Рассвет судьбы - Битнер Розанна. Страница 46

Он окунул пальцы в жирную смесь и стал осторожно растирать ее грудь. Его смуглая рука представляла собой яркий контраст с ее лилейно-белой кожей.

Калеб наклонился еще ниже. Вид его обнаженной груди, такой мускулистой и крепкой, вызвал у Сары сожаление о том, что она не та женщина, которая подходила бы ему физически.

Он нежно провел по ее щеке тыльной стороной ладони.

– Ты мой лучший друг, Сара. Ты всегда будешь нужна мне. – Его глаза увлажнились. – Поправляйся, Сара. Я всегда буду рядом.

– Но… ранчо… лошади….

– Джесс и Джеймс прекрасно справляются со всем этим. А Джон уже ездит верхом на большом жеребце. Я хотел тебе об этом сказать, но ты спала, и я не стал будить тебя.

Ее глаза налились слезами.

– О, Калеб, поездка и все наши планы…

– Главное – твое здоровье. Поездка в Калифорнию может подождать.

– Но Том…

– Война с Мексикой окончена. Возможно, там все спокойно.

Ему хотелось думать, что с Томом все хорошо и что он не участвует в нападениях на переселенцев. А как там Хуанита? С ответом на этот вопрос придется подождать. Калеб нужен Саре.

– Я выйду покурю. – Он поправил одеяло. – Отдыхай. И поправляйся, а то я буду сердиться.

– Я так тебя люблю, Калеб, – прошептала она. – Обещаю, что на следующий год мы обязательно поедем в Калифорнию.

Он поцеловал ее.

– Я тоже люблю тебя. Она тяжело вздохнула.

– Тебе нужно выспаться. Я мешаю тебе отдыхать.

– Перестань обо мне беспокоиться. Ты знаешь, какой я. Я всегда плохо сплю ночами. Один бог знает, как я обхожусь без полноценного сна. – Он немного прикрутил лампу и тихонько вышел из спальни. Сняв с крюка на стене рубашку из оленьей кожи, он надел ее, набросил поверх куртку и вышел из хижины.

Ночь была холодной, но ясной. Остатки снега превратились в хрустящую под ногами корку. Калеб закурил трубку и загляделся на звездное небо. Он вспомнил, как в юности удивлялся тому, что индейцы умеют читать по звездам и следуют их указаниям. Он уселся на ступеньки крылечка.

– Па?

От неожиданности Калеб вздрогнул.

– Джеймс! Почему ты не спишь?

– Я слышал, как кашляла мама.

В глазах мальчика Калеб прочитал упрек. Все, что случилось с его седой матерью, по его мнению, случилось из-за отца.

– У нее жар, – сказал Калеб. – Я буду рядом, пока не спадет температура.

Джеймс поплотнее натянул куртку и подошел ближе.

– Значит, мы не поедем в Калифорнию, да? Мама так быстро не поправится?

Калеб вынул изо рта трубку.

– Нет. Думаю, мы не поедем. Может быть, на следующий год.

Джеймс немного поколебался, а затем сказал.

– Па, я… я не хочу туда ехать. Я хочу поехать на восток, учиться, жить в городе и все такое… получить образование, устроиться где-нибудь работать…

Он выжидательно сделал паузу и с замиранием сердца стал ждать реакции отца. Прошло несколько долгих секунд.

– Ты уже говорил матери? – наконец спросил Калеб.

– Нет.

– Тогда подожди, пока она поправится. Ей будет тяжело слышать об этом. Она так остро переживает разлуку с Кейлом.

– С вами будут Линда и Джесс, Джон и Джессика. И раз вы туда поедете, то встретите там Тома. Ты всегда хотел, чтобы Том был рядом.

Калеб нахмурился и повернулся к сыну, чтобы лучше видеть выражение его лица.

– Ты всегда думал, что я больше люблю Тома и Кейла, да?

Джеймс судорожно сглотнул. Как бы ему хотелось, чтобы отец гордился им. Он любил его, но одновременно и ненавидел за то, что тот был индейцем.

– В семье всегда так бывает. Кого-то любят больше, кого-то меньше. Что здесь особенного?

– Это не так, Джеймс. Ты себя убедил в этом, а я так и не смог тебя переубедить. – Он изучающе посмотрел на сына. Джеймс вырос за последнюю зиму и прошедшее лето. Сейчас он выглядел старше своих пятнадцати лет. – Может быть, это к лучшему, что ты собираешься на восток. Я люблю тебя, Джеймс, но между нами всегда была невидимая стена. Если в этом моя вина – прости.

