Вызов гордости - Майклз Кейси. Страница 34

Кевин не ошибся: вечер начался весело. Для него. Для Бо этот вечер превратился в кошмарный сон. Когда Аманда подвела к нему скромную блондинку Анну Босли, он густо покраснел и попытался спрятаться за спиной хозяйки. Но мисс Анна и сама порозовела и вместо того, чтобы начать хихикать или глянуть на него с презрением, посмотрела в обезумевшие голубые глаза Бо с милой невинностью. Он покинул свое убежище и нерешительно склонился над ее рукой.

Анна Босли была настолько же хрупкой, насколько Бо – дородным, и едва доставала макушкой до его двойного подбородка. Она подняла взгляд на его веснушчатое лицо, и Бо, взглянув в ее кроткие зеленые глаза, понял, что она испугана так же, как и он сам.

После того как Аманда заставила Анну взять Бо под руку и проводила их к выбранному заранее уединенному дивану, молодые люди оказались вынужденными провести большую часть вечера друг с другом. Сидя бок о бок за обеденным столом, они вели скованную беседу, которая постороннему наблюдателю могла показаться в высшей степени односторонней.

– Прохладно для июля, мисс Босли.

– В самом деле, мистер Чевингтон. Как вы это проницательно заметили. А в Лондоне тоже прохладно, сэр?

– Да, – ответил Бо, и оба погрузились в долгое молчание, пока разносили горячее.

– Говядина очень вкусная, правда, мистер Чевингтон?

– Да.

– Я восхищена тем, как Аманда отделала столовую. Вы знаете, ведь она все сделала сама.

– Да. Да, очень мило.

– Вы надолго приехали сюда, мистер Чевингтон?

– Да.

Любая другая женщина уже с отвращением всплеснула бы руками, но Анна Босли находилась под ужасающим давлением родителей. Ее мать весь этот день надоедливо твердила о том, что Анна не умеет общаться с людьми, и девушке вовсе не хотелось повторения нотации на следующее утро. Отбросив всякую осторожность, она сделала еще одну, последнюю попытку, хотя мать ее строго-настрого предупреждала, чтобы Анна никогда не упоминала о своем странном увлечении в мужском обществе.

– Может быть, вы обратили внимание на дизиготеку преизящную в библиотеке, мистер Чевингтон? Просто изумительный экземпляр.

Бо молчал так долго, что девушка от смущения едва не сползла со стула. Мать права – она безнадежна. Плохо уже то, что она не умеет вести светскую беседу, а уж присовокупить к этому дизиготеку преизящную… это кого угодно убьет наповал. Внезапно Бо, очень напряженно смотревший на нее, произнес:

– Не видел. А как вам шефлера актинофилия в голубой комнате? Удивился, когда увидел не в оранжерее.

Маленькое лицо Анны осветилось улыбкой, способной растопить самое суровое сердце, и Бо окончательно и бесповоротно пропал. Они заговорили одновременно, смеясь и предлагая собеседнику высказаться первому, и только после того, как хозяин обратился к ним дважды, сообразили, что дамам пора покидать столовую.

Бо смотрел, как Анна вместе с другими женщинами выходит из комнаты, и, когда она от двери обернулась, чтобы еще раз на него взглянуть, робко помахал ей вслед. Как только стало можно, он помчался в голубую комнату, где они продолжили разговор о том, как лучше прививать два каких-то определенных куста роз.

Кевин, бессовестно подслушивавший, подошел к Джареду и воскликнул:

– Не хочу тревожить тебя, дружище, но Бо говорит какие-то иностранные слова – это он-то, который свой собственный язык толком не освоил! Как ты думаешь, он делает непристойные предложения?

– Очень сомневаюсь, Кевин. А что за иностранные слова ты слышал? Французские?

– Честное слово, не знаю. Что-то вроде «крохитум комозум» и «сам пиктуратум» и другая такая же чушь. Как по-твоему, он не предлагает ей посмотреть свои гравюры?

Джаред был по-настоящему озадачен. Он подозвал свою жену и попросил Кевина все повторить, что тот и сделал, но еще менее точно, чем при первой попытке. Когда Кевин замолчал, на лице Аманды появилась едва заметная улыбка. Она в притворном изумлении вскинула брови.

