Признания повесы - Хокинс Карен. Страница 45

Дома он нашел встревоженного Пула. Дворецкий пристально всмотрелся в хозяина:

– Сэр, как вы себя чувствуете? Ваш голос...

– Вернулся ко мне. – Брэндон принюхался. Корица, лимон и другие восхитительные запахи проникали в холл из гостиной. Брэндон хмыкнул.

Пул помог ему снять пальто.

– Надеюсь, вы не возражаете, но я знал, что вы не станете класть горчичник, поэтому распорядился приготовить ромовый пунш. Горячий ромовый пунш творит чудеса с больным горлом.

Брэндон надеялся, что пунш поможет превратить плохой план в хороший.

– Тогда я выпью два стакана. – Горло и в самом деле болело. В результате напряженной беседы с Вереной и ее упрямым братцем он охрип еще больше.

– Пока вас не было, заезжали мистер Чейз и мистер Девон Сент-Джоны, – сказал Пул, аккуратно перебрасывая пальто Брэндона через руку. – Они спрашивали, сможете ли вы присоединиться к ним за ужином в «Уайтсе» в половине одиннадцатого. Мне... Боже! Что случилось?

Обернувшись, Брэнд поймал изумленный взгляд дворецкого, устремленный на пальто.

– В чем дело?

– Ваши пуговицы, сэр! Они исчезли.

Брэнд схватил пальто. Пальто из тонкой шотландской шерсти с несколькими пелеринами само по себе было дорогим пустячком. Но еще большую ценность и красоту ему придавали два ряда больших латунных пуговиц. Теперь не осталось ни одной.

– Проклятый вор! Я придушу Гербертса!

– Сэр?

– Это дворецкий леди Уэстфорт, Гербертс. Питает слабость к блестящим предметам.

У Пула глаза полезли на лоб.

– К блестящим предметам? Как сорока?

– Только он покрупнее сороки. И гораздо хитрее.

– Дворецкий-вор! – Пул открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. – Полагаю, вы преувеличиваете.

– Очень бы хотелось. – Он вернул пальто дворецкому. – Пока повесь его, а я потом верну пуговицы.

Пул смотрел на пальто, трясясь от гнева.

– Может, я сам схожу за пуговицами и скажу этому типу несколько ласковых слов?

Интересно