Ангелина – женщина медовая - Лазорева Ольга. Страница 32

– Типа того, – уклончиво ответила та.

– Вон уже и «Березовая роща»! – радостно сказала Лиза.

– А мы вообще-то куда? – поинтересовалась Ангелина, оглядываясь по сторонам.

– Дядя мне посоветовал сходить в наш храм Александра Невского, – пояснила та, – там есть информационный центр по вопросам сектантства. Он сказал, что лучше проконсультироваться со специалистами.

– Что, мы вот так и пойдем? А ты знаешь кого-нибудь там?

– Не-а, – беспечно произнесла Лиза. – Разберемся на месте!

– А далеко? – поинтересовалась Ангелина.

Хотя она и привыкла много двигаться, пока жила в «Медунице», но то был лес, воздух совершенно другой. А в городе она уже почувствовала, что начинает задыхаться от такой быстрой ходьбы.

– Рядом! – улыбнулась Лиза. – Тут всего две остановки на метро.

– И ты пешком хочешь? – испугалась та.

– А ты устала уже? Ну ладно! Поедем на метро!

Они доехали до станции «Сибирская», потом прошли пару кварталов и оказались возле небольшого сквера. Красивый, довольно большой храм из красного кирпича стоял на открытом месте. Его купола золотились на солнце.

– Может, я тебя на скамейке подожду? – предложила Ангелина.

Ей почему-то очень не хотелось идти в этот центр, она подумала, что начнутся расспросы, ее все будут разглядывать как сектантку, поучать.

– Ладно, – легко согласилась Лиза. – Посиди пока. Я быстро!

И она устремилась к храму. Ангелина нашла скамейку и присела. Она вначале любовалась храмом, его закругленными формами, входной аркой, коваными решетками, потом закрыла глаза и задумалась. Ехать к матери в деревню ей по-прежнему не очень хотелось. А тем более сейчас, когда она так изменилась внешне. Да и внутри тоже, несомненно, что-то менялось, и процесс шел без остановки. Словно ее душа наконец проснулась от долгой спячки и требовала решительных действий, активной жизни и для ума, и для тела. Даже если бы она помирилась с мужем, простила и вернулась к нему, то навряд ли стала бы вести прежнюю жизнь. Проводить время у телевизора за просмотром бесконечных сериалов, стоять у плиты, намывать полы, судачить с кумушками у подъездов ей казалось уже очень скучным. И она не представляла сейчас, что так жила много лет. И разве она могла бы в то время решиться на такое путешествие в лес, в неведомую «Медуницу»? Да никогда! Весь ее мир ограничивался четкими рамками. И вдруг оказалось, что еще столько интересного и необычного за его границами. Ангелина подумала, что уже не сможет сидеть дома и что, пожалуй, с удовольствием вернется на работу. Это показалось ей вполне приемлемым выходом.

«А что? – улыбнулась она. – Почему бы и нет? Пойду в дирекцию, попрошу койко-место в нашем общежитии. Не откажут, думаю! Я всю жизнь на производстве. И в свой цех вернусь, буду снова валенки делать. Вот бабы-то мои удивятся. Да и обрадуются!»

На душе от этих мыслей стало легко. Ангелина подумала, что это намного лучше, чем ехать в деревню. То, что она, по-прежнему жена замдиректора, будет жить в общежитии, не казалось ей таким уж постыдным. Она подумала, что это, скорее всего, упрек ее мужу, который выгнал ее на улицу. Ангелина понимала, что сплетен не избежать, если она сейчас заявится на производство. Но ей все это уже казалось мелким и не заслуживающим внимания.

Какой-то мужчина шел мимо скамьи, на которой она сидела. Вдруг он остановился, вгляделся и поспешил к ней. Ангелина вскинула глаза. И тут же узнала Федора, друга Петра.

– Вот так так! – всплеснул он руками. – Мы-то с Петькой уверены, что вы в лесу все еще проживаете. Здравствуйте!

Федор без приглашения присел на край скамьи.

– Здравствуйте, – ответила Ангелина, чувствуя смущение от его пристального, изучающего взгляда.

– А ведь я вас и не сразу узнал, – заметил он и расплылся в широкой улыбке. – Разительная перемена! Вы, как в любимой сказке всех женщин земли, из замарашки Золушки превратились в королевну, не меньше! И где Наталья?

– Дома, – ответила Ангелина, смущаясь все больше.

– Дома? Значит, в город вернулись? И чего же к Петру не заехали? Я ведь только из деревни. Но вы там не были. И почему? – продолжал расспрашивать Федор.

