Никогда не говори мне «нет». Книга 2 - Чурикова Лариса. Страница 39

Время до вечера пролетает в свободном общении. Кажется, между ними не стоит никаких преград, он не похититель, а она не пленница. Для двух влюблённых молодых людей дом не кажется уже таким мрачным и убогим, а еда однообразной и невкусной. Они рассказывают друг другу забавные истории из детства, вместе готовят на ужин суп и омлет, дурачатся и подшучивают.

– Кто бы подумал, что этот день мог бы получить премию в номинации «Самый счастливый день моей жизни», – шутит Кристина, глядя, как Алексей раздевается, прежде чем нырнуть к ней в постель.

– Завтра утром ты можешь уехать домой, – вдруг говорит парень, нависая над ней на вытянутых руках.

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – Кристина явно разочарована, в таком положении, сейчас она хочет слышать другое.

– Не хочу, но и держать тебя здесь не имею права, ты ведь обещала, что не расскажешь, где я нахожусь. Я тебе верю.

– Спрошу по-другому: ты меня гонишь?

– Нет. Давай так. Я тебя не держу. Уедешь, когда захочешь… Или сможешь. Не факт, что у тебя получится жать на педаль больной ногой. Завтра посмотрим.

– Договорились, я поеду, когда захочу. А теперь иди сюда, ты обещал меня чему-то научить, – шепчет девушка, обвивая его шею руками.

– Ты необыкновенная, я таких никогда не встречал, – успевает тихо пробормотать он, прежде чем их губы сливаются.

Его свободная футболка, которая с утра надета на ней, не мешает наслаждаться её телом. Ладони скользят по гладкой коже на бедра, на живот, на упругую грудь. Она стонет, когда он стискивает затвердевший сосок и изгибается, стараясь быть ближе. Её руки изучают его окаменевшие от напряжения мышцы спины, опускаются ниже, выдавая нетерпение.

– Ты торопишься, – произносит Алексей, сам сгорая от желания.

– Это плохо? – наивно переспрашивает Кристина.

– Хорошо всё, что доставляет нам удовольствие.

Он касается маленького бугорка, спрятанного в потаённых складках, он ласкает её там, где ей больше всего хочется, хотя минуту назад она и не подозревала, что хочет именно этого. Она сходит с ума от удовольствия, она шепчет его имя, беспорядочно извиваясь под его руками, поднимаясь на вершину блаженства и желая большего. «Я хочу, хочу…» – бормочет Кристина, волосы рассыпались по подушке, голова мечется из стороны в сторону, руки тянут его ближе, глаза молят об облегчении.

Одним движение он входит в неё, несколько движений очень медленно, пока она привыкнет, потом резко переворачивается, позволив Кристине быть сверху.

– Ух, ты! – она приподнимается, наклоняется, лаская его плечи, касается пальчиками упрямого подбородка, губы следуют за руками, – Мне это нравится.

Она движется с упоительной дикой энергией, от которой перехватывает дух.

– Твоя нога? – беспокоится Алексей.

– Нормально, – отмахивается Кристина.

– Люблю тебя, – шепчет он, когда её губы вновь приближаются к его лицу.

– Ух, ты! – снова восклицает Кристина.

Он снова укладывает её на спину. Её восторг, её яркий эмоциональный всплеск, её смелость в совокупности с неопытностью снова не позволяют продлить близость так долго, как хотелось бы. Ощущение быть внутри неё, чувствовать себя её частью слишком упоительно, чтобы расстаться с ним скоро. Их тела настолько тесно сплетены, настолько понимают друг друга, может, даже лучше разума, что оргазм накрывает с головой обоих одновременно.

Он понимает это, чувствуя её напряжённое дрожащее тело за секунду до того, как она, вскрикнув, распахивает удивлённые глаза, не понимая, что с ней, хватает ртом воздух. Её кожа сияет влажным светом, глаза блестят, руки судорожно сжимают его плечи. Она невозможно прекрасна и чувственна.

Откидываясь на подушку рядом с ней, Алексей понимает, что перерыв для отдыха будет недолгим.

Сиди!

Кристина надеялась, что эта ночь пройдёт спокойнее. Одиночество в холодной неуютной постели не испугает. Рядом сильный мужчина, он даже во сне обнимает её. Теперь её не разбудят скрипы и неведомые шаги в ночи. Но, как и всегда, она вздрагивает и просыпается в холодном поту. Прислушивается, не понимая, что её разбудило. В доме полная, гнетущая тишина, и с улицы не доносится ни звука, несмотря на открытую форточку. Кристина решила, что проснулась по привычке, прислушалась к мерному дыханию Алексея, прижалась теснее к нему, попыталась заснуть, но поняла, что не сможет. Очень хочется пить.

