Пешка треф атакует - Мясникова Ирина Николаевна. Страница 22

– Конечно, Алевтина Ивановна, собирайтесь спокойно. Я специально заранее звоню. Ехать надо завтра. Мне в полвторого из дома надо будет выехать.

– «Ага! Заранее, значит, она звонит! Вот спасибо. А если б я не смогла? На даче, например, была бы вне зоны действия сети? Чего б ты тогда делать стала, бестолочь?» – пронеслось в голове у Алевтины Ивановны, но вслух она вежливо сказала:

– Значит, вечерней лошадью летишь. А когда назад?

– В субботу. Меня всего-то пять дней не будет.

– Как пять? А почему у меня шесть получается? С понедельника до субботы. Как раз шесть дней.

– День приезда и день отъезда считаются, как один день. Еще по ночам можно посчитать. Меня дома не будет ровно пять ночей.

– Ладно, пять, так пять. Завтра к полвторому приеду. – Приезжать раньше Алевтина Ивановна не собиралась. Она планировала приехать тютелька в тютельку, чтобы зайти в дверь, когда невестка будет из неё выходить. Неизвестно почему, но Алевтина Ивановна не могла находиться долго в одном помещении с невесткой. Та постоянно её раздражала. Наверное, тем, что всё-то она знала, всё-то умела, всё-то она видела, тьфу.

– Я могу за вами заехать и на машине довезти.

– Обойдусь. На метро быстрее, – отказалась Алевтина Ивановна и подумала:

– «Довезет она меня. Да с ней ездить – это надо камикадзе быть. Опять же в этой её коробчонке по дороге в пробках надо будет беседу поддерживать. А о чем мне с ней беседовать? Про сына моего, ей скучно. Про Павлушу ей слова не скажи, она его по науке воспитывает, ни по какому вопросу ей моё мнение не интересно. У неё на всё своё мнение есть, остальные неправильные».

– Спасибо, Алевтина Ивановна! Большое спасибо. Вы меня очень выручили.

– Не за что. Это я не тебя выручаю, а Павлушу, ну и сына моего каким-то образом тоже, – Алевтина Ивановна позволила себе немного поворчать. Для порядка. А то и так, как Сивка-Бурка. Только свистни, она и рада бежать.

– Всё равно спасибо.

– Пожалуйста. До завтра. – Алевтина Ивановна нажала отбой и тяжело вздохнула.

Вот уж точно. Заради собственной невестки она бы и пальцем не пошевелила. Что и говорить, Серёженьке, любимому и единственному сыну Алевтины Ивановны в жизни не повезло. Напоролся он на эту …, не знаешь тут даже, как и сформулировать. Нет, невестка, конечно, в целом положительная. Из себя ничего такая, внешне, можно сказать, эффектная, не курит, вежливая, воспитанная, работящая опять же. Что да, то да. Вон по всей стране мотается. По несколько самолетов в день у нее бывает. Ужас просто! Это вам не бумаги с места на место от звонка до звонка перекладывать, или где-нибудь в отделе кадров сидеть, как всю жизнь просидела Алевтина Ивановна. За сущие гроши ведь сидела. Конечно, в последние годы ей зарплату очень прилично прибавили. Так теперь сватье, да и невестке большая пенсия Алевтины Ивановны покоя не дает. Мол, не заслужено дали. Радовались бы, что хоть у кого-то пенсия такая, чтоб с внуком можно было беспрепятственно оставаться. Ну, да не о том речь. Плохо то, что невестка кроме работы своей ничего больше делать не хочет, ни до чего ей дела нет. Павлушу на няню свалила, в этом, наверное, всё её научное воспитание и заключается, а Сережу так и вовсе забросила. Ухоженного-то мужика сразу видно. Ухоженный мужик весь из себя ладный, холёный, аж лоснится. Да, вон, хоть бы на супруга Алевтины Ивановны посмотреть. Ему скоро сто лет в обед, а он вон какой орёл. А Серёженька в лучшие-то свои годы наоборот худющий, кожа да кости, бледненький и замусоленный весь какой-то. А самое главное – в глазах у него тоска беспросветная. За что ни возьмется, всё-то у него из рук валится. Вот Алевтина Ивановна, как может, и помогает. Когда с Павлушей посидит, когда обед сварит, когда бельё погладит. Понимает, что невестке некогда, вот горы не глаженого и копятся. Давеча невестке мультиварку подарили. Для экономии времени и облегчения домашнего труда. В этой мультиварке чёрта лысого приготовить можно так, что пальчики оближешь. Так она аж вся искривилась. Не нужна ей мультиварка, айфон ей подавай. Так ведь и не пользуется мультиваркой этой. Можно подумать, Алевтина Ивановна не знает. Она всё знает. И доподлинно знает, что её Серёженька раньше не такой был. И в школе он хорошо учился, кружки свои биологические исправно посещал, еще и спортом успешно занимался. Кандидат в мастера спорта, между прочим, по плаванию. И университет он с красным дипломом закончил, и на кафедре его работать оставили, и в аспирантуру без разговоров сразу приняли, правда, тут он Катьку свою и встретил. Вот всё сразу и пошло наперекосяк. Диссертацию с трудом защитил, на кафедре только благодаря руководителю своему профессору Капитонову держится, слава богу, но и там на вторых ролях, да на подхвате так и остался. Из всего этого Алевтина Ивановна сделала вывод, что это невестка так на её сына плохо влияет. Оплела ему руки ноги, как паук, и всю энергию из него высосала. Уж до чего Серёженька не хотел в Канаду ехать, всё боялся от юбки невесткиной оторваться. Однако ничего, справляется и без неё. Вон, хоть письма его почитать. У него же дела хорошо пошли, поправился даже, а уж на фотографиях видно, что глаза у него загорелись.

