Заклинатель - Эванс Николас. Страница 40

– Он сейчас ужинает, – сказала она.

Энни услышала, как мужской голос спросил, кто звонит. Трубку прикрыли рукой, но она все же расслышала: «Опять эта англичанка». Последовало долгое молчание. Энни вдруг почувствовала, что затаила дыхание, и приказала себе немедленно успокоиться.

– Миссис Грейвс, это Том Букер.

– Мистер Букер, я хочу извиниться перед вами за то, что произошло в конюшне. – На другом конце молчали, и она продолжила: – Я обязана была знать, что там творится, но я предпочитала ничего не замечать.

– Вас можно понять. – Энни ждала продолжения, но Том молчал.

– Мы перевезли коня в другое место, там гораздо лучше, и я хотела попросить вас… – Она понимала, что просьба ее совершенно бессмысленна, но все же проговорила: – Может, вы согласитесь посмотреть его еще раз.

– Простите, не могу. Даже если бы у меня было свободное время, я совсем не уверен, что мой приезд что-либо изменит.

– Неужели вы не можете пожертвовать хоть парой денечков? Мне все равно, сколько это будет стоить. – В трубке послышался краткий смешок, и Энни пожалела о последних словах.

– Мэм, надеюсь, вы простите мою откровенность, но вам следует кое-что понять. Есть предел страданиям, которые эти животные в состоянии вынести. Мне кажется, ваш конь перенес слишком много.

– Значит, вы полагаете, его нужно усыпить? Меня давно уговаривают сделать это… – Последовало молчание. – Скажите, мистер Букер, если бы конь был ваш, вы усыпили бы его?

– Но он не мой, мэм, и я рад, что не мне предстоит принимать решение. Но будь я на вашем месте – да, именно так я бы и поступил.

Сколько ни просила Энни его приехать, все было тщетно: Том был очень вежлив, но не уступал… Положив трубку, она прошла по коридору в гостиную.

Свет был погашен, в темноте слабо поблескивала крышка рояля. Энни медленно приблизилась к окну и долго смотрела на высящиеся над деревьями парка дома Ист-Сайда. Этот парк и эти дома были похожи на декорацию: множество крошечных окошек на фоне словно бы искусственного ночного неба. А ведь за каждым – своя жизнь, свои судьбы и горести. Просто не верится!

Роберт уже заснул. Энни взяла из его рук книгу, выключила лампу у кровати и в темноте разделась. Она долго лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к дыханию мужа и следя за оранжевыми бликами на потолке от пробивавшегося сквозь шторы света уличных фонарей. Она знала, что ей надо делать. Но пока она все не подготовит, ничего не скажет ни Роберту, ни Грейс.

За талант подыскивать и растить молодых безжалостных руководителей для своей могущественной империи Кроуфорд Гейтс получил прозвище Ловец стервятников, помимо других, еще менее льстящих его самолюбию. Появляясь с ним на людях, Энни всегда испытывала чувство неловкости.

Он сидел напротив и, не сводя с нее глаз, методично поглощал блюдо из меч-рыбы. Энни просто диву давалась, как он умудряется не пронести вилку мимо рта. Год назад, когда Гейтс предложил Энни место редактора, он и ее привел в этот ресторан – очень просторный и какой-то без души: его матово-черные стены и пол из белого мрамора почему-то ассоциировались у Энни с камерой пыток.

Она понимала, что просить у Гейтса целый месяц – это уже слишком, однако она имела на это право! До несчастья с дочерью она ни разу у него не отпрашивалась, даже на день, впрочем, и после не особенно злоупотребляла.

– У меня будут при себе телефон, факс, модем – все, – говорила она. – Ты даже не заметишь, что меня здесь нет.

Энни мысленно обругала себя идиоткой. Уже пятнадцать минут говорила она с шефом, но делала это совсем не так, как было нужно. Словно что-то у него выпрашивала. Нет, надо быть твердой и в открытую сказать, что ей требуется отпуск. Впрочем, пока Гейтс вроде бы не гневался. Просто слушал Энни, периодически поднося ко рту куски этой проклятой рыбины. Когда Энни нервничала, то почему-то непременно старалась заполнять паузы в беседе и непрерывно тараторила. Вспомнив об этой своей привычке, она решила помолчать и послушать наконец, что скажет Гейтс. Тот тщательно все прожевал и сделал глоток перье.

– Ты возьмешь с собой Роберта и Грейс?

– У Роберта слишком много дел. А вот Грейс возьму, ей это будет полезно. С тех пор как она стала снова ходить в школу, у нее несколько снизился жизненный тонус. Перемена обстановки – как раз то, что надо.

Она и не заикнулась о том, что Грейс и Роберт до сих пор ничего не знают о ее планах. С помощью Энтони она уже все устроила, оставалось только оповестить домочадцев.

Она сняла дом в Шото – в ближайшем к ранчо Тома Букера городке. Особого выбора не было, а этот дом хотя бы сдавался уже с мебелью, да и все остальное Энни устраивало. Она отыскала поблизости физкультурного врача для Грейс и договорилась с хозяином ближайших конюшен о стойле для Пилигрима, не скрывая, в каком он состоянии. Как провезти Пилигрима через семь штатов? – вот что ее заботило больше всего. Но и здесь помогли Лиз Хэммонд и Гарри Логан. Они созвонились с коллегами и знакомыми и создали для нее цепочку пунктов, где их готовы были приютить.

Кроуфорд Гейтс промокнул губы.

– Энни, дорогая, я ведь уже говорил: ты вольна распоряжаться своим временем как тебе угодно. Дети – это самое главное. Когда с нашими ангелочками что-то случается, мы обязаны быть рядом и предпринять все возможное.

Было довольно смешно слышать такие сентенции из уст человека, женатого уже в четвертый раз и имевшего от этих браков не менее восьми детей. Своей интонацией он напомнил ей Рональда Рейгана, когда тот изображал умудренного жизнью человека после трудного рабочего дня, а эта его голливудская искренность только усилила недовольство Энни собой – она выглядела перед ним довольно-таки жалко. Этот старый сукин сын, возможно, уже завтра за этим же столом будет сидеть с ее преемником. Лучше бы он не темнил, а просто-напросто уволил ее.

Возвращаясь в офис в до нелепости длинном черном «Кадиллаке» Гейтса, Энни твердо решила сегодня же вечером все рассказать Роберту и Грейс. Дочь будет кричать, что никуда не поедет, Роберт назовет ее сумасшедшей. Но все же они смирятся – как всегда.