения, которые оставляют сердце холодным.

– Я хочу тебя, – говорил он ей. Он был с ней ласков, мягок и заботлив. – Я хочу целовать тебя. Спать с тобой. Любить тебя.

– Нет, – отвечала она, отстраняясь от него и физически, и душевно, окружая тело свое и чувства высокой изгородью. Сердце ее было разбито, и она не хотела рисковать теми остатками самой себя, которые еще сохранились.

– Нет, Джордж, ничего не получится.

– Чего ты боишься? – спросил он как-то, и в глазах его светились нежность и сочувствие. Он ощущал ее близость, чувствовал, как они тянутся друг к другу. И знал, что и она испытывает то же самое.

– Ничего, – неуверенно ответила она.

Он не сомневался, что она лжет, пусть и бессознательно.

– У тебя двойной страх, – мягко продолжал он. – Во-первых, ты боишься меня.

Она пожала плечами – движение, которое должно было продемонстрировать, что она все видит, во всем сомневается, ничему не верит. Но он прав. Она таки боится его.

– А во-вторых? – спросила она.

– А во-вторых – ты боишься себя, – продолжал он, беря ее за руку. – Ты не веришь мне. И себе тоже не веришь.

– Оставим это, – отрывисто, почти грубо сказала она, так и отпрянув от него. Он подошел слишком близко, и Джейд это не нравилось. Она не хотела, чтобы ей заглядывали в душу. – Оставим. Пусть все будет по-прежнему.

Но Джордж не собирался оставлять все по-прежнему. Он-то как раз хотел, чтобы все было иначе. Он хотел, чтобы оба они были счастливы.

– Я из тех, кто любит, – убеждал он, прижимаясь губами к ее лицу. – Я из тех, кто любит, а не разрушает. Мы будем счастливы. Больше, чем счастливы. Нас ожидает сплошной экстаз.

– Я и так счастлива, – сказала она, отстраняясь.

– Я не похож на Барри, – сказал он. Снова точное попадание – Джордж дошел до сути того, что заставляло Джейд отказывать ему.

– Я и так знаю, что ты не Барри, – нетерпеливо перебила она.

– Ну так и не смешивай нас.

– Я и не смешиваю!

– А мне кажется, как раз смешиваешь, – настаивал он. – Мне кажется, ты боишься, что все мужчины похожи на твоего бывшего мужа. Но поверь мне, Джейд, я не Барри. Я не сделаю тебе больно. Я не предам тебя.

Он не сдавался, ее отказы только разжигали боль, от которой она страдала, лишь усиливала желание исцелить ее лаской и любовью. Он ни на секунду не оставлял ее без внимания, преподносил подарки, посылал клубнику по сезону и малину не по сезону. Он завалил ее духами и цветами. Он звонил ей рано утром, чтобы быть первым, и поздно вечером, чтобы последним пожелать ей доброй ночи. Он приглашал ее в кино и на вернисажи, раскрывал над ней зонтик, когда шел дождь, и закутывал в свое пальто, когда было холодно. Он все делал правильно, за исключением одного: все время говорил об Ине. Ина и ее богатый батюшка; Ина и ее любовник; как Ина его оставила; как Ина отняла у него Бобби.

– Мне кажется, что ты все еще влюблен в Ину, – сказала ему Джейд, отыскав наконец неотразимый предлог, чтобы отказать ему.

– Нет, – решительно возразил он. – Я люблю тебя. А если Джордж не говорил об Ине, то на смену ей приходил Бобби. Еще младенцем Бобби обнаружил редкий музыкальный дар. Бобби – атлет от рождения. Он пошел в восемь месяцев и заговорил в полтора года.

Джейд даже не могла решить, кто же ее соперник – Бобби или Ина. Наверное, Джордж и сам не знал этого.

После этого разговора он старался не упоминать об Ине и продолжал свои домогательства. Поток подарков не иссякал, не прекращались телефонные звонки, цветы и любовные записки. Она благодарила его, откликалась на звонки, улыбалась ему – все делала, только сердце свое не открывала. Она едва-едва пережила неудачное замужество и поклялась себе, что ничего подобного никогда больше не будет. Она считала, что это «никогда» относится и к Джорджу, однако «никогда» кончилось через четыре месяца после того, как они встретились в мансарде у Тициана Феллоуза. Она случайно увидела его с какой-то женщиной и едва не умерла от ревности.

