Правдивая ложь - Робертс Нора. Страница 2
Ни один квадратный дюйм поместья в Беверли-Хиллз не был ей подарен. Все это стоило ей не меньше трудов, чем превращение секс-символа в уважаемую актрису. Она приносила жертвы, но редко вспоминала о них. Она страдала и о страданиях не забывала никогда. Она карабкалась вверх по лестнице, скользкой от пота и крови, и долгие годы держалась на самой вершине в гордом одиночестве.
Мэгги нарушила воцарившуюся тишину:
– Ева, расскажи мне о своем проекте и узнаешь мое мнение, а потом получишь и мою помощь.
– Каком проекте?
Женщины оглянулись. В приятном мужском голосе слышался легкий британский акцент, хотя его обладатель прожил в Англии не больше десяти из своих тридцати пяти лет.
Ева с улыбкой протянула к нему руки.
– Ты опоздал.
– Неужели? – Пол Уинтроп поцеловал ее руки, затем щеки, нежные, как лепестки роз. – Привет, красотка. – Он взял ее стакан, отхлебнул и ухмыльнулся. – Лучшие апельсины в стране. Привет, Мэгги.
– Господи, Пол, с каждым днем ты становишься все больше похож на отца. Я без проблем могу устроить тебе кинопробы в любой момент.
– Когда-нибудь я поймаю тебя на слове… Пол вернул Еве стакан и прошел к бару – высокий худощавый мужчина с заметной даже под свободной рубашкой мускулатурой. Ева пристально смотрела на него. Волосы цвета красного дерева, взлохмаченные от быстрой езды в открытом автомобиле. Лицо, в детстве слишком хорошенькое, теперь – к огромному облегчению Пола – никто не посмел бы назвать женственным. Прямой нос, впалые щеки, синие глаза. Глаза, перед которыми не могла устоять ни одна женщина. Волевой рот, всегда готовый к улыбке. Красиво очерченные губы, в которые Ева влюбилась двадцать пять лет назад. Губы его отца.
– Как поживает старый шельмец?
– Наслаждается пятой женой и шикарными казино Монте-Карло.
– Рори никогда не избавится от пристрастия к женщинам и азартным играм.
Пол налил себе сока. Никакого алкоголя. Только ради Евы он оторвался от работы, но вечером собирался наверстать упущенное.
– К счастью, удача ему не изменяет.
Ева забарабанила пальцами по подлокотнику кресла. Четверть века назад она была замужем за Рори Уинтропом два коротких сумасшедших года и не могла полностью согласиться с вердиктом его сына.
– Сколько лет этой? Тридцать?
– Если верить ее пресс-релизам. Дорогая Ева, только не говори, что ревнуешь!
Ева лишь пожала плечами, хотя, сделай подобное предположение любой другой, она заживо содрала бы с него кожу.
– Просто противно смотреть, как он выставляет себя на посмешище. И каждый раз, как он бежит под венец, в газетах печатают список его бывших жен. – Мощный вентилятор разогнал облачко дыма, на мгновение окутавшее ее лицо. – А я ненавижу, когда мое имя связывают с его более жалкими избранницами.
– Но твое сверкает ярче всех. – Пол отсалютовал ей бокалом, – Это бесспорно.
– Нужные слова в нужный момент, как всегда. – Ева удовлетворенно откинулась на спинку кресла, однако ее пальцы продолжали беспокойно гладить подлокотник. – Как и подобает преуспевающему писателю. Что является одной из двух причин, по которым я пригласила тебя сегодня.
– А вторая?
– Вторая состоит в том, Пол, что я очень редко вижу тебя, когда ты пишешь очередную книгу. – Ева снова протянула к нему руку. – Пусть я очень недолго была твоей мачехой, но ты все еще мой единственный сын.
Тронутый до глубины души. Пол поднес к губам ее руку.
– А ты все еще единственная женщина, которую я люблю.
– Потому что ты чересчур разборчив. – Ева сжала его пальцы и тут же отпустила. – Я пригласила вас обоих не для чувствительных излияний. Мне необходим ваш профессиональный совет. – Она затянулась сигаретой, прекрасно зная цену драматических пауз. – Я решила написать мемуары.
– О господи! – воскликнула Мэгги. Пол лишь приподнял брови.
Только самое чуткое ухо заметило бы сомнение в голосе Евы, всегда знавшей свои роли назубок.