– «Господи, Господи, спаси, сохрани сыночка моего! Понимаю, Павлуша без отца растет, зато отец жив здоров. Может, так оно и ничего? Пусть пока она тут живет, а Серёженька там. Будет ей деньги присылать, чтобы она на работе своей так не убивалась. А чего?» – Алевтина Ивановна перекрестилась и помчалась на кухню готовить супругу обед на неделю. Или как там невестка сказала? На пять ночей.

– Ну, Екатерина Андреевна, поехали! – Ковальчук залпом проглотил шампанское и откинулся в кресле. Я растягивала удовольствие и пила маленькими глоточками. Самолет готовился к взлету. Что может быть приятнее, чем внезапная командировка в Париж. Сюрприз, так сюрприз. Повезло нам с Ковальчуком, что поставщики контрольно измерительных приборов и средств автоматики собираются на выставке в Париже, а не где-нибудь в Тюмени. Да еще и летим бизнес-классом, несмотря на то, что бухгалтерия рычала Гадецкому, что мне летать бизнес-классом категорически не положено. Тем более за границу. Говорят, Ковальчук настоял, сказал: «Обои полетим!»

А он, оказывается, ничего. Ковальчук этот. Свой парень. Я пила шампанское и исподтишка разглядывала лысую башку своего соседа. Башка была большая, правильной формы. Такую можно и налысо брить. Интересно, у джедая тоже башка правильной формы? А вдруг у него под волосами голова огурцом или шишковатая?

– Меня Олег зовут, – не открывая глаз, сообщил Ковальчук.

– Странно, а я думала Роберт.

– Я серьезно. Мне кажется, нам пора уже переходить «на ты».

– Ну, уж нет! «На ты» мы с вами перейдем только в том случае, когда перестанем вместе работать. Я с сослуживцами «на ты» не разговариваю. Это мешает бизнесу. А перестанем мы с вами вместе работать в ближайшей перспективе только в случае моего отъезда к мужу в Канаду. Так что буду вам писать оттуда письма мелким почерком и исключительно «на ты».

– Ну, да! – хмыкнул Ковальчук. – Гадецкий-то вас, небось, «на ты» называет.

– Ха! Сравнили тоже. То Ковальчук, а то Гадецкий. Борис Иванович меня сто пятьсот лет знает. Можно сказать, что научил меня всему, что я знаю. Учителю можно. Кстати он всех «на ты» называет. Кроме вас, конечно. Что странно. Хотя вы, наверное, высочайшего расположения еще не заслужили.

– Это чтобы меня указкой бить, матом на меня орать и «тыкать»?

– Примерно так.

– Ну, с этим-то уж точно можно не торопиться.

– Вот-вот. Так что, Ковальчук, я буду вам «выкать», а в случаях особого моего расположения буду звать вас Робертом.

– Вот уж без этого я точно как-нибудь обойдусь.

– Как знаете.

На этом попытка Ковальчука навести мосты закончилась, после чего он почти всю дорогу проспал, просыпаясь только для приема пищи. Ясное дело, разве можно в бизнес-классе процесс питания пропустить.