Если так и было задумано, то план оказался прекрасен. Какой-то тоненький голосок нашептывал ему, что замысел-таки был. В конце концов, он теперь достаточно близко познакомился с Джейд, чтобы знать ее любимые места. «Ле Рале» было одним из таких мест. Заказывая столик на двоих, он подумал, что, пожалуй, и Джейд там может оказаться. Да, он рассчитывал там ее увидеть. И не случайно Джордж пригласил на ужин актрису, совершенно очаровательную женщину. Не случайно и то, что выбрал столик прямо напротив входа. И то, что он увидел Джейд в тот самый момент, когда она вошла в ресторан со своим спутником Мартином Шульцем, – тоже было, в конце концов, не случайно.

– Привет, Джейд, – весело окликнул Джордж, когда они проходили мимо их столика. Он познакомил ее с Лизой Найт.

– Привет, Джордж, – спокойно отозвалась Джейд, прошествовав мимо и едва удостоив Лизу кивком. Она даже не представила Мартина.

– Твоя приятельница ревнива, – сказала Лиза.

– Просто близорука, – ответил Джордж, стараясь найти Джейд оправдание.

– Ну, никто так не близорук, – заметила Лиза, гадая, что там происходит между Джорджем и Джейд Маллен.

– Кто это? – спросил Мартин, когда они устроились за столиком.

– Забыла его имя, – сказала Джейд первое, что пришло в голову. – Потому и не познакомила тебя.

Мартин знал, что она лжет, но не мог понять почему. На Джейд это было не похоже.

На следующий день Джордж звонил Джейд и домой, и в мансарду Стефана Хичкока. Она не подходила к телефону и не откликалась на записи автоответчика. На второй день он возобновил попытки, и снова она была неуловима. Она отказывалась говорить с ним и, таким образом, превращала себя в легкую добычу. Джордж-любовник хорошо знал цену таким отказам и знал, как справляться с ними.

Через четыре дня после встречи в «Ле Рале» Джордж появился у Стефана Хичкока с огромным букетом фризий. Стив возился с образцами материи; Джейд разговаривала по телефону. Джейд всегда разговаривала по телефону.

– Потом, – сказал 6н, обрывая ее на полуслове и вешая трубку.

– Это же был Ультимо, – закричала Джейд, в ярости хватая трубку. – Что ты себе позволяешь?

– Лучше скажи, что ты себе позволяешь? – огрызнулся Джордж. Он был зол, терпение иссякло. Их отношения подошли к критической точке. Пришла пора брать инициативу в свои руки, и Джордж-любовник точно знал, что и как надо делать. – Ты, понимаешь, приревновала меня Бог знает к кому и теперь всячески бегаешь от меня.

– Ничего подобного! – вспыхнула она, восставая и против слов его, и против собственных чувств. Чего она никогда не терпела и не потерпит, так это мужчин вроде ее отца, мужчин, которые используют одну женщину, чтобы сделать больно другой, мужчин, чью позицию можно было бы выразить так: зачем делать одну женщину счастливой, когда можно сделать двух несчастными? – Разве ты принадлежишь мне? И какое мне дело до твоих приятельниц?

– Вот именно, – сказал Джордж, понимая, что теперь уж ей никуда не деться. – Настолько нет дела, что ты даже поздороваться толком с ней не могла. И настолько нет дела, что даже позвонить мне было трудно.

– Боже, ну и самонадеянный же ты тип, – она повернулась к Стиву за поддержкой. Тот затеребил очки в черепаховой оправе, отвел глаза, принялся изучать тесемки на кроссовках и пожал плечами. Любовная жизнь самого Стива колебалась между радикализмом и консерватизмом, между мальчиками и девочками; в настоящий момент он был более или менее бисексуален. Вся эта сцена, казалось, смущала Стива еще больше, чем Джейд.