Признания повесы - Хокинс Карен. Страница 34

Он вошел в нее, и по телу Верены пробежала дрожь.

– Ляг на спину, Брэндон, – попросила Верена. Уложив Брэндона на подушки, она оседлала его и начала медленно двигаться, поднимаясь и опускаясь.

Брэнд взорвался в тот момент, когда Верена в полном изнеможении рухнула на него.

Прошли минуты... а может быть, часы... он осознал, что она все еще лежит на нем, а он сжимает ее так, словно боится потерять. Брэндон улыбнулся этой мысли и потерся щекой о шелковистые волосы Верены.

– Это было чудесно.

Она шевельнулась.

– Не надо, – прошептал Брэндон. – Давай так и уснем.

Он услышал смешок у своей груди и улыбнулся. Он никогда не чувствовал себя таким умиротворенным. Не испытывал такого покоя, такого... удовлетворения.

Боже, как же она прекрасна. Нашарив одеяло, Брэндон накрыл им себя и Верену, поцеловал ее в лоб и поудобнее устроился на мягкой постели, от которой исходил едва уловимый запах лаванды.

– Мне нравится твоя постель, – удовлетворенно вздохнул он.

– А мне нравишься ты в моей постели, – сонно отозвалась Верена.

Утром он узнает, зачем ей понадобился список Хамфорда... это и многие другие тайны, которые она скрывает. Даже если ему придется целовать ее до беспамятства. С этой мыслью Брэндон заснул.

Глава 15

На следующее утро Верена проснулась с ощущением, что ее ноги придавлены тяжелой мужской ногой. В собственной постели Верена чувствовала себя, как в плену: теплая, обнаженная и полностью удовлетворенная. Хороший день для Ланздауна, сонно улыбнулась она.

Это было божественно. Верена лежала, закрыв глаза, чтобы не видеть света, пробивавшегося сквозь шторы, и наслаждалась объятиями и ощущением того, что ее холят и лелеют.

Рядом с ней ровно дышал Брэндон, от которого исходил слабый аромат одеколона. Как это возбуждает – проснуться в постели рядом с большим, мускулистым мужчиной, чувствуя тепло его тела... Верена открыла глаза и нахмурилась.

Приподнявшись на локте, она взглянула на спящего Брэндона. Черные волосы взъерошены, щеки покрыты щетиной, лицо раскраснелось. Она положила ладонь ему на лоб, и пальцы ощутили горячечный жар.

Боже, бедняга подхватил простуду. Ведь накануне он промок насквозь, стоя под проливным дождем.

Верена погладила Брэндона по голове, любуясь его длинными ресницами. Ей было приятно думать, что ради нее такой мужчина мок под дождем. Будь на месте Брэндона Сент-Джона кто-то другой, она сочла бы его романтичным.

Но со стороны Брэндона это было проявлением упрямства. Он терпеть не мог проигрывать, именно это и определяло все его поступки. Верена убрала волосы со лба Брэндона. Было что-то трогательное в том, что сейчас он лежал в лихорадке. Он шевельнулся и, повернувшись, открыл глаза. Его взгляд сфокусировался, и губы тронула медленная улыбка.

Верена погладила его по голове.

– У тебя лихорадка.

– Я болен тобой.

На самом деле он не произнес ни слова. Губы шевелились, но из пересохшего горла не донеслось ни звука.

Нахмурившись, он потер горло.

«Боже, – подумала Верена, – неужели он потерял голос?»

Брэндон снова открыл рот. На этот раз он говорил дольше, но слышно все равно не было. Из горла вырывался только хрип.

Не удержавшись, Верена захихикала.

– Не разговаривай, ты только раздражаешь горло.

Брэндон метнул в ее сторону убийственный взгляд.

Возможно, дело было в том, что он выглядел так восхитительно в ее розовой постели, в окружении отделанных кружевом подушек, – широкая грудь обнажена, лицо мрачное. Возможно, в том, что впервые за очень долгое время Верена спала не одна. Или же просто на нее оказал освобождающее воздействие неистовый, подаривший удовлетворение, потрясший все ее естество секс.

