Никогда не говори мне «нет». Книга 2 - Чурикова Лариса. Страница 29
Артур совсем не ожидал, что крупный полный парень, который быстро приближался к их столику, не говоря ни слова, врежет ему в глаз. Поэтому первый удар пропустил. Но на второй отреагировал адекватно, уклонившись в сторону, так что кулак просвистел где-то около уха. К тому же Алексей уже держит парня, заломив тому руки за спину. Девочки, завизжав, разбежались. Парень дёргался в бессилии в руках Алексея, и, поняв, что физически Артура уничтожить не сможет, решил уничтожить того словесно:
– Ублюдок! Как ты мог! Из-за тебя она отказала мне! Гад! Тварь! Негодяй! Забацал ей ребёнка, а теперь развлекаешься! А ты подумал, как она одна будет его воспитывать? Негодяй! Ублюдок!!!
– Стоп! – скомандовал Артур, вставая, – Если вопрос о законности моего рождения решён, то о каком ребёнке ты сейчас говоришь? И кто она?
– Какая же ты мразь! Ты даже не помнишь, с кем спишь! А она ведь была невинна, когда ты соблазнил её! Но ты… Ты каждой даришь по ребёнку? У тебя что, нет денег на презервативы? Тебе одолжить?
– Ты Степан? – вдруг спросил Артур.
– Я Степан, но мы говорим не обо мне!
– Я понял, о ком мы говорим. Алёш, отпусти его!
– Не уверен. Он ещё не успокоился. Может, ему помочь?
– Да отпусти ты его, я сам разберусь.
Артур схватил Степана за рукав и потащил к выходу из клуба. Когда они вышли из шумного зала, он остановился, повернулся к парню:
– Ты сказал, что она беременна. Это правда? Или чтобы больнее задеть меня?
– Тебе лучше знать, чем мне.
– Но этого не может быть!
– Тогда она Дева Мария. А если ты скажешь, что у неё мог быть ещё кто-то, я тебе так врежу, что первый удар покажется дружеским похлопыванием.
– Осёл! Какой же я был осёл! – вдруг воскликнул Артур.
– Я могу ещё подкинуть эпитетов, если ты в затруднении, – проговорил Степан.
– Стёп, спасибо тебе, надеюсь, ещё увидимся. Но предупреждаю: не приближайся пока к моей жене!
– Жене?
– Да, Стёпа, жене!
Лондон
В комнату Валерии, обставленную одновременно изысканно и просто, с мебелью натурального дерева, с фарфоровыми статуэтками и куклами, покрывалом в стиле пэчворк и фотографиями милой девчушки на стенах, вошла элегантная высокая женщина. Только близкие люди знали её истинный возраст: семьдесят три года. Остальные не давали больше пятидесяти. Безукоризненная осанка, пепельно-белые волосы уложены волосок к волоску. Белые капри подчёркивают стройные ноги, а шёлковая блузка – почти девичье тело. На лице следы былой, несколько увядшей красоты.
Валерия всегда восторгалась и гордилась бабушкой. Хотелось бы ей дожить до таких лет и выглядеть настолько великолепно. А также олицетворять собой стиль жизни независимой женщины, всегда знающей, чего хочет.
Кэти, так просила называть себя Екатерина Эванс, не желая даже в семьдесят лет слышать слово бабушка, присела в кресло рядом с письменным столом внучки.
Валерия быстро закрыла ноутбук, где изучала способы борьбы с токсикозом. Пока рано сообщать родным. ещё хотя бы месяц, а потом она скажет. Потом уже поздно будет, даже её всесильной матери, что-либо изменить.
– Как проходят первые дни в колледже? – спросила Кэт по-английски.
– Неплохо.
– Тебе не мешает языковой барьер?
– Мне пока мало приходится говорить. Но я всё понимаю.
– Тебе нужно больше общаться с англоязычными знакомыми, тогда твоё произношение выровняется.
– Как ни странно, но здесь у меня появляются подруги. Сегодня я познакомилась с девушкой по имени Джина, мы сидели в столовой за одним столиком.
– Валери, почему ты так говоришь? Что странного в том, что у тебя появляются подруги?
– Я очень трудно схожусь с людьми, ты же знаешь.
– Ты милая девушка, у тебя скоро будет здесь куча знакомых. Не переживай. Может, даже парня встретишь. Я так хочу, чтобы ты осталась жить здесь, поближе ко мне.
– С парнями общаться мне пока не довелось. Кэти, скажи, ты же вырастила мою маму одна, без мужа. Ты жалела когда-нибудь, что решилась на такое?
– Какой необычный вопрос. Почему ты спрашиваешь?
