Леди-послушница - Вилар Симона. Страница 38

– Вы замолите мои грехи, дядюшка, – спокойно ответил принц.

Епископ даже отступил. Юстас выглядел ужасно: щеки запали, белая повязка на голове подчеркивала сероватую бледность кожи, на которой особенно четко выступали болячки. Но наиболее страшны были его неподвижные водянистые глаза: он глядел перед собой, не мигая, и во взоре его скрывалось нечто холодное и жуткое. Равнодушие, за которым таилась ненависть ко всему свету и способность не остановиться ни перед чем.

Генри Винчестерский постарался подавить охватившее его омерзение и почти насильно вручил принцу послание короля.

– Читай.

Отойдя в сторону, он брезгливо обогнул измаранные, скомканные гобелены и поднял один из валявшихся тяжелых стульев. Епископа не держали ноги, ему необходимо было успокоиться, чтобы найти силы переговорить с Юстасом.

– Я не могу сейчас уехать, – с ледяным спокойствием сказал тот, ознакомившись с содержанием письма.

Епископ лишь чуть шевельнул своими густыми бровями.

– Тогда ты негодный принц, и я не зря советовал лордам подумать о молодом Плантагенете.

Светлые, будто незрячие глаза принца слегка потемнели – зрачок начал расширяться, как всегда бывало, когда Юстас гневался.

– Я бы советовал не упоминать о том, что я имел милость забыть.

– Имел милость? Или ты уже считаешь себя монархом? В то время как ты измаран глупостями и подлостями настолько, что за тебя не встанет ни единый английский лорд?

Дядя и племянник мерили друг друга взглядами. Епископ признавал, что взгляд Юстаса трудно выдержать, но знал и то, что правота на его стороне. И сейчас принц первым отвел глаза. Тогда епископ заговорил:

– Ты уедешь, и незамедлительно. Я выставлю тебя вон. Только так я могу отделаться от такой чумы, как ты. И так я могу оказать услугу Стефану и Мод, раз уж они единственные, с кем ты считаешься.

– Я должен разыскать Милдрэд, – глухо произнес Юстас.

– Да, ее нужно разыскать, – согласился епископ. – Но тебе сейчас не до этого. Ты должен быть с королем, чтобы силой оружия доказать свое право на трон. А эта девушка… Предоставь мне заняться ее поисками.

– Но, дядя, – впервые по-родственному обратился Юстас к епископу. – Дядя, неужели вы не понимаете – после всего, что я натворил, я не могу отказаться от нее? Она нужна мне! – добавил он с вызовом.

Генри вспомнил вышедшую из комнаты изувеченную шлюху и нахмурился. Казалось, Юстас угадал его мысли.

– Вы прислали ко мне какую-то мразь. А леди Милдрэд… Она ангел.

– Странные у тебя понятия об ангелах, – покосился Генри на перевязанную голову племянника. И вдруг вспылил: – Ты понимаешь, что Милдрэд – дочь одного из самых почитаемых в Денло лордов? Да узнай Эдгар Гронвудский, как ты поступил с ней… Его сейчас нет в Англии, но рано или поздно он узнает, и тогда… Этот человек несметно богат, он почти храмовник, все эти рыцари в белых плащах станут на его сторону, а с ними не поспоришь. Более того, как мне донесли, Эдгар примирился наконец с Гуго Бигодом, и если эти двое объединятся, то мы можем считать Восточную Англию потерянной для Стефана. Эдгар носит прозвище Миротворца, но я его знаю много лет, и поверь, из-за своего единственного ребенка он может стать первым врагом Блуаского дома. Поэтому нам надо сделать так, чтобы девушка молчала о случившемся. В любом случае, клянусь истинной верой, я сделаю все, чтобы малышка Милдрэд не смогла тебе навредить. А теперь уезжай. Господом Богом и Его Пречистой Матерью заклинаю – поспеши в Оксфорд. Ибо если ты не поможешь отцу, если не станешь подле него в трудную минуту… Тогда ты и принцем не имеешь права называться.

Своим напором и увещеваниями епископу все же удалось повлиять на племянника. По крайней мере, тот велел начать сборы в дорогу. Со стороны было похоже, что он очнулся – его распоряжения были лаконичны и уверенны, он давал точные приказы и уже через час был готов отправиться в путь.

