Пешка треф атакует - Мясникова Ирина Николаевна. Страница 32

– Да чёрт его знает! Может, турист какой японский, – Жанка заржала, и я тут же успокоилась. Тревожные мысли, так и не оформившись, отошли на второй план. Надо было срочно продолжать дегустацию. Хорошо, что назавтра суббота. Можно поспать подольше.

Конечно, Жанка в тот вечер домой не поехала, а осталась ночевать у меня и мы еще полночи хихикали про инопланетян, канадцев, Штирлицев и профессора Капитонова. Вот уж ему, наверное, в Канаде икалось, бедняге. Засыпая, я подумала, что Серёга в Канаде, похоже, и без моего мудрого руководства уже вырос в настоящего короля, и не худо было бы мне его там проведать. А что? Король бы мне вполне подошёл. Это вам не конь в пальто какой-нибудь и даже не офицерствующий слон с пумпочкой на голове.

В преддверие Новогодних праздников, точь-в-точь в соответствие с теорией Ковальчука о круговороте денег в природе, в моей заветной коробочке накопилась изрядная сумма. Опять же согласно той же самой теории деньги эти необходимо было срочно потратить, и я не придумала ничего лучше, как на зимние школьные каникулы вместе с Павлушей полететь к Серёге в Канаду. Об этом я радостно и сообщила супругу во время нашего очередного сеанса связи по Скайпу. От него требовалось организовать приглашение, а от меня забронировать билеты и уговорить Гадецкого о дополнительных выходных к Новогодним каникулам. Серёга скептически усмехнулся, и сказал, что из моей затеи ничего не получится, так как Гадецкий ни за что мне отгулов не даст. Действительно, возникни такая необходимость раньше, видела бы я эти дополнительные отгулы, а с ними и Канаду, как свои собственные уши. Однако теперь эта миссия была вполне себе даже выполнима, потому что благодаря Ковальчуку, в поте лица трудящемуся у меня на подхвате, деятельность моя в «Теплоинжиниринге» стала более упорядоченной. Планы хоть и срывались, но без катастрофических последствий. Трубы хоть и терялись где-то на пути к пункту назначения, но обычно ненадолго и оказывались всё-таки той марки и размера, которые были предусмотрены проектной документацией. Конечно, Гадецкий на планерках по-прежнему орал благим матом и тыкал, куда ни поподя своей указкой, но всё это было уже скорее данью традициям, чем производственной необходимостью.

Разумеется, предварительно я обсудила возможность своего дополнительного отпуска с Соней Гадецкой, и только получив от нее добро, приступила к обработке самого Гада. Гадецкий кочевряжился целую неделю, но, в конце концов, согласился под поручительство Ковальчука, которому в мое отсутствие предписывалось работать за двоих. Так что свою часть обязательной программы я с блеском выполнила. Заявление на отпуск было Гадом подписано, билеты забронированы. Оставалось всего ничего – получить визу. Дело было за Серёгой и его приглашением.

Серёга вышел на связь сразу после оперативки, на которой Гадецкий волшебным образом ни разу нелицеприятно не упомянул нас с Ковальчуком. Я вернулась к себе в кабинет и обнаружила в компьютере Серёгины позывные. По моим расчётам в Канаде сейчас было что-то около пяти утра. Что же такое могло случиться? Я щёлкнула мышью и включилась в диалог. С экрана компьютера на меня глядел хмурый Серёга. Действительно, Жанка абсолютно права, было ощущение, что на его фотографиях от уха до уха улыбается совершенно другой человек. У того, который сейчас смотрел на меня с экрана, просто физически не могло быть такой заразительной и весёлой улыбки. Да он просто напросто вообще не умеет улыбаться, уж я-то знаю. В нашей семье обычно я улыбаюсь за двоих.

– Привет, – сказала я, конечно же, улыбнулась и помахала рукой свирепой физиономии мужа.

– Привет, – сурово ответил Серёга.

– Что случилось? Нам не хотят высылать приглашение и не дадут визы? – это было самое страшное, что я могла предположить, и ради чего Серёга мог бы проснуться столь рано.

– Не совсем. Катя, я не спал всю ночь.

– Сочувствую. Какие-то проблемы на работе? Или болит чего? – встревожилась я. Не хватало еще все новогодние праздники провести у постели больного Серёги. Серёга и здоровый-то вечно всем недоволен, а уж больной …. Но, что поделаешь. Может, и хорошо, что мы приедем, а то нет ничего хуже, в праздники одному больному дома валяться.