Джеймс покачал головой и попытался прогнать непрошеные слезы.

– Нет, па. Ты не виноват.

Калеб встал и посмотрел в глаза сыну.

– Моя вина в том, что я – индеец. Да? Джеймс отвернулся.

– Может быть, – тихо ответил он. – Мне очень жаль, па.

Калеб положил руку ему на плечо.

– Поезжай на восток, Джеймс, если ты этого действительно хочешь, у меня есть немного денег, которые помогут тебе на первых порах, но тебе придется найти работу, чтобы обеспечить себя. Я слышал, что в городах легко ее отыскать юношам вроде тебя. Я знаю, тебе бывало тяжело, особенно после Техаса. Возможно, ты никогда его не забудешь, а может быть, жизнь на востоке поможет тебе избавиться от тяжелых воспоминаний. Джеймс, верь мне, я как любил, так и буду всегда любить тебя.

Мальчик только шмыгнул носом и быстро вытер кулаком глаза.

– Я должен уехать, па.

– Я знаю. Только дай маме поправиться. Подожди до следующей весны.

– Я подумал… может быть, этим летом, попозже? Если я дождусь следующей весны, для мамы будет слишком много расставаний.

– Тебе только пятнадцать, Джеймс. Мальчик пожал плечами.

– Многие в моем возрасте живут собственной жизнью. Джесс уже в тринадцать лет жил один. Ты с шестнадцати лет жил с шайенами, а Кейл уже давно живет среди них. Почему я не могу уехать? – Он повернулся к отцу. – Я хорошо читаю, пишу и считаю. Я уверен, что быстро найду работу, а заодно смогу посещать школу.

Его глаза возбужденно сияли, это было заметно даже при лунном свете. Калеб понимал, что, удерживая сына здесь, он сделает его еще более несчастным. Надо предоставить ему право самому выбрать дорогу в жизни.

Калеб вздохнул.

– Хорошо. Но позволь мне самому рассказать обо всем матери. Только подождем, когда она немного поправится. Обещай, что сразу же напишешь нам и дашь нам свой адрес, чтобы мы могли написать тебе перед отъездом в Калифорнию. Мы не должны терять связь друг с другом.

Джеймс грустно улыбнулся.

– Спасибо, па.

Калеб пристально посмотрел на него.

– Твоя мама по своему желанию приехала ко мне в Техас. Она от многого отказалась, потому что любила меня. От этой любви родился ты. Ты – единственный наш сын и очень дорог нам. Не важно, что ты думаешь о своем индейском происхождении, но твоя мама гордится тем, что и в тебе и в Линде есть индейская кровь. Но тебя это всегда беспокоило. Надеюсь, ты найдешь свое место в жизни. Но рано или поздно человек возвращается к своим корням, Джеймс. Подумай об этом.

Джеймс отвел взгляд.

– Я… я подумаю, па. – Он повернулся, чтобы войти в дом.

– Джеймс!

Мальчик остановился.

– Ты – Сакс. Но это имя моего приемного белого отца. До этого меня звали Голубой Ястреб, и сейчас зовут. Помни об этом. Не опозорь мое имя.

Джеймс взглянул на отца и молча вошел в дом. Калеб смотрел сыну вслед, и слезы застилали ему глаза.

– Мне кажется, тут что-то не то, – негромко сказал Том.

Прячась за скалы, он, вместе с Рико и Хесусом, наблюдал за фургонами, которые кружком расположились на стоянку. Том повернулся к Рико.

– Они даже не выставили охрану. Как будто ждут, чтобы их атаковали.

Рико покачал головой.

– Мы давно не совершали налетов в этих местах. Просто они думают, что никто здесь не появится, вот и все.

Том опять посмотрел на повозки, доверху наполненные товаром.

– Это – ловушка, говорю я вам, отец Хуарес предупреждал меня, что американцы сплотились и пытаются заманить нас в капкан.

Хесус Васкес пренебрежительно махнул рукой.

– Ты поддался влиянию священника, друг мой. Я согласен с Рико. Мы нападем, всех поубиваем, возьмем, что нам нужно, и подпалим все это барахло.

Они крадучись вернулись к остальным, и прежде чем заговорить, Том каждого обвел пристальным взглядом.

– Я думаю, что фургоны внизу – ловушка. Рико и Хесус не согласны со мной. Вам решать – нападать или нет. Мы проголосуем. Если будем нападать, то нужно сделать это сейчас, пока не совсем стемнело. Я голосую – против.