Его круглое румяное лицо лоснилось, небольшие серые глаза смотрели с прищуром, полные красные губы улыбались. Федора трудно было назвать красавцем. Низкорослый, с коренастой полноватой фигурой, с круглой лысеющей головой, с короткими пухлыми руками и кривоватыми ногами, он с первого взгляда не производил особого впечатления. Но неуловимое мужское обаяние, доброта и ум, скользившие во всем его облике, уже через несколько минут общения вызывали симпатию.

– А вы сами родом из Новосибирска? – поинтересовалась Ангелина, не отвечая на его вопросы.

– Нет, я родился и вырос в Москве, – ответил Федор. – А с Петром уже здесь познакомился на одном корпоративном мероприятии, потом по работе постоянно пересекались. Я в интересах бизнеса часто жил здесь, но и в Москву приходилось летать не по разу в месяц.

– Тяжело, наверное, так жить, – предположила Ангелина и украдкой глянула на его ставшее серьезным лицо. – И ни здесь, и ни там. Как жена-то мирилась? – задала она довольно бестактный вопрос.

– Да она и не мирилась, – вздохнул Федор и накрыл ее руку широкой теплой ладонью. – Гуляла направо и налево, это мне доподлинно известно. Ну что ж, каждый ведь живет как хочет. Ей вот так нравилось. А как стал я дауншифтером [3], так вообще ушла.

– Кем? – непритворно удивилась Ангелина.

– А вы ни разу не слышали? – спросил Федор, придвинулся к ней и заулыбался, глубоко заглядывая в глаза.

– А где бы я услышала такое мудреное слово? – усмехнулась она и отодвинулась. – У себя, на валяльном производстве?

– Не понимаю вашей иронии, – спокойно ответил Федор. – Ведь это слово просто означает отказ от гонки за материальным успехом в ущерб себе и семье.

– Интересно! – заметила она. – И что, кто-то действительно отказывается от материальных благ?

– Отказываются, – кивнул он, – и немало!

– Странная ваша жена, – после паузы проговорила Ангелина, – раз вы ото всего отказались, то времени много свободного появилось, как я понимаю. Иначе в чем же смысл? Наоборот бы радовалась, что муж все время дома. А детки есть у вас?

– Да, два сына. Оба уже самостоятельные, со своими семьями.

– В Москве живут? – продолжила расспросы она.

– Да, – кратко ответил Федор и замолчал. – А по поводу жены, знаете, не каждая ведь поедет за мужем из столицы в Сибирь. А я теперь здесь постоянно живу. Ну, конечно, иногда в Москву летаю. Но крайне редко.

– И что же, вы вот так все бросили? И дело свое было? – с любопытством спросила она после паузы.

– Оно и сейчас есть, – усмехнулся он. – Только я больше в эти игры не играю. Компаньоны выкупили мою долю. А я живу в свое удовольствие.

– Так что ж сыновья-то не продолжили? – удивилась она.

– Не хотят! Один в науку ушел, второй – рок-музыкант.

Ангелина засмеялась от неожиданности. Но Федор остался серьезным.

– И правильно это, – продолжил он. – Я ведь не знал ни сна ни отдыха. Даже в отпуск вырваться не удавалось. Как же! Все дело на мне! Незаменимый! Слетаю дня на два-три куда-нибудь на острова, да и то телефон не отключаю. Мало ли! Эх, Геля, знала бы ты, как поначалу пьянит такая жизнь! – вздохнул он.

Ангелина отметила, что он перешел на «ты», но ей это даже понравилось. Федор вызывал симпатию, ей было интересно его слушать. К тому же она привыкла, что муж, который занимал, по меркам их города, довольно престижную, важную должность, постоянно рассказывал ей о своих делах, когда они после работы вместе садились ужинать. И Ангелина была приучена внимательно выслушивать его рассуждения. И как ни странно, но именно таких бесед ей последнее время не хватало. Обаяние мужского ума притягивало ее. И сейчас она с удовольствием слушала Федора.

– Пьянит? – переспросила Ангелина

– Да! Сильнее вина, – кивнул он. – От того, что только ты можешь выполнить какую-то работу, что на тебе лежит вся ответственность за принятие того или иного решения, что от тебя зависит множество рабочих мест, что твои деньги неуклонно превращаются в капитал, что ты приобретаешь власть, буквально сносит башню. И наступает состояние эйфории. Но, к сожалению, все в этой жизни приедается. И уверяю, что чем человек богаче, тем скорее он пресыщается, и мало что его радует. И становится непонятно, зачем вся эта гонка. Чтобы обеспечить будущее? Но однажды я понял, что будущего нет лишь потому, что оно будет потом. И есть только сиюминутное настоящее. И не факт, что ты вообще когда-либо будешь в этом призрачном будущем. Я понятно говорю?