Рассвет судьбы - Битнер Розанна. Страница 1

Розанна Битнер

Рассвет судьбы

ГЛАВА 1

Калеб Сакс тяжело поднялся: кровь капала на землю с его рук. У ног лежала бездыханная лошадь – одна из его лучших кобыл – и ее новорожденный мертвый жеребенок. Все попытки Калеба помочь оказались напрасными; до конца своих дней он не забудет этого ощущения, когда в его руках теплая жизнь превращается в холодную смерть.

Не в силах смотреть на печальное зрелище, Калеб отвел взгляд и увидел на холме четырех индейских воинов из племени шайенов. Они находились на расстоянии примерно пятидесяти ярдов и, восседая на крупных разукрашенных лошадях, молча смотрели на него. Кроме набедренных повязок и боевой раскраски на них ничего не было; у двух индейцев на голове красовались перья.

– Ты думаешь, они угрожают нам, Калеб? – спросил Джесс Парнэлл. Джесс был зятем Калеба, и этим утром они вместе отправились на поиск кобылы, поскольку Калеб подозревал, что ее ожидают тяжелые роды.

– Не знаю. Я собираюсь поговорить с ними. Он вновь посмотрел на кобылу и жеребенка, на сердце лежала тяжесть. Плясунья была его лучшей кобылой. Почему ее смерть совпала с появлением, индейцев? В том, что они словно призраки маячили на холме, Калеб увидел зловещее предзнаменование.

Не взглянув на Джесса, как был, с окровавленными по локоть руками, он двинулся навстречу индейцам.

Джесс молча проводил его взглядом, затем подошел к своей лошади и вытащил из чехла ружье. Впрочем, он знал, что оно ему не понадобится – ведь Калеб пошел к индейцам совершенно безоружным.

В конце концов, в его жилах тоже течет кровь шайенов. Его мать была из племени шайенов, и сам он носил индейское имя Голубой Ястреб – имя, которое вызывало уважение и напоминало о тех давних днях, когда он жил в племени. Но не так уж и много осталось тех, кто мог бы рассказать об этом. После того как молодую жену Калеба убили индейцы из племени кроу, он оставил у шайенов новорожденного сына и отправился мстить. Он действовал в одиночку и сеял смерть среди врагов до тех пор, пока одно только его имя не стало вселять ужас в сердца кроу.

Все это случилось давно, задолго до того, как Джесс встретил Калеба. А сейчас он не мог ничего сделать. Ему оставалось только стоять и смотреть, готовясь при необходимости прийти на помощь своему тестю.

Калеб не спеша приближался к незваным гостям и думал о том, что вечерний воздух, насыщенный испарениями жаркого дня, делает их похожими на мираж. Он подошел совсем близко, и на расстоянии нескольких футов фигуры индейцев стали четкими.

Даже сидя верхом на лошадях и глядя сверху на Калеба, индейцы не могли не заметить, насколько он высок и силен. В одежде из оленьей кожи, с длинными черными волосами, завязанными в хвост, Голубой Ястреб выглядел таким же индейцем, как и они. Тонкий белый шрам перечеркивал почти всю левую сторону его лица – отметка белого человека, которую Калеб получил, когда ему исполнилось шестнадцать. И этот человек стал первым белым, которого убил Калеб Сакс.

– Что вам надо? – спросил он шайенов на их родном языке.

– Я – Серое Облако, – подал голос один индеец лет тридцати. Кивком головы он указал на двух своих спутников слева от себя. – Это мои друзья, Быстрая Нога и Медведь.

Он повернулся направо, к индейцу постарше.

– А это мой отец, Белый Конь. Мы из племени северных шайенов. Ты – Голубой Ястреб?

Калеб кивнул, глядя на Белого Коня.

– Мне знакомо твое имя, но прошло много лет с тех пор, как я жил среди шайенов. Значит, я знал тебя?

Белый Конь кивнул.

– Я был молод, как и ты. Мой отец – Сидящий Слишком Долго – помнит тебя лучше. Он до сих пор рассказывает о тебе, Голубом Ястребе.

В груди Калеба шевельнулось смутное желание ускакать с индейцами и вновь жить среди них, но он отогнал его прочь.

– Я помню Сидящего Слишком Долго, должно быть, сейчас он очень стар.

Белый Конь кивнул.

– Да, он стар и скоро умрет.