– Мне интересно.
– Валери. Я была молода. Так сложилось, влюбилась в женатого мужчину. Хотела привязать его ребёнком, но когда поняла, что он не уйдёт из семьи, мы расстались.
– И ты жалела о том, что пришлось одной воспитывать дочь?
– Было трудно, но я не пожалела ни одной секунды. Твоя мама – моя единственная дочь, ты – моя единственная внучка. Вы самые близкие для меня люди. У меня было три мужа. И где они сейчас? Как видишь, мужчины приходят и уходят, а дети остаются с тобой навсегда и становятся смыслом твоей жизни.
– Ох, я так люблю тебя, ба! – Валерия обняла её за шею.
– Я тоже тебя очень люблю, Лерочка, – почему-то перешла на русский Екатерина. – Но что-то мы с тобой сегодня рассентиментальничались. Я пришла узнать, не хочешь ли ты со мной попить чаю.
– Нет, не хочу. Я ещё позанимаюсь. Хорошо?
– Как знаешь.
Бабушка вышла, но через несколько минут открыла дверь снова.
– Валери. Тут тебя спрашивает интересный молодой человек с безупречным английским. Он говорит, что знает тебя. А ты только что сказала, что ни с кем здесь не познакомилась.
– Кэти, это, наверное, Степан, пусть заходит!
– Черта с два Степан хоть раз переступит порог твоей комнаты! – раздался голос с лёгким акцентом позади Кэт.
Легко отстранив ту от двери, в комнату стремительно вошёл Артур.
– Молодой человек, что вы себе позволяете? И куда делся ваш безупречный английский?
– Я рад, что хоть русский остался! Когда я вижу эту девушку, у меня от возмущения вообще теряется дар речи! – яростно проговорил Артур.
– О, Боже! – Валерия вскочила из-за стола и, побледнев, отбежала в угол комнаты.
– Валери, что это за мужчина? Почему он так бесцеремонно себя ведёт? Мне вызвать полицию?
– Если хочешь международный скандал, вызови, – рыкнул Артур, не спуская гневного взгляда с девушки.
Но та уже оправилась от шока и вышла из своего убежища в центр комнаты.
– Не нужно полиции, Кэт, мы только поговорим, и он уйдёт. Оставь нас.
– Если что, я за дверью, – Кэти дёрнула плечами и, окинув Артура с ног до головы презрительным взглядом, вышла из комнаты.
– Итак, моя милая, не хочешь уточнить, какими противозачаточными средствами ты пользуешься? – сердито щурясь, с упрёком произносит он.
– Артур, я не собиралась ничего тебе предъявлять и требовать. Я не понимаю, как тебе стало известно. Я думала, мы расстались, и ты никогда об этом не узнаешь.
– А тебе не кажется, что это нечестно по отношению ко мне. Мало того, что ты мной воспользовалась, как… Ты ещё собираешься украсть моего ребёнка!
– Это мой ребёнок, – вдруг закричала Валерия, прижимая руки к животу, – Только мой, слышишь! Я не позволю с ним что-либо сделать! Я никому не позволю его у меня отобрать! Слышишь! Никому! Убирайся! – голос её сорвался, и она разрыдалась.
Он кинулся к ней, обнял, прижал к себе, шепча на ухо что-то успокаивающее на своём чеченском, что-то непонятное, но очень нежное и ласковое.
Ещё не иссяк поток слез, ещё не ушла дрожь от нервного потрясения, ещё не сказано ни одного слова оправдания, а тела уже говорят на своём языке. Рука в руке, пальцы сплетены, губы с упоением нашли друг друга, сердца в такт друг другу ускоряют ритм.
– Ангел мой, – шепчет он, отрываясь от её губ, – Как я мог подумать, что проживу без тебя!
– Ты сказал, что мы расстаёмся.
– Я был осел, тупица, идиот, слюнтяй,… ну, там Саша много мне эпитетов подобрал, спросишь у него, если захочешь.
– Кто такой Саша?
– Мой друг, ты с ним сейчас познакомишься.
– Где он?
– На улице в машине с группой поддержки. Если я вдруг выйду один, тебя увезут силой.
– Ты что, хочешь меня похитить? – с улыбкой, озарившей мокрые глаза, спросила Валерия.
– Ты же сказала, что ребёнка не отдашь, придётся забрать его вместе с тобой. Кстати, мне одного мало, я же восточный мужчина, как сказала твоя мама. Но это потом, когда ты окончишь свой педагогический. А ещё я оформил детскую, потому что её увидел Стас. А ещё Алина сказала, что не хочет меня видеть, пока я не привезу тебя.