– Право же, джентльмены, разве я не говорила нам, что Бо гораздо серьезнее и умнее, чем вам кажется? Насколько я понимаю, это на латыни и означает «твои зеленые глаза сияют, как звезды». А вы утверждали, что у них ничего не получится! – Аманда прищелкнула пальцами перед лицом Джареда, язвительно добавила: – Вот так-то, муж мой, – и, скрывая усмешку, поспешно отвернулась, восхищенно заметив леди Клоуз, что у нее очень красивый веер.

Джаред краем глаза заметил, что Бо вместе с юной Анной выходят через французское окно в сад. Он ткнул Кевина в бок, привлекая его внимание к находчивости их робкого друга:

– Никогда не думал, что Бо сумеет утереть тебе нос, Кевин. Должно быть, в этой девчонке есть что-то, что ты проглядел, когда вас представляли друг другу. Кевин наморщил лоб – до него дошло, что его слава неотразимого сердцееда оказалась под угрозой. Он быстро осмотрел комнату, выбрал наименее лошадиное из всех дамских лиц и направился к леди Элизабет, дочери лорда Клоуза, чтобы восстановить репутацию. Леди Элизабет в следующем сезоне собиралась, дебютировать, поэтому была очень рада попрактиковать свои чары на красивом молодом денди.

Таким образом, Джаред оказался предоставленным самому себе – лорд Клоуз – и сквайр Босли с остальными мужчинами завязали оживленную дискуссию о том, когда нужно вносить навоз на поля (тема, совершенно неинтересная Джареду), а леди сбились в кружок, выбирая подходящий день для soiree [10] Аманды и составляя список гостей.

К концу вечера Бо пообещал на следующий день нанести визит мисс Анне, чтобы посмотреть ее оранжерею, а Кевину пришлось провожать леди Элизабет. Именно на это и рассчитывала Аманда, и, когда Джаред понял, что теперь может остаться наедине с женой, он тоже одобрил ее затею. Так он и сказал жене, когда они поднимались в спальню.

– Я так рада это слышать, дорогой! Я очень боялась, что ты будешь смертельно скучать в Сторм Хейвене. Как по-твоему, тебе будет очень не хватать твоего светского круга, если мы поживем в деревне, пока не родится наш ребенок?

Джаред взмахом руки отпустил ожидавшую их Салли и ответил:

– Если бы я мог, то заперся бы от целого мира хотя бы на год, потому что – я и раньше это говорил – ты интересуешь меня в самых разных смыслах, но скуки тут точно нет.

Аманда шаловливо улыбнулась:

– В самом деле, милорд? А в каких же смыслах я тебя интересую?

– Ты чертовски хорошо это знаешь, лисичка. И хватит копаться с ожерельем. Иди ко мне. Ты слишком много болтаешь, а между тем твое место – в постели.

Аманда оставила в покое сложную застежку и надула губки.

– Это ты отослал Салли, а не я. Кроме того, – она озорно вздернула подбородок, – мне кажется, что я еще не очень устала и не хочу спать. Пожалуй, спущусь в библиотеку и возьму что-нибудь почитать.

– Аманда, я не отличаюсь терпением! Ты весь вечер строила мне глазки через комнату и чуть не свела с ума. Иди сюда, жена!

– Строила глазки! Строила глазки! О, как прелестно! Так вот, я отказываюсь покорно подбегать к тебе по мановению пальца. Я три долгих месяца чахла тут и одиночестве, пока ты не соизволил вспомнить обо мне. А теперь я желаю, чтобы за мной ухаживали, а не приказывали мне, милорд! Небо свидетель, до сих пор мне выпадало слишком мало внимания.

Джаред взглянул на капризные губки Аманды, на его лице медленно появилась улыбка, и он отвесил жене изысканный поклон.

– Ах, дорогая моя леди Сторм, простите мне неучтивую поспешность. Позвольте сперва сказать, что сегодня вечером вы выглядели просто чарующе. Завтра я напишу сонет о ваших блестящих, черных, как смоль, кудрях и о ваших глазах, этих восхитительных золотых драгоценных камнях – а также о прелестных весенних цветах, распустившихся на ваших персиковых щечках…

Персиковые щечки зарделись, и Аманда огрызнулась:

– Не насмехайся надо мной, Джаред. Я знаю, что сегодня вечером я с тобой флиртовала в надежде на легкомысленное ухаживание, но это что-то чересчур грубая лесть. Ты вообще можешь вести себя серьезно?