Рассвет судьбы - Битнер Розанна. Страница 75

Кейл хотел мира для жены и детей. Если для этого придется поехать в резервацию, он сделает это. Его единственным желанием было повидаться с Калебом. Он скучал не только по дедушке, но и по всей семье. Но он помнил свои же слова, сказанные им матери. В душе они всегда будут вместе. Интересно, как выглядит его сестра? Наверное, очень красивая. И конечно, его мать по-прежнему прекрасна. Сколько ей сейчас? Почти пятьдесят? Просто не верится! Интересно, нашли ли они Тома, и, вообще, жив ли еще дедушка? Он не терял надежды на то, что когда-нибудь Голубой Ястреб вернется к шайенам. Он не мог себе представить, что его дедушка умер где-то в Калифорнии. Он должен вернуться к своим людям, а когда он примет смерть, достойную воина, то Медведь, Парящий Наверху, возьмет его в горы и похоронит по традициям шайенов.

Он вздохнул, пытаясь отогнать от себя печальные ли. Затем обнял Пуночку и поцеловал ее в шею. Они оба лежали совершенно обнаженными под грубым покрывалом, а дети сладко спали неподалеку. Скоро наступит рассвет, а Кейл все никак не может уснуть. Пуночка повернулась к нему и улыбнулась.

– Сейчас не время, муж мой.

Он нежно прикоснулся к ее губам.

– Мне подходит любое время. Кто сказал, что мужчина может иметь свою женщину только в определенное время?

– Не знаю. Возможно, это сказала женщина?

Они засмеялись, и Кейл быстро очутился сверху. – У меня такое чувство… – он погасил улыбку. – Будто я должен спешить и любить свою женушку, пока ее не отобрали у меня.

Она с готовностью приняла его. Никогда еще она не отвергла его. Зачем, если она тоже получает от близости огромное удовольствие?

– А кто собирается забрать меня? Нас здесь совсем мало, и мы ждем решения правительства белых. Скоро приедут фургоны с продовольствием, и мы переберемся в безопасное место.

Рассвет подобрался незаметно, словно желая подсмотреть, как Кейл и Пуночка занимаются любовью.

Пуночка надеялась, что на этот раз семя мужа расцветет в ее чреве новым сыном. Конечно, будет трудно прокормить лишний рот, но дети смогут удержать мужа от отчаянного шага. Ведь уже многие индейцы покончили с собой или спились. Пусть им придется жить в резервации, возможно, это не так уж плохо.

Кейл вытянулся рядом с ней и вздохнул.

– Что-то не так, Пуночка.

– Мне тоже так кажется. Его глаза увлажнились.

– У меня такое… ужасное предчувствие. Я не чувствую себя в безопасности здесь. Нам следовало бы уйти на север.

– Но здесь мы защищены. Майор Энтони и представитель правительства Уинком сказали, чтобы мы оставались здесь. Я верю им.

– Я тоже верю им. Я не верю другим. Вокруг слишком много ненависти, Пуночка. И я чувствую на себе взгляд Убийцы.

Она вздрогнула и передвинулась поближе к нему.

– Возможно, ты прав. Но мы не сделали ничего плохого. Они не могут причинить нам зло, пока мы здесь.

Он глубоко вздохнул и обнял ее, чувствуя странную тяжесть на сердце.

Джеймс едва мог поверить во все происходящее. Где бы они ни проезжали, везде им встречались поселенцы, которые панически боялись индейцев. Никого не интересовало, какие именно индейцы нападают на них. Люди рассказывали друг другу жуткие истории о поджогах, убийствах, кражах. Но все знали, что возле Песчаного ручья есть мирное индейское поселение.

И вот взорам «добровольцев» открылся тихий сонный поселок. Из отверстий вигвамов струился дымок костров, согревающих их обитателей в прохладный ноябрьский день. Никто не подозревал, сидя в этих вигвамах, что с вершины холма на них смотрит ствол гаубицы. Майор Энтони решил оказать Чивингтону всяческую поддержку в борьбе с этими «воинственными шайенами».

Воинственными шайенами? Джеймс внимательно смотрел на поселок внизу. Много вигвамов, костры, мясо и шкуры развешены на длинных веревках для сушки. Скорее всего, там одни женщины и дети. Вчера один человек осмелился сказать Чивингтону, что это будет обыкновенное убийство. На что Чивингтон разразился гневной тирадой, заявляя, что он пришел убивать индейцев и это правильно и благородно.

