Лось в облаке - Лазарева Ирина Александровна. Страница 30

Он понял, что сейчас схватит ее, бросит себе на плечо, как волк забрасывает овцу на хребтину, и утащит из одного логова в другое, потому что теперь, выстрелив в Макара и, возможно, убив охранника, он был ничем не лучше ее мужа-бандита, правда, это обстоятельство его совершенно не трогало.

Остановил его детский приглушенный плач. В окне второго этажа стояла женщина, должно быть, няня, с маленькой девочкой на руках. Ребенок плакал и бил ручонкой по стеклу, привлекая внимание матери. Вера стремительно обернулась, не в силах справиться с могучим материнским инстинктом, и, казалось, забыла на миг о существовании Вадима, а когда вспомнила, он уже садился в свою серую «волгу».

— Прощай, Вера, — сказал он издали, — иди, позаботься о своем муже. Он в тебе сейчас нуждается.

Она долго стояла у ворот и смотрела на пустынную дорогу, потом повернулась и медленно пошла в дом. Вадим, удаляясь все дальше от Веры, вновь терзался обидой на нее, ревностью, а еще больше злостью на себя самого за то, что отказался от нее во второй раз.

ГЛАВА 20

В середине августа 1991 года Лариса с утра поехала в магазин «Детский Мир». Она ждала к себе в гости из Краснодара племянницу с ребенком и хотела загодя купить малышу подарки. С начала лета Березины жили в загородном доме. Дом Ларисе очень нравился, особенно большой участок с соснами, напоминавший ее родной лес. Поначалу дом выглядел, как скромная подмосковная дача, но Петр Ефимыч начал ремонт, который не прекращался вот уже несколько месяцев. К дому подвозился мрамор, гранит, дорогая керамическая плитка, во дворе стояла бетономешалка и небольшой подъемный кран. Пока ремонтировали одно крыло дома, семья жила в другом. Квартира на улице Горького пустовала — несмотря на неудобства, связанные с ремонтом, Березины предпочитали проводить летнее время за городом, а в будущем Петр Ефимыч рассчитывал жить в особняке постоянно, вдали от столичного шума и загрязненного воздуха.

— Петя, откуда столько денег? — удивлялась Лариса.

— Что за вопрос, Лара? — негодовал супруг. — Разве я не работал день и ночь как вол? Сейчас самое время начать жить по-человечески.

Теперь у Ларисы была своя машина с водителем, который по распоряжению Петра Ефимыча сопровождал жену повсюду. Несколько раз она пробовала протестовать, не видя никакого смысла в такой опеке, однако Березин, не вдаваясь в объяснения, попросил его приказы не обсуждать.

Лариса давно ничего не покупала для маленького ребенка и теперь с умилением копалась в детских вещичках, перебирала костюмчики, шапочки, нарядные туфельки, игрушки и с сожалением думала, что вряд ли Вадим женится в ближайшее время — в двадцать шесть лет молодые люди женятся только по большой любви, а у Вадима пока не было постоянной подруги. Хорошо, что он вернулся к нормальной жизни, стал снова интересоваться девушками, только надолго пока ни с одной не задерживался. Зато, когда женится, она потребует от него по крайней мере трех внуков, и тогда исполнится ее мечта о большой семье. Места в доме много, сама она еще достаточно молода, чтобы смотреть за дорогими крошками.

Она набрала с дюжину покупок, нагрузила ими своего спутника, и они вышли из главного входа на площадь Дзержинского. По площади двигалась толпа людей с криками.

«Долой ГКЧП!». То же воззвание было написано на плакатах. Лариса в тот день встала поздно, телевизор не включала и не слушала радио. Толпа направлялась в сторону Манежной площади, и Лариса с водителем Павлом пошли за ней следом к своей машине, которую припарковали довольно далеко от магазина. Позади нарастал гул, как-то сразу перешедший в оглушительный рев. Лариса от страха остановилась, уцепившись за руку провожатого. Мимо двигались танки. Они урчали, пыхтели, в открытых люках стояли танкисты. Бронированные машины казались Ларисе гигантскими, может, потому, что она никогда не видела танков вблизи. С другой стороны подъехали военные крытые грузовики. Из них высыпали солдаты в шлемах, со щитами и дубинками. В мгновение ока демонстранты были окружены. Танки развернулись и стали цепью, перекрывая подходы к.

