Правдивая ложь - Робертс Нора. Страница 21

Джулия автоматически кивнула, все еще переваривая услышанное.

– Конечно. Мы будем рады.

Сесиль ухмыльнулась и бросилась к двери.

– Скажете мне это после того, как побудете с ним пару часов.

Грохот захлопнувшейся двери вывел Джулию из оцепенения. Энтони Кинкейд. Эта мерзкая гора жира была мужем и блестящей Евы, и незаметной экономки! Любопытство бросило Джулию через гостиную в ее временный кабинет к справочникам. Несколько минут она тихо ругалась, пытаясь отыскать нужную информацию.

"Я все приведу в порядок, я буду организованной, – поклялась она святому – должен же быть такой! – присматривающему за рассеянными писателями. – Сразу после того, как удовлетворю свое любопытство. Потрачу целый час… ну, пятнадцать минут и все разложу по местам».

Похоже, клятва сработала. Пролистав оглавление справочника «Кто есть кто», Джулия с победным воплем раскрыла нужную страницу.

«Кинкейд, Энтони. Родился в Хакенсаке, Нью-Джерси, 12 ноября 1920 г. – Джулия пропустила список наград и достижений. – Женился на Маргарет Брустер, 1942, двое детей, Энтони Младший и Луиза, развелся в 1947-м. Женился на Дороти Треверс, 1950, один ребенок, Томас, скончался. Развелся в 1953-м. Женился на Еве Бенедикт, 1954. Развелся в 1959-м…»

Следующие два брака Кинкейда Джулию не интересовали. Странный треугольник словно загипнотизировал ее. Дороти Треверс – имя вызвало смутные воспоминания – была замужем за Кинкейдом три года и родила ему сына. Не прошло и года после развода, как Кинкейд женился на Еве. Теперь Треверс – домоправительница Евы.

Как две женщины, любившие когда-то одного мужчину, могут жить в одном доме?

Она задаст этот вопрос, но сначала покажет анонимные записки и проследит за реакцией Евы и, может, дождется ее объяснений. Джулия отшвырнула справочник, уже забыв о сделке с многострадальным святым.

Пятнадцать минут спустя Треверс впустила ее в главный дом и пробормотала:

– В гимнастическом зале.

– Простите?

– В гимнастическом зале, – сурово повторила Треверс. Она свернула в восточное крыло и повела Джулию по коридору с многочисленными нишами, хранившими бесценные статуэтки. Огромное окно справа выходило в центральный сад, где садовник с плейером на шее подстригал кусты.

Треверс без стука распахнула одну из створок массивных двойных дверей, коридор наполнился ритмичной музыкой и потоком проклятий Евы.

Джулия подумала, что «гимнастический зал» – слишком невыразительное определение. Это был не гимнастический зал, а храм, возведенный для поклонения божеству идеального тела.

Ева полулежала на одном из тренажеров, разрабатывая ноги, а над ней возвышался сам мистер Мускул. В мужчине было не меньше семи футов роста – скандинавский бог с бронзовым телом, выпиравшим из невероятно крохотного борцовского трико, почти полностью обнажавшего мускулистые ягодицы.

Белокурые волосы были стянуты в конский хвост, в голубых глазах сверкали веселые искры. Гигант одобрительно улыбался, явно пропуская ругательства Евы мимо ушей.

– Пошел к черту, Фриц.

– Еще пять, мой прекрасный цветок. – Отчетливое произношение и музыкальный голос напомнили Джулии о прохладных озерах и горных потоках.

– Ты меня убиваешь.

– Я делаю тебя сильной. – Когда Ева, отдуваясь, закончила упражнения, он сжал ее бедро огромной ладонью, затем интимно погладил ягодицу. – У тебя мышечный тонус тридцатилетней.

Мокрая от пота Ева лежала, не шевелясь.

– Если я когда-нибудь смогу встать, то лягну тебя в твой грандиозный пах Гигант расхохотался, снова погладил ее, затем улыбнулся Джулии:

– Здравствуйте.

Джулия с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу. Последнее замечание Евы заставило ее опустить глаза, и она убедилась, что слово «грандиозный» не было преувеличением.

– Простите, я не хотела прерывать занятия. Ева приоткрыла глаза и порадовалась естественной реакции Джулии. У большинства женщин, впервые увидевших «мужское достоинство» Фрица, появлялся такой же ошеломленный взгляд.

– Треверс, налей мне чего-нибудь очень холодного… и подсыпь мышьяка моему милому другу. Фриц снова расхохотался.