– Печально слышать об этом, – сказал Калеб. Его действительно охватила глубокая печаль, и это было нечто большее, чем просто скорбь по уходящему из жизни человеку. – Но вряд ли ты разыскал меня только для того, чтобы сообщить о своем отце.

Разговор продолжался на языке шайенов и подкреплялся красноречивыми жестами.

Белый Конь кивком головы подтвердил слова Калеба и сказал:

– Прошло три луны с тех пор, как мы побывали у своих южных родственников и там нам сказали, что тот, кого зовут Голубой Ястреб, опять живет на земле шайенов. Теперь мы возвращаемся назад, потому что почти все поселения охвачены сыпным тифом. Многие ужасно кашляют. Многие умирают. Большинство наших родственников уже умерло. Но мне приснился сон, и из-за этого сна я должен был увидеть Голубого Ястреба, прежде чем продолжить путь.

Калеб вздохнул. 1845 год был очень тяжелым для шайенов. Корь и коклюш унесли почти половину жизней индейцев, обитавших к югу от реки Платт.

– Я слышал о болезнях. Это печалит мое сердце. Индеец опять кивнул.

– Их принесли белые люди. Я боюсь за своего сына.

– Я понимаю твой страх, – сказал Калеб. – Я потерял многих, кого любил, включая двух сыновей.

Их глаза встретились, глаза людей с родственной душой.

– Ты говоришь, что приехал сюда из-за сна, – напомнил Калеб.

В глазах Белого Коня светилось огромное уважение.

– Да. Но, кроме того, мне захотелось опять посмотреть на того, чье имя Голубой Ястреб. Это поможет мне вспомнить дни, когда шайены были сильными. Но теперь белые люди приходят и убивают бизонов, отнимают нашу землю и приносят болезни, и из-за этого мы слабеем. Но то, что Голубой Ястреб, несмотря на свои годы, все еще такой сильный и высокий, согревает мне сердце.

Слабая улыбка тронула губы Калеба.

– Я живу на этой земле уже пятьдесят зим – пятьдесят тяжелых зим.

Белый Конь, кивнув, перевел взгляд на окровавленные руки Калеба.

– Кровь на твоих руках из-за рождения жеребенка?

– И мать, и жеребенок – оба мертвы, – вздохнул Калеб.

Белый Конь пристально посмотрел в глаза Калеба. Он пытался понять, отчего эти глаза казались такими пронзительно голубыми: то ли от сочетания с темной кожей и черными ресницами, то ли они действительно были необыкновенными. Он никогда не видел у белых людей глаз такой насыщенной синевы. Как странно, что у легендарного индейца голубые глаза – глаза, доставшиеся в наследство от отца-француза.

– Ты живешь как белый человек, – сказал Белый Конь. – Но так будет не всегда. Кровь на твоих руках говорит это. Ты борешься с самим собой. Я уверен в этом, хотя не очень хорошо знаю тебя. Это видно по твоим глазам. Ты живешь как белые люди, но эта жизнь не для тебя. Твое истинное желание – жить среди нас.

Калеб выдержал его взгляд.

– Я отказался от жизни, которой живут индейцы, ради белой женщины.

Внезапный порыв ветра растрепал волосы Белого Коня. Он отбросил с лица прядь волос.

– Я слышал. Говорят, ты очень сильно любишь эту женщину. Кое-кто даже помнит, как ты покинул племя шайенов и отправился разыскивать женщину, которую знал еще ребенком.

– Я готов умереть за нее. Но ты прав. Мое сердце с шайенами. И все же до последнего вздоха моей женщины я буду жить там, где она сможет выжить, хотя стоит мне попросить, и она пойдет со мной, чтобы жить среди шайенов. Я не попрошу ее об этом, потому что это приблизит ее конец. Она не совсем здорова.

Белый Конь понимающе кивнул.

– Я пришел сказать тебе, что в моем сне ты опять живешь среди нас. Вместе с нами воюешь против белых. Твое лицо разукрашено, и многие восхищаются тобой как воином. В моем сне ты был один. Мой долг – сказать тебе об этом, чтобы, когда придет время принимать решение, ты знал, что делать.

Сердце Калеба болезненно сжалось. Как все индейцы, он верил в сны и видения и не сомневался в словах старого индейского воина. Калеб знал, что означает этот сон, и мысль о том, что он останется без Сары, доставляла ему мучительную боль.