Кремлю.

— Кажется, сейчас нас будут бить, — обрадовался кто-то в толпе.

— Вся Кантемировская дивизия пожаловала, — поставил в известность другой. — Солдат с дубинками им уже мало.

— Протри глаза, какая ж это Кантемировская? Это Таманская, как пить дать!

— Ага, умник! Это ты по танкам определил? Я слышал, что вызвали Кантемировскую.

— А я слышал — Таманскую.

— Извините, а что, собственно, произошло? Мы тут случайно оказались, ничего не знаем, — обратилась к спорщикам Лариса.

— Как ничего не знаете! Горбачева на даче в Форосе захватили, реформы им, мол, гадам, не нравятся, а на деле, как и все, рвутся к власти. Народ только-только свободно вздохнул. Ну уж нет, врешь — не возьмешь, прошло ваше время, подонки!

Лариса с опаской следила за размещением солдат с дубинками вдоль толпы.

— Неужели будут бить?

— Это запросто, что им прикажут, то и сделают, — обнадежил первый.

— А может и не будут, — меланхолично добавил второй, — эти, вроде, не ОМОН, тем и приказывать не надо, сразу мордой в землю положат.

— Лариса Николаевна, давайте попробуем отсюда выбраться, — сказал Павел. — Машину пока придется бросить.

Предложение его было своевременным. Страсти накалялись, люди были возбуждены, слышалась ненормативная лексика, к которой Лариса совершенно не привыкла.

Бить все же никого не стали. Демонстрацию просто не пропустили дальше. Танкисты разместились на своих боевых машинах и вполне сочувственно выслушивали возмущенных граждан.

— Попробуем найти такси, — сказал Павел, после того как они с Ларисой вернулись туда же, откуда пришли.

Такси найти не удалось, и частники не останавливались. В городе царила суматоха, неразбериха, на улицах машины стояли в пробках.

— Надо позвонить с телефона-автомата Пете на работу. Он обязательно что-нибудь придумает, — решила Лариса.

Петр Ефимыч, услышав о затруднительном положении, в которое попала жена, распорядился:

— Оставайтесь на месте, я сейчас пришлю свою машину. Мой водитель отвезет вас домой.

Через полчаса подошла машина Березина. Павел усадил Ларису на заднее сидение, а сам сел рядом с водителем. Ехать пришлось долго. То и дело движение перекрывали танки и БТР-ы.

Лариса смотрела вокруг и думала: в стране что-то происходит, жизнь меняется, вновь рушится старый мир и грядет новый, не меняется только ее собственная жизнь, течет, словно тихая река между гор, где бушуют грозы и гремят обвалы, но не могут вызвать даже легкой ряби на ее гладкой поверхности. Да и была ли у нее собственная жизнь?

Лариса вспомнила, как она, студентка консерватории, познакомилась у друзей с Петей и сразу же в него влюбилась. Он был старше нее на пять лет, но уже производил впечатление серьезного, состоявшегося мужчины, солидного и уверенного в себе. Лариса училась на вокальном факультете, у нее было замечательное драматическое сопрано, и педагоги прочили ей большое будущее. Тогда, на вечеринке, ее попросили спеть, она растерялась, потому что не знала, в голосе ли она, можно ли петь без распевки, и что петь в таком прокуренном помещении, не арию же Джульетты или Леоноры из «Трубадура», и в конце концов спела «Утро туманное» на слова Тургенева, что совсем не подходило к случаю, поскольку присутствующие были навеселе, совсем не в том настроении, и при первых же звуках романса скорчили постные физиономии. Петя, тем не менее, казалось, был очарован, смотрел на нее с восхищением, рассыпался в изысканных комплиментах, превозносил ее красоту, голос и манеру исполнения, при этом показал себя ценителем певческого искусства, упомянув Джильи, Марио дель Монако, и, что самое удивительное, Джоан Сазерленд, перед которой сама Лариса преклонялась, считала своим кумиром и образцом для подражания, — чем окончательно покорил ее сердце. Он и в дальнейшем всегда умел к месту сказать несколько свежих и дельных фраз, которые свидетельствовали о его недюжинной эрудиции.