Джеймс понял, что их ведет за собой сумасшедший. Но он не мог повернуть назад и опорочить себя в глазах отца Виллены. Он согласился принять участие в походе и если уедет, то это будет считаться дезертирством. Возможно, все обойдется. Пара выстрелов из гаубицы распугает индейцев, и они разбегутся, кто куда, вряд ли будет много жертв. А Чивингтон и другие припишут себе очередную «победу».

Внезапно он почувствовал тошноту. Сколько еще ему придется скрывать свою тайну? Он не знал, кто он есть на самом деле. Как долго еще он сможет притворяться? Выпивка на время дает успокоение. Но если он не перестанет пить, то потеряет Виллену. А если скажет ей правду, то тоже потеряет ее.

– Готовься, – сказал кто-то у него над ухом. – Сейчас мы избавимся от этих вшей.

Джеймс оторвался от скалы, к которой прислонился спиной, и вытащил из ножен саблю. Он сел на коня, нахлобучил шляпу и проверил револьвер. Его сердце отчаянно билось, готовое выскочить из груди. В горле застрял комок, такой огромный, что Джеймс удивился, как он еще может дышать. Ему вдруг привиделся отец, стоящий внизу и взывающий к его индейской крови. Сейчас наступил момент истины, подумал Джеймс, сейчас он докажет сам себе, что его индейская кровь ничего не значит.

Гаубица выстрелила, и один из вигвамов разлетелся в клочья. Раздались крики. «Сражение» началось. Сражение против шестисот мирных индейцев, в большинстве своем – женщин и детей, считавших, что здесь они в безопасности.

Гаубица сделала еще один выстрел, и добровольные защитники белых с воинственными криками стали спускаться по пологому склону, направляясь к поселку индейцев.

– Хватай детей и беги! – крикнул Кейл. Пуночка торопливо одевалась. – Быстрее! Быстрее!

Глаза Пуночки стали огромными от ужаса. Предчувствие их не обмануло. Пушки! Зачем? Почему?

Еще один взрыв разнес на куски соседний вигвам. Пуночка пронзительно закричала. Кейл схватил томагавк и старое ружьишко. Он вывел жену и детей из вигвама и увидел, что к поселку направляются люди в синих мундирах. Пуночка подхватила на руки младшего сына. Она знала, что делать. Старики помогут спрятаться женщинам и детям, пока остальные мужчины будут защищать их до последней капли крови, стараясь выиграть время. Ведь женщины и дети – это будущее.

Но солдаты были повсюду. Несколько нападавших проскакало вблизи от Кейла. От топота копыт, визга женщин и ржания лошадей можно было оглохнуть. Поднялась пыль, и Кейл быстро потерял из поля зрения Пуночку и детей. Кейл взмахнул томагавком и ударил им приближавшуюся лошадь. Он хотел было прикончить всадника, но раненая лошадь встала на дыбы и солдату удалось выстрелить в Кейла. Его плечо пронзила жгучая боль. Кейл упал, а всадник тем временем куда-то исчез, оставив подыхать раненое животное.

Кейл быстро вскочил на ноги, на мгновение у него потемнело в глазах и закружилась голова. Все происходящее казалось страшным сном. Он увидел, что многие солдаты не были одеты в форму. На его глазах один из нападавших ударил женщину саблей, затем спрыгнул с коня и отрубил ей обе руки. Она умоляла пощадить ее, но изверг разрезал ее платье, обнажил живот, вонзил саблю в живое тело.

Кейл потерял дар речи. Это не было сражением. Это было убийство – жестокое, изощренное убийство. Пушки палили не переставая. Белых было столько, что не оставалось никакой надежды на то, чтобы победить их. Считая, что они находятся в безопасности, индейцы даже не выставили на ночь постов.

Кейл увидел, как вдалеке солдаты догоняют убегающих женщин. Пуночка! Он побежал туда, сжимая в руке свой томагавк. Услышав позади топот копыт, Кейл повернулся и выстрелил. Раненый всадник закричал и повернул назад.

Старейшина стоял перед своим вигвамом и размахивал белым флагом, несколько безоружных шайенов кричали, что они хотят мира, – их всех хладнокровно убили. Несколько женщин собрались вокруг старейшины, но солдаты открыли по ним огонь. Повсюду лилась невинная кровь, повсюду творилось что-то невообразимое.