– Пару глотков, Ева. Затем поработаем над руками. Ты же не хочешь, чтобы кожа висела складками, как у индюшки.

– Я могу зайти позже, – предложила Джулия.

– Нет, останьтесь. Он почти закончил мучить меня. Не так ли, Фриц?

– Почти. – Фриц взял у Треверс стакан и осушил его прежде, чем та дошаркала до двери, затем уставился на Джулию. Ей стало не по себе. – У вас хорошие ноги. Тренируетесь?

– Нет.

Страшное признание для Южной Калифорнии. Здесь линчевали и за меньшее. Может, стоит извиниться? Но она не успела. Гигант начал щупать ее руки.

– Эй, послушайте…

– Ручонки тощие. – Он вцепился в ее живот. – Живот хороший. Мы быстро приведем вас в порядок.

– Благодарю вас. – У гиганта были стальные пальцы, и Джулии не хотелось его злить. – Но у меня нет времени.

– Вы обязаны выкраивать время для своего тела, – серьезно сказал Фриц, и Джулия проглотила нервный смешок. – Начнем в понедельник.

– Я, право, не думаю…

– Отличная идея, – вмешалась Ева. – Пытки в компании веселее. – Она скорчила гримасу, увидев, что Фриц настраивает тренажер на работу с руками. – Присядьте, Джулия. Можете поговорить со мной и отвлечь меня от страданий. Вам понравился вчерашний прием?

– Да, благодарю вас.

– Какие мы вежливые! Фриц, она уж точно не будет тебя проклинать. Итак, каковы ваши впечатления?

– Слишком большой процент людей, заботящихся не о благотворительности, а о собственной рекламе. Современному Голливуду всегда будет не хватать прежней элегантности и стиля. А Энтони Кинкейд очень неприятный и опасный человек.

– Мне было интересно, легко ли вас ослепить. Явно, нет. Сколько еще, сукин сын?

– Пять.

Ева ругалась, не закрывая рта, и задыхалась, как в родовых муках, но чем виртуознее становились ее ругательства, тем шире расплывался в улыбке Фриц.

– Прелестная женщина, – заметил он, когда Ева вышла из зала. – Сильная.

– Да. – Джулия попыталась представить, как на пороге семидесятилетия качает железо, и содрогнулась. Уж лучше дряблая кожа. – Вы не думаете, что все это слишком, учитывая ее возраст?

Фриц оглянулся на дверь, за которой скрылась Ева. Если бы Ева это услышала, то одними ругательствами не обошлось бы.

– Для любого другого – да. Не для Евы. Я ее личный тренер. Эта программа создана для ее тела, для ее разума. Для ее души. – Фриц отошел. Между окнами стоял массажный стол, над ним полка, уставленная флаконами с маслами и лосьонами. – Для вас я разработаю нечто совершенно другое.

Джулия поспешила сменить тему:

– Как давно вы ее личный тренер?

– Пять лет. – Выбрав флакон, Фриц с помощью дистанционного пульта сменил джаз на классику. – Она привела ко мне множество клиентов, но, если бы я должен был выбрать единственного, я выбрал бы Еву.

Он произнес ее имя почти благоговейно.

– Ева внушает уважение и преданность.

– Ева – благородная дама. – Фриц поднес к носу крохотный флакон, напомнив Джулии огромного быка, вдыхающего аромат цветов. – Вы пишете ее книгу. Обязательно напишите, что она – благородная дама.

Вернулась Ева в коротком халатике, явно прямо из душа: волосы мокрые, порозовевшее лицо сияет. Без слов она подошла к массажному столу, небрежно скинула халатик и, обнаженная, растянулась на животе. Фриц прикрыл ее ягодицы простынкой и принялся за работу.

– Из ада в рай. – Ева вздохнула, положила подбородок на сжатые кулачки и подняла на Джулию сияющие глаза. – Можете включить в биографию, что я подвергаю себя этим мучениям трижды в неделю. Ненавижу каждую секунду, зато Нина ежегодно отвергает предложения «Плейбоя». И я могу работать на площадке десять, даже двенадцать часов. У Фрица лучшие руки на всех пяти Континентах.

Фриц покраснел, как мальчик.

Пока Фриц разминал тело Евы своими волшебными руками, Джулия расспрашивала о здоровье, тренировках, повседневных делах и терпеливо дожидалась своего часа. А когда Ева снова надела халатик и обменялась со своим тренером очень теплым, слишком теплым поцелуем, Джулия удивилась, как женщина, влюбленная в одного мужчину, может так беззастенчиво флиртовать с другим.