Верена не могла сказать точно, но, как бы там ни было, она вдруг почувствовала себя непобедимой. Свободной. Неколебимой как скала. Она бросилась на Брэндона, опрокинула его навзничь и оседлала. И усмехнулась удивлению, отразившемуся на лице Брэндона, когда она наклонилась над ним, касаясь прядями волос его мускулистых рук.

– Ты ведь знаешь, что это означает?

Он покачал головой, настороженно глядя на Верену. Та провела кончиками пальцев по его губам и подбородку.

– Если ты не можешь говорить, значит, не можешь задавать мне вопросы.

Она ожидала какой-то реакции. Нахмуренных бровей. Или презрительного хмыканья. В конце концов, он – могущественный Брэндон Сент-Джон, и никто не смеет бросать ему вызов.

Но поскольку он был Сент-Джоном, ей следовало догадаться, что он отреагирует несколько жестче обычного мужчины. Он схватил ее за руки, и не успела Верена опомниться, как уже сама лежала на спине среди кружевных подушек.

Брэнд поднялся с кровати, изобразил, будто ломает палку, а потом ткнул пальцем в сторону Верены.

– Что... О! Понятно. Но ты не прав, я не нарушила своего слова. Я сказала тебе, что утром отвечу на все твои вопросы. Утро настало, но... – она демонстративно поднесла ладонь к уху, – я ничего не слышу, ты ни о чем не спрашиваешь.

Он сердито посмотрел на нее, скрестив руки на груди.

– Может, это и несправедливо, но моей вины тут нет. Ты достаточно взрослый, чтобы понимать, как опасно вымокнуть насквозь и продрогнуть.

Брэндон послал ей последний сердитый взгляд и повернулся к ночному столику. Утреннее солнце, просочившееся сквозь шторы, одарило Брэндона золотой аурой. У Верены перехватило дыхание. Ей особенно понравилась игра света на впадинках и выпуклостях мускулистых ягодиц Брэндона.

Боже, он просто великолепен. И в данный момент целиком принадлежит ей.

Она повернулась на бок и, подперев голову рукой, принялась наблюдать, как он идет к умывальнику и наливает из кувшина в стакан воду. Делает глоток и гримасничает.

– Может, приказать принести чаю...

– Нет, – прозвучал скрипучий и неуверенный голос. Брэндон сделал еще глоток. Верена смотрела на него, ревнуя к стакану, который он держал в большой, теплой ладони.

Скоро он уйдет. Верена с трудом выдавила улыбку. Разумеется, уйдет. Ну и хорошо. Разве не этого она на самом деле хочет?

У нее есть свобода, постоянный доход... во всяком случае, она ни в чем не нуждается, есть родные. Чего еще желать?

До конца жизни заполучить Брэндона Сент-Джона в свою постель. Святые небеса, откуда явилась эта мысль? Она посмотрела на плоский живот Брэндона, и ей до боли захотелось прикоснуться к нему.

Если быть честной, она готова признать, что славно было бы спать с ним – сейчас и всегда. Но тогда Брэндон станет частью ее жизни. А он был не просто Сент-Джоном, а самым высокомерным, властным и сильным из всех.

Верена попыталась представить себе Брэндона в игорном доме, потом – в ее маленькой гостиной с номером «Морнинг пост» в руках, в столовой – Гербертс прислуживает, разливает суп. Но ничего не вышло. Картинка не складывалась.

И все потому, вынуждена была признать Верена, что этого не может быть. Брэндон Сент-Джон другой, он рожден и воспитан для положения и власти, точно так же, как она – для того чтобы притворяться. Притворяться не той, кем она является, чего хочет... Вся ее жизнь – сплошной обман и притворство. Она не может быть самой собой.

Ей лучше одной. Вдали и от родных, и от любого, кто может осудить ее или попытаться манипулировать ею.

Вожделение – это одно. Она может себе позволить спать с мужчиной, который ей нравится. Таким, как, например, Брэндон. Красивым, обаятельным, с идеальной фигурой. Но более сильные, серьезные чувства могут ее погубить.

– Может, тебе что-нибудь нужно? – спросила Верена у Брэндона, стоявшего возле умывальника.

Он покачал головой. Брэндон выглядел таким суровым. Сердце у Верены сжалось. Неужели он сожалеет о прошедшей ночи? О том, что вернулся в Уэстфорт-Хаус, что...