Мужья и любовники - Харрис Рут. Страница 66

– Почти такой же счастливчик, как я, – сказал Джордж и потянулся к Джейд.

Любили они друг друга страстно и жадно с самого начала. В этом смысле для них ничего не изменилось.

Джейд считала, что это и было самое замечательное в Джордже. Он любил ее самозабвенно и никогда не насыщался ею.

Они договорились никогда не навязывать друг другу свои проблемы. На собственном печальном опыте им пришлось убедиться, что повседневные заботы убивают любовь и романтику. Оказываясь вместе, они никогда не занимались оплатой счетов или отправкой белья в прачечную, покупками или уборкой дома. Время, когда они были вместе, было для них особым временем.

Джейд никогда не видела Джорджа больным, ей казалось, даже насморка у него не бывает. Джордж тоже никогда не видел Джейд простуженной или ненакрашенной. Джордж никогда не жаловался Джейд, как трудно стало удерживать на работе талантливых людей; Джейд никогда не жаловалась Джорджу на перепады в настроениях Стива. Джордж никогда не говорил Джейд, что алименты, которые он ежемесячно высылает Ине, не позволяют откладывать ни цента; Джейд никогда не жаловалась Джорджу, что после аборта у нее так и не наладились месячные.

– Романтику – вот что я люблю, – говорил Джордж, принося весной фризии, а осенью хризантемы, которые так гармонировали с цветом ее глаз. – Романтику, а не действительность. Избавь меня от действительности.

– А я люблю любовь, – говорила Джейд, – а не обещания, которые не выполняются.

Хотя Джордж, оказываясь в Нью-Йорке, часто ночевал у Джейд, она не давала ему ключей от квартиры; хотя Джейд, как правило, проводила выходные в загородном доме Джорджа, ключей от дома она не имела. Оба дорожили своей независимостью.

– Ты никогда не видел моей квартиры, когда там беспорядок. И меня ты тоже не видел в разобранном виде, – говорила Джейд. – Так пусть так и будет.

– Прекрасно, – говорил Джордж. – Пусть так остается всегда.

Пусть. Джордж всегда под рукой; но это вовсе не обязательно должно быть вечно. Существует четкое разграничение, и в нем-то все дело: разница между обыденностью и приключением; между привычкой и новизной; между знанием и открытием.

Они изо всех сил старались сохранить нынешний характер своих отношений.

Что было неподвластно им, так это чувство, которое они испытывали друг к другу, понимание того, как они нужны друг другу.

Поскольку «Курас – Голдберг» получали огромное количество заказов на оформление парфюмерных магазинов и демонстрационных залов, Джордж научился разбираться в торговых сделках почти так же хорошо, как Джейд. Он знал владельцев универмагов еще тогда, когда они были простыми оптовиками; дизайнеров – когда они были уличными художниками на Седьмой авеню; он помнил, как Холстон делал фасоны шляп в «Бергдорфе», а Бендел едва не разорил свой магазин, и пришлось приглашать Джералдину Штутц, чтобы она вдохнула в него жизнь. Он помнил Оскара де ла Ренту с тех времен, когда тот работал дизайнером по интерьерам домов у Элизабет Арден; он знал могилы всех неудачников; знал тех, чьи «оригинальные» работы на самом деле были выполнены ассистентами или модельерами со стороны; чьи произведения выше по уровню, нежели их репутации, и наоборот.

– Ты разбираешься в моих делах не хуже меня самой, – сказал как-то Джейд, уплетая рагу из барашка в «Балкан Арминиан», ресторане, который в точности соответствовал характеру их отношений – высоком по качеству, но непритязательном.

– Только потому, что я старше и немного больше вращался в этих кругах, – ответил он.

Хотя у Джейд было искусствоведческое образование и острый, наметанный глаз, она не занималась дизайном. На Джорджа произвело впечатление то, что она отказала журналистам из «Таймса» делать снимки своей квартиры.

– Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь посылал куда подальше этих ребят, – восхищенно сказал он. – Ты еще та штучка.