– Нет, всё в порядке, и ничего у меня не болит. – Серёга почесал затылок. – Я просто не хочу, чтобы вы ко мне приезжали. Вернее ты…. Именно так! Катя, я не хочу, чтобы ты приезжала сюда в Канаду, – после этой фразы Серёга облегченно выдохнул. – Ну, вот я это и сказал.

– Не поняла, – удивилась я. – Я вон, даже у Гадецкого отпросилась. Правда, без помощи Сони не обошлось.

– Да, ты не поняла, – согласился Серёга. – Я тут это…. От тебя ухожу. Нет, неправильно. Хочу уйти. Встретил другую женщину. Вот.

– Как это? – вы будете смеяться, но я разинула рот. Просто не поверила, что такое может быть. С кем угодно, но только не со мной. Чтобы мой Серёга, которого я знаю, как облупленного и, как вы уже поняли, вот уже столько лет тащу, как гирю на ногах, вдруг вильнул бы куда-то в бок? Да и кому он еще нужен, кроме меня?! Это же чемодан без ручки. Нести тяжело, а бросить жалко. Да и привычно как-то уже.

– Кать, ты не обижайся. Я долго думал, но так всем будет лучше. И мне, и тебе, и Павлуше.

– И бабе твоей. Это главное, – добавила я и тут же вспомнила жену Руденко, поливавшую меня матом по телефону. В этот момент я была абсолютно с ней солидарна. Эх, жаль, у меня телефона Серёгиной бабенки нет. Уж я бы ей высказала всё. С чувством, с толком, с расстановкой. Не хуже самого настоящего прораба или портового грузчика. А ещё лучше морду ей набить да все волосы из башки выдрать. Вот ведь сука сыскалась! Только, только мужик из коней в пальто стал в люди выбиваться, так она тут, как тут. На готовенькое!

– Она не моя баба, – впервые в голосе супруга я услышала не ворчание, а настоящую печаль и горечь. – Я, конечно, хочу, чтобы она стала моей, но пока до этого далеко. Кать, я влюбился. И прошу, не говори о ней плохо. Ты же умная, ты разберешься и согласишься со мной. Поймёшь, что так будет лучше. По крайней мере – это честно.

– Конечно, я умная и всё пойму, еще и пожалею тебя, сопельки тебе подотру, памперсы поменяю, – я нажала отбой и с трудом подавила в себе желание хряснуть монитором об стенку. Правда, подавить в себе желание матюгнуться мне не удалось и я с чувством громко проматерилась.

– Кать Андревна! – в дверях показалась весёлая рожа Ковальчука. Вот уж кто всегда всем доволен.

– Чего надо? – рявкнула я на него.

– Ничего, хотел кофе предложить, Надежда только что кофемашину заправила, но раз такое дело, я, пожалуй, в другой раз.

И тут я не сдержалась и заревела. Ковальчук быстро зашел в кабинет, запер за собой дверь и подскочил ко мне. Как заправский фокусник он достал откуда-то пачку одноразовых носовых платков и ткнул их мне в руки. Не переставая реветь, я распечатала платки, выхватила один и принялась тереть им глаза.

– Стоп! – внезапно испуганно вскрикнул Ковальчук.

От неожиданности я перестала реветь и уставилась на него.

– Тушь размажете, – пояснил он свою реакцию. Я согласилась и осторожно промокнула глаза. Реветь расхотелось.

– Кто-то умер? – поинтересовался Ковальчук и сделал скорбное лицо.

– Типун вам на язык!

– Не надо мне типун, – Ковальчук опять заулыбался и плюхнулся в кресло для посетителей. – Просто все остальные события – полная ерунда и чушь, которые не стоят никаких слез.

– Ага! Меня муж бросил, – доложила я. – Ничего себе чушь!

– Тьфу ты, господи! Ерунда какая! Тут не реветь, а радоваться надо, – Ковальчук заложил ногу на ногу и покачал носком начищенного ботинка.

– Чему радоваться?

– Ну, хотя бы тому, что теперь уже никто и никогда не будет осуждать вас за то, что вы живете не по средствам. Никто не будет попрекать вас рублём, который вы сами же и заработали.

– Вы ничего не знаете, всё кардинальным образом изменилось, муж меня теперь не осуждает. Он стал деньги зарабатывать и мне присылать. Я, вон, их даже не знаю, на что потратить. В коробку складываю.