Стараясь не потревожить парня, она осторожно слезает с кровати, выходит на кухню. Не включая свет, пытается найти чашку. Вдруг от стены бесшумно отделяется какая-то тень, сильные руки хватают её и зажимают рот.

– Тихо, только не кричи, – шепчет мужчина, крепко прижимая её спину к своей груди. – Сейчас тебя отсюда вытащат. Не волнуйся. Всё будет хорошо. Он там? У него есть оружие?

Мужчина медленно опускает руку, давая возможность ответить.

– Лёшка! – орёт Кристина, как только понимает, что может кричать.

Мужчина снова зажимает ей рот и тихо говорит кому-то:

– Заложников здесь нет, начинайте захват. Я убираю девушку.

– Руки за спину, лицом к стене.

С тяжёлым лязгом открывается дверь, Алексей ещё не понимает, что она открыта для него, поэтому молодому сержанту приходится подтолкнуть к входу. Шаг через порог, дверь с таким же шумом закрывается, деля мир на «до» и «после». В голове ничего, кроме отголосков лязга железных дверей. Хотелось бы, чтобы такая же пустота оказалась и перед ним, но… перед ним тесная камера, до отказа забитая людьми. Два ряда двухъярусных кроватей у противоположных стен, небольшой стол посредине. Стоят, сидят, лежат человек двадцать. Сейчас все в полном молчании смотрят на вновь прибывшего, тишина перекликается с пустотой в душе.

Внезапно в голове всплывает голос отца. «Никогда не показывай свой страх, сынок. Научись прятать его, чтобы никто не догадался. Все испытывают его, но если его не увидят в тебе, бояться будут тебя». Он ведёт его, семилетнего, на первое занятие по дзюдо.

Секундное видение разрушают голоса сокамерников.

– Ну, чё застыл. Проходи, не боись!

– Иди сюда, красавчик, будешь нашей подружкой.

– Здесь всё занято, в наш угол можешь не соваться.

– Тебе показать твоё место, нерешительный, ты рядом с ним стоишь!

После этой фразы раздаётся гогот. Алексей смотрит на отхожее место в углу возле двери и решительно движется вперёд, хотя представления не имеет, где найти хотя бы уголок, чтобы просто присесть. На нижних кроватях и так сидит по два, три человека. Он замечает, что в самом дальнем углу, на кровати сидит один человек, сухой измождённый дедок. Значит, верхняя полка не занята. Приблизившись к деду, Алексей присаживается рядом.

– Ты бы, милый, не садился так близко ко мне, не ровен час, заразишься. Болею я, – проговаривает дед и заходится в кашле.

– Какая разница, – бросает Алексей и не сдвигается с места.

– Ну, как знаешь, хозяин барин. Да ты не кисни, тут тоже люди живут, – пытается подбодрить дед, откашлявшись.

– Я вижу.

– Чё сюда-то, молодой такой, чё натворил? – спрашивает дед.

– Много чего.

– Во как! Обычно говорят, по ошибке попал. А ты прям много чего натворил! Когда успел только! – удивляется дед. – Но ничего, может немного дадут, пожить ещё успеешь. Не убил хоть никого?

– Нет.

– И то хорошо, подфартило. Переживёшь, ты не дрейфь, главное. А то на тебе лица нет. Сразу видно, первый раз попал, да ещё, небось, из-под мамкиной юбки.

«Ну вот, – подумал Алексей, – и воспользовался советом отца не показывать свой страх… даже дед из дальнего угла камеры разглядел».

Двадцать человек в закрытом помещении без всякой возможности выплеснуть энергию не смогут долго ужиться без конфликтов. Алексею это понятно. Понятно и то, что он стал, скорее всего, первым событием за несколько дней. Из слов деда, который назвался странным именем Митроха, состав камеры не менялся уже месяц. А есть в ней и такие, которые сидят почти год, несмотря на то, что это камера предварительного заключения, и в ней находятся те, кто под следствием или ждёт суда. Алексей рад, что у него есть время, чтобы освоиться и подготовиться к конфликту. Он уверен, что тот не заставит себя долго ждать.