Когда большой отряд, возглавляемый Юстасом, покинул Винчестер, епископ вздохнул с облегчением. Но в городе остался Хорса, который разослал своих людей по округе, расставил у каждых ворот города, приказав оглядывать всех женщин – а вдруг саксонка все же появится? Она не знает окрестностей и вряд ли пустится в путь в одиночестве, скорее предпочтет вернуться.

Епископ слышал эти наказы и счел разумными. Хотя такого усердия от этого мятежного сакса не ожидал. Случайно столкнувшись с Хорсой, Генри жестом приказал ему приблизиться. Тот подошел, как злая собака, – смотрел исподлобья, разве что клыки не показывал.

– Вы слывете защитником своего народа, Хорса, – изрек Генри, уже облаченный в парадную ризу и высокую раздвоенную митру. – И вот вы готовы травить соотечественницу ради прихоти нормандского принца. Как это называть?

В рыжеватых прищуренных глазах Хорсы зажегся недобрый огонек.

– В любом стаде есть свои худые овцы. И эта девушка одна из таковых. К тому же она дочь моего врага Эдгара. Уже одно это заставляет меня забыть, что мы с ней из одного племени. Ха! Соотечественница! Думаю, только такой, как Юстас Блуаский, и сможет надеть на нее узду и укротить. И я помогу ему в этом!

Вечерело, на небе зажигались яркие звезды. Сотни людей стекались к Винчестеру. Приближалось время навечерия Пасхи – главного богослужения, когда возжигался пасхал [51], когда люди начинали верить в спасение и воскресение.

Стоя в толпе прихожан, Милдрэд из-под грубого коричневого капюшона разглядывала сдвоенные башни Западных ворот Винчестера. Толпа медленно двигалась к ним, и девушка, таясь за спинами людей, осторожно приближалась к высокой арке входа. Это были не первые ворота, через которые она пыталась проникнуть в город. До этого она попробовала было пройти в ворота Уолвеси, но увидела у епископской резиденции Хорсу и отступила, сообразив, что Хорсу следует избегать.

И теперь, смешавшись с толпой торопившихся на богослужение окрестных жителей, она желала одного: проникнуть в город незаметно.

Рядом с ней шла молодая семья: мужчина нес ребенка, еще двое малышей двигались следом, держась за юбки его жены. Женщина все время ахала, боясь потерять в толпе детей. Милдрэд решилась обратиться к ней:

– Давайте я поведу одного из них. Мы будем идти вместе, и я присмотрю за ним.

Она говорила на саксонском, и женщина, не признав в этой просто одетой прихожанке знатную леди, искренне поблагодарила ее. Так все вместе, как одна семья, они и вошли под глубокую арку ворот. По обе ее стороны стояли стражники с высоко поднятыми факелами, при свете которых оглядывали вновь прибывавших. Милдрэд прошла мимо, чуть склоняясь и что-то говоря державшему ее за руку малышу. Так они влились в поток верующих, направлявшихся по Хай-стрит к темневшему на фоне звездного неба огромному собору.

Ранее леди Милдрэд во время пасхальной мессы занимала одно из самых почетных мест в церкви, что поближе к алтарю. Теперь же она была рада, что вместе с попутчиками смогла устроиться среди прихожан недалеко от главного входа в собор. Служба еще не началась, люди располагались кто где, а сновавшие среди них монахи продавали тоненькие восковые свечки. Милдрэд тоже купила себе одну, в ожидании службы вспоминая все, что произошло с ней за последнее время.

Она вынеслась на дорогу и увидела, как встрепенулись ожидавшие их с принцем охранники, но тогда была слишком напугана, поэтому просто помчалась прочь, однако, вскоре поняв, что ее никто не преследует, постаралась укрыться в зарослях на опушке леса. Отсюда, из-за кустов, она видела, как поехавшие за Юстасом стражи вернулись вместе с ним. Милдрэд проводила их взглядом. Вернуться она не могла, но и ехать в одиночестве невесть куда тоже было невозможно.

Для нее выдался сложный день. Таясь в зарослях, она ломала голову, как же теперь поступить, и тут же отбрасывала каждое из возможных решений. Продав торговцам лошадь, она заодно расспросила, куда ведет дорога, узнала про Ромсейскую обитель и направилась было в ту сторону, но едва торговцы исчезли из вида, вновь укрылась в зарослях. Теперь у нее были деньги, но это не решало проблемы. Ранее о ней заботились другие, ее оберегали, стремились услужить. Теперь же она осталась одна, причем винить могла только собственную глупость, из-за которой доверилась этому ужасному принцу и лишилась охраны.