– Награда за долголетие в киноискусстве заставила меня задуматься.
– Ева, это была честь, а не пинок под зад.
– И то и другое. Мою работу оценили, но моя жизнь, как и карьера, далека от завершения. Мои пятьдесят лет в кинобизнесе были совсем не скучными. Не думаю, что даже буйное воображение Пола смогло бы создать более интересную историю… с такими разнообразными персонажами. – Ее губы медленно растянулись в улыбку, не лишенную ехидства. – Кое-кому очень не понравится увидеть свои имена и секретики напечатанными черным по белому.
– А ты будешь счастлива расшевелить осиное гнездо, – тихо сказал Пол.
– Безумно, – согласилась Ева. – А почему бы и нет? Это бывает очень полезно. И я готова на абсолютную откровенность. Я никогда не стала бы терять время на биографию, похожую на пресс-релизы или почту поклонников. Мне нужен писатель, который не станет ни смягчать мои слова, ни искажать их. – Она заметила, как вытянулось лицо Пола, и рассмеялась. – Не волнуйся, дорогой. Я не прошу взяться за эту работу тебя.
– Думаю, ты кое-кого уже наметила. Поэтому ты послала мне биографию Роберта Чамберса?
– И что ты о ней думаешь? Пол пожал плечами:
– Для такого рода литературы неплохо.
– Не будь снобом, дорогой. Ты наверняка знаешь, что книга получила прекрасные рецензии и оставалась в списке бестселлеров «Нью-Йорк тайме» двадцать недель. Интересное чтиво. Но лично меня потрясло то, что автор сумела отделить правду от тщательно состряпанной Робертом лжи.
– Джулию Саммерс, – вмешалась Мэгги, – я видела прошлой весной в программе «Сегодня», когда она рекламировала свою книгу. Очень спокойная, очень привлекательная. Ходили слухи, что она и Роберт были любовниками.
– Если и гак, она сохранила объективность. Мы сейчас не обсуждаем ее личную жизнь.
– Но твою личную жизнь будут обсуждать все, – напомнил Пол. – Ева, мне твоя затея не нравится. Я не хочу, чтобы ты откровенничала перед публикой. Слова могут ранить, особенно слова умного писателя.
– Ты совершенно прав, именно поэтому я хочу, чтобы слова были моими собственными. – Увидев, что Пол собирается возразить, Ева нетерпеливо отмахнулась:
– Пол, скажи честно: что ты думаешь о профессионализме Джулии Саммерс?
– То, что она делает, она делает довольно хорошо.
Может, даже слишком хорошо. – Пол поежился. – И все равно, Ева, ты не должна ублажать любопытство публики. Тебе ведь не нужны ни деньги, ни реклама.
– Мой милый мальчик, я хочу сделать это не ради денег или известности, а ради собственного удовольствия, я ведь всегда так поступала. – Ева перевела взгляд на Мэгги, и ей показалось, что она видит, как вертятся колесики в мозгу ее агента. – Мэгги, позвони агенту Джулии и сделай деловое предложение. Я дам тебе список моих условий. – Она поднялась и поцеловала Пола в щеку. – Не хмурься. Поверь, я знаю, что делаю.
И мысленно добавила: «Дай бог, чтобы асфальтовый каток, который я только что привела в действие, в конце концов не раздавил меня саму».
Джулия никак не могла решить, получила ли она лучший в мире рождественский подарок или дело не стоит того, чтобы за него браться. Она стояла в эркере своего дома в Коннектикуте и смотрела, как кружится за окном снег. За ее спиной в большом камине потрескивали поленья. С каминной доски свисали ярко-красные чулки для рождественских подарков.
Голубая ель стояла у окна, точно посередине, как и хотел Брэндон. Они вместе выбрали эту шестифутовую красавицу и, отдуваясь, приволокли домой, а потом целый вечер украшали ее. Мальчик точно знал, где должна висеть каждая игрушка.
Думая о сыне, Джулия перевела взгляд на подарки, сложенные под елкой. И здесь был порядок. Конечно, как любой десятилетний мальчишка, Брэндон с любопытством тряс и осматривал каждую коробку, пытаясь угадать, что спрятано внутри, но потом аккуратно ставил ее на место.
Через несколько часов сын начнет просить разрешения открыть один – только один – подарок сегодня, накануне Рождества. Это тоже традиция. Она будет отказываться. Он будет уговаривать.