Ему все в ней нравилось – и облик, и манера говорить, и чувство юмора, и способность заглянуть вперед. Нравилось и то, что она умеет выявить все лучшее в нем самом, всегда уверена в себе, никогда не бывает занудой, любит, но не опутывает брачными узами. Замечательно, говорил он себе, любить в женщине все, но не нести за нее никакой ответственности.

Но одно дело – ощущения, другое – поведение. Оба, раненные душевно, отказывались верить в силу своих чувств. Они забавлялись и развлекались, и убеждали себя, что в любой момент могут оборвать игру.

Джордж постоянно был в разъездах. Сейчас он оформлял галантерейный магазин в Чикаго и художественный салон корпорации «Найман – Маркус» в Хьюстоне. Обычно его не было в городе два-три дня в неделю.

– Чудесно, верно? – говорила Джейд. – Так мы никогда не надоедим друг другу.

– Всякий раз, как я тебя вижу, мне кажется, это впервые, – охотно поддерживал ее Джордж.

Джейд была занята не меньше его и работала так же старательно. Стефан Хичкок стал теперь знаменитостью. Женщины, покупавшие его платья за две тысячи долларов, и женщины, которые могли позволить себе лишь шарфик, равно обожали стиль Стефана Хичкока – стиль, объединяющий красивую мечту Стива об идеально подстриженных газонах для крокета, Биаритце и Бэйли-Бич и облик деловой и современной женщины, который был так близок Джейд: я не хочу ни от кого зависеть, ни на кого быть похожей.

– О чем я мечтаю, – задумчиво сказала как-то Джейд, – так это об отдельных галантерейных магазинах, где женщина может купить все – от солнечных очков Стефана Хичкока до вечерних жакетов Стефана Хичкока. – Речь шла о такой галантерее, в которой можно потратить и пять долларов, и пять тысяч. А Джейд уже не раз имела возможность убедиться, что ее идеи совпадают с желаниями миллионов женщин.

– Галантерея особняком? – фыркнула Мэри Лу. Это был тот редкий случай, когда она была не согласна с Джейд. – Забудь. Без галантерейных отделов магазины погорят.

– А почему бы нет? – так реагировал Айра Хирш, которому его богатство принес отнюдь не робкий ум.

– Никогда! – заявил Бадди Майстер, этот убежденный традиционалист. Помимо оружия, в его кабинете теперь стояла пятнадцатидюймовая модель ракетного двигателя, величиной в одну пятнадцатую от оригинала. Он использовал ее в качестве пресс-папье. Время от времени он поднимал его и начинал перебрасывать с руки на руку. Это успокаивало – так древние греки перебирали четки. – Нельзя продавать дорогие и дешевые вещи вместе. Исключено!

Джейд и Стив выслушали всех – и поступили по-своему. Была создана отдельная компания под названием «Хичкок анлимитед»; Джейд стала ее президентом. Акции они разделили пополам, но это, собственно, не имело значения, потому что пока, кроме долгов, у компании ничего не было. Начала Джейд с того, что стала подыскивать место для первых трех магазинов. К середине восьмидесятых она ездила по стране, пожалуй, больше, чем Джордж.

– На тебя никогда нельзя положиться, – сказал Джордж, стараясь не выдать своего разочарования: выяснилось, что Джейд не может быть на открытии оформленной им галантереи в Чикаго. Ей надо было отправляться в Джорджтаун – подписывать контракт на аренду помещения для магазина. Джордж надеялся, что оформление поручат фирме «Курас – Голдберг».

– Естественно, нельзя, – откликнулась Джейд. – На дворе 1980-й. Те, на кого можно было положиться, ушли с эпохой кринолиновых юбок.

Джорджу всегда нравились богатые девушки. Они приятно благоухали, они хорошо выглядели, им было наплевать, что думают о них другие, они смело демонстрировали свои прелести в постели. О возможных последствиях богатые девушки не думают. Но Ина к ним не относилась, ведь ее деньги – в том-то и состояла проблема, – по существу, принадлежали ее отцу. Джордж решил, что Джейд, которая сама заработала свои доллары, должна быть другой – и не ошибся. Но он не учел, что тут могли возникнуть другие проблемы. Например, он даже и не предполагал, как будет задет, когда выяснилось, что оформлять галантерею в Джорджтауне Джейд поручила одной вашингтонской фирме.