Свет в ночи - Эндрюс Вирджиния. Страница 27

Как мне говорили, прилагалось немало усилий, чтобы скрыть эту историю, но со временем все вышло наружу. До сегодняшнего дня миссис Клэрборн отказывается признать факты, предпочитая верить, что ее дочь умерла от сердечного приступа, а ее зять, не вынеся кончины жены, покончил с собой. – Она снова замолчала на мгновение и расширившимися глазами посмотрела на меня. – После общего собрания нас всех пригласили на чай в особняк Клэрборнов. Когда ты была там, ты не заметила ничего необычного с часами?

– Заметила. Они все стоят и показывают пять минут третьего.

– В это время предположительно скончалась дочь миссис Клэрборн. Когда я спросила об этом у одного из преподавателей постарше, он объяснил мне, что миссис Клэрборн считает, что время для нее остановилось, и символически показывает это в своем доме. Это и правда очень печальная история.

– Значит, с глазами Луи ничего не случилось, физически все в порядке?

– Как мне говорили, это так. Он редко выходит из темной части особняка. В течение многих лет о нем заботились, и, насколько мне известно, лишь немногих людей он удостаивал разговором. Ты войдешь в историю, – закончила мисс Стивенс и тепло улыбнулась. – Но хотя мы с тобой знакомы недолго, мне легко понять, почему даже неразговорчивый человек будет говорить с тобой.

– Спасибо, – поблагодарила я, краснея.

– Всем нам трудно общаться друг с другом. Для меня это так, я знаю. Мне легче выразить себя через мои работы. Особенно я застенчива с мужчинами, – доверчиво призналась она. – Может быть, это из-за моего воспитания. – Молодая женщина рассмеялась. – Я думаю, потому-то мне так и уютно в «Гринвуде», поэтому мне и хотелось работать в женской школе. Мисс Стивенс снова мне улыбнулась.

– Так. Мы обменялись нашими секретами, как и положено сестрам по искусству. На самом деле, – продолжала она, – мне всегда хотелось иметь сестру, кого-то, кому я смогла бы довериться и кто доверится мне. Твоя сестра не знает, что она теряет, обращаясь с тобой подобным образом. Я ей завидую.

– Жизель никогда не поверит, что ей кто-то завидует. Да ей и не нужна зависть, ей хочется жалости.

– Бедняжка. Серьезное увечье после активной жизни может здорово выбить из колеи. Я думаю, что тебе просто приходится мириться с ее капризами. Но если я могу что-то сделать, чтобы помочь…

– Спасибо, мисс Стивенс.

– О, пожалуйста, Руби, называй меня Рейчел, когда мы не в классе. Мне правда хочется, чтобы мы стали скорее подругами, чем просто учительницей и ученицей. Хорошо?

– Ладно. – Я удивилась, но удивление было приятным.

– Ой, посмотри, мы так заболтались, что почти ничего не сделали. Давай-ка помолчим и поработаем пальцами, – заметила Рейчел. Ее мягкий веселый смех привлек внимание пеликанов, которые посмотрели на нас – как мне показалось – с выражением досады. В конце концов, они здесь для того, чтобы половить рыбу для своего пропитания.

«Животные всегда знают, когда человек искренне уважает их», – как-то сказала мне бабушка Катрин. Очень плохо, что люди этого не делают.

Мы проработали около двух с половиной часов, когда мисс Стивенс решила, что нам пора перекусить. Она отвезла меня в ресторанчик прямо у границы города. Не успели мы войти, как почувствовали великолепные запахи крабового масла, креветок в масле, салями, жареных устриц, резаных помидоров и лука, входящих в состав особого сандвича. Мы отлично провели время за разговором, сравнивая, что нам нравится, а что нет в одежде, стилях, еде и книгах. Я чувствовала себя так, словно рядом со мной старшая сестра.

В середине дня Рейчел привезла меня обратно в общежитие. Она оставила мой набросок у себя, пообещав принести его в студию, чтобы я закончила его во время занятий.

– Все было отлично, – заключила мисс Стивенс. Мы можем повторить, если тебе хочется.

– Конечно, только я не могу позволить вам все время платить за мой ленч.

Рейчел рассмеялась.

– Мне приходится это делать, иначе решат, что ты даешь мне взятку, – поддразнила она меня.

Я попрощалась с ней и побежала в общежитие. Там меня уже ждала заламывающая руки миссис Пенни. Ее волосы были растрепаны, она закусила губу.

– Ох, слава Богу, ты вернулась! Слава Богу.

– Что случилось, миссис Пенни? – быстро спросила я.

Она глубоко вздохнула, прижав правую ладонь к сердцу, и села на диван.

– Звонила миссис Клэрборн. Она звонила лично. Я с ней говорила. – Миссис Пенни задыхалась так, словно ей позвонил президент Соединенных Штатов. – Она хотела поговорить с тобой, и я зашла к тебе в комнату. Твоя соседка Эбби сказала мне, что ты уехала на реку на этюды с твоей учительницей рисования. Ей следовало знать, следовало знать.

– Что вы имеете в виду, говоря, «следовало знать»? – спросила я, улыбаясь. – Знать о чем?

– В субботу и в воскресенье, если ты собираешься уехать с территории школы, ты должна получить разрешение. У меня должно быть записано.

– Но мы просто проехали вниз по реке и рисовали, – объяснила я.

– Не имеет значения. Ей следовало знать. Мне пришлось сказать миссис Клэрборн, что тебя нет. Она была очень расстроена.

– Что ей было нужно?

– Случилось нечто замечательное. – Миссис Пенни наклонилась вперед и говорила громким шепотом. Она посмотрела вокруг, чтобы убедиться, что никого из девочек нет поблизости.

– Замечательное?

– Ее внук… Луи… он попросил, чтобы тебя пригласили в особняк на ужин… сегодня вечером!

– О! – удивилась я.

– Еще ни одну из учениц «Гринвуда» не приглашали на ужин в особняк, – пояснила миссис Пенни. Я продолжала просто смотреть на нее. Полное отсутствие ликования с моей стороны шокировало ее. – Ты не понимаешь? Миссис Клэрборн звонила, чтобы пригласить тебя на ужин. За тобой заедут в шесть двадцать. Ужин начинается ровно в шесть тридцать.

– Вы сказали ей, что я приду?

– Ну конечно! Как ты можешь подумать о том, чтобы не пойти? – спросила миссис Пенни. Она с минуту смотрела на меня, ее лицо дергалось. – Ведь ты пойдешь, правда?

– Я немного нервничаю, – созналась я.

– Ну, это все естественно, дорогая, – проговорила пожилая женщина с облегчением. – Какая честь. И это одна из моих девочек! – воскликнула она, хлопая в ладоши. Ее улыбка внезапно улетучилась. – Но мне придется наказать твою учительницу рисования. Ей следовало знать.

– Нет, вы не должны этого делать, миссис Пенни. Если вы ее накажете, я не пойду к миссис Клэрборн, – пригрозила я.

– Что?

– Я скажу мисс Стивенс о правилах и прослежу за тем, чтобы мой отец дал соответствующее разрешение, но я не хочу, чтобы у нее были из-за меня неприятности, – твердо заявила я.

– Что ж… Я… Если узнает миссис Айронвуд…

– Она не узнает.

– Ладно… Только обязательно скажи своей преподавательнице и получи разрешение, – сдалась миссис Пенни. Она помолчала, и счастливая улыбка снова вернулась на ее лицо. – А теперь пойди-ка выбери что-нибудь миленькое, чтобы надеть на ужин. Я прослежу за тем, чтобы машина была здесь в шесть двадцать. Мои поздравления, дорогая. Одна из моих девочек… моих девочек, – бормоча это, экономка заторопилась прочь.

Я перевела дух. Я ничего не могла поделать, меня всю трясло. Как странно, подумалось мне. Это всего лишь ужин. Мне ведь не придется сдавать экзамен или проходить собеседование.

Но теперь, когда мне стала известна мрачная история Клэрборнов и причина слепоты Луи, я не могла не спрашивать себя: зачем я пошла на звук этой нежной, печальной музыки и вошла в ту комнату?

Естественно, удержать в секрете мое приглашение оказалось невозможным, даже если бы я и хотела. Миссис Пенни преисполнилась решимости оповестить всех об этом, и через некоторое время все девочки в общежитии знали о звонке миссис Клэрборн. Жизель пришла в дурное расположение духа. Она думала, что я знала об этом еще во время чая, но скрыла от нее.

– Мне приходится узнавать о моей сестре от посторонних, – заворчала Жизель, вкатывая кресло к нам в комнату. Как обычно, Саманта стояла рядом с ней, готовая по первому зову исполнять ее просьбы.