Заклинатель - Эванс Николас. Страница 57

После отъезда жены и дочери самым желанным занятием стали для Роберта телефонные разговоры с ними. И сегодня, после неоднократных попыток до них дозвониться, он испытывал острую потребность хотя бы услышать их голоса.

Плотно закрыв пакет с мусором – не дай Бог Эльза узнает, какая судьба постигла ее ужин, – Роберт выставил его на черный ход и тут услышал звонок. Он бросился к телефону. Автоответчик уже щелкнул, но Роберт успел сорвать трубку и заговорил, стараясь перекричать свой собственный, записанный на пленку голос.

– Не вешай трубку. Я здесь. – Он нащупал кнопку, отключающую автоответчик. – Привет. Я только что вошел.

– Ты запыхался. Где был?

– Да все вот хожу по гостям. Посещаю также бары и клубы. Довольно утомительное занятие.

– Хватит заливать.

– И не думаю. А как там у вас, в краях, где резвятся олень с антилопой? Не мог вам дозвониться целый день.

– Прости. Здесь действует только одна линия, а с работы непрерывно шли факсы.

Энни сказала, что полчаса назад Грейс звонила в его офис – он, наверное, только что ушел домой. Сейчас дочь уже легла, но шлет ему привет.

Слушая рассказ Энни о прошедшем дне, Роберт прошел в гостиную и, не включая света, сел на диван у окна. Голос у Энни был усталый и грустный, и как Роберт ни старался, ему не удалось ее развеселить.

– Как дела у Грейс?

Последовала пауза. Он услышал, как Энни вздохнула.

– Не знаю, что тебе сказать. – Жена понизила голос, видимо, боясь, что Грейс может ее услышать. – Она с удовольствием общается с Томом Букером и Джо. Помнишь, я говорила тебе о нем? Мальчику двенадцать лет. Но когда мы остаемся с ней вдвоем – это кошмар какой-то. Даже не смотрит в мою сторону. – Энни вздохнула. – Ну да ладно.

Они помолчали. Роберт слышал за окном вой сирены – где-то произошла еще одна трагедия.

– Я соскучился по тебе, Энни.

– Я знаю. Мы тоже по тебе очень соскучились.

Около девяти часов Энни отвезла Грейс в больницу, а сама поехала на бензоколонку в центре Шото. Рядом с ней заправлялся невысокий мужчина с обветренным лицом и в шляпе с такими огромными полями, что под ними могла бы укрыться лошадь. У него был «Додж»-пикап, который тянул за собой трейлер с коровами: «энгусские черные» – таких Энни видела в «Двойняшках». Ее так и подмывало продемонстрировать знания, приобретенные ею в тот день, когда клеймили скот. Она мысленно произнесла фразу, с какой можно начать разговор. «Прекрасный скот!» – Нет, так не говорят. «Отличные животные!» А может, надо сказать – экземпляры? Нет, не стоит завязывать разговор. Ведь на самом деле она понятия не имела, хороший или плохой скот томится в трейлере. Может, эти коровы все блохастые. Подумав, Энни решила все-таки просто молча кивнуть и улыбнуться.

Когда она уже расплатилась, кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, Энни увидела выходившую из «Тойоты» Дайану. Энни помахала и пошла в ее сторону.

– Значит, вы не всегда говорите по телефону, – сказала Дайана. – Бывают и перерывы. А то мы уж начали беспокоиться.

Энни улыбнулась и сказала, что три раза в неделю возит Грейс в город на физиотерапию. Сейчас возвращается на ранчо, немного поработает, а около полудня вернется и заберет Грейс.

– Я сама могу ее забрать, – предложила Дайана. – У меня еще есть дела в городе. Она в Бельвью?

– Да, но только не стоит…

– Не берите в голову. Это же кошмар – делать такие концы.

Энни попыталась возражать, но Дайана и слушать ничего не хотела, уверяя, что ей это не доставит никакого труда. И в конце концов Энни согласилась. Они еще немного поболтали о том, как Энни и Грейс живется в речном домике – все ли у них там есть? – а потом Дайана сказала, что ей пора, и они расстались.

Возвращаясь на ранчо, Энни все думала об этой встрече. Предложение Дайаны звучало вполне искренне, но при желании в нем можно было уловить намек на обвинение – она словно хотела сказать, что при такой занятости Энни не стоило обременять себя материнством. «Нет, у меня определенно развивается паранойя», – осадила себя Энни.

Она смотрела на равнину, простирающуюся с правой стороны, – темные очертания коров на фоне прошлогодней травы воспринимались как призраки бизонов из прошлого века. Впереди от нагретого солнцем асфальта поднимался пар; Энни опустила стекло, и ветер тут же принялся трепать ее волосы. Шла вторая неделя мая, и складывалось впечатление, что весна больше не обманывает ложными обещаниями тепла, а по-настоящему вступила в свои права. Энни повернула налево, и перед ней замаячили Скалистые горы; вершины их затянули белые облака – словно кто-то с небес пролил глазурь. Точь-в-точь торт, подумала Энни – еще бы вишенку и бумажный зонтик. Мысль о факсах и сообщениях на автоответчике, дожидавшихся ее на ранчо, вывели Энни из созерцательно-блаженного состояния, и она непроизвольно для себя сильнее нажала на педаль.

Месяц отпуска, предоставленный ей Кроуфордом, подходил к концу. Надо опять выпрашивать у него дни, но Энни даже думать об этом не хотелось. Она понимала, что все его сладкие слова о том, что ей самой решать, сколько отсутствовать, – пустой треп. События последних дней ясно показали, что терпение Гейтса на пределе. Некоторые мелкие придирки и вмешательства в ее работу – сами по себе незначительные – говорили о наметившейся тенденции, сигнализировали об опасности.

Гейтс раскритиковал статью Люси Фридман о дансингах, которую Энни нашла превосходной; он придрался к очередной обложке – не то чтобы совсем отверг идею оформителей, но сомнение высказал; и самой Энни послал длинное письмо, выражая недовольство репортажем об Уолл-стрит, который, по его мнению, проигрывал в сравнении с материалами на эту тему в других журналах. Все бы еще ничего, но копии письма он направил остальным четырем директорам, не уведомив ее об этом. Ладно, если старый хрыч хочет развязать войну, он ее получит. Энни не стала звонить Гейтсу, а сразу же написала четкий ответ, подкрепленный фактами и цифрами, послав копии тем же самым людям и еще на всякий случай двум-трем своим сторонникам. Touche, [4] но сколько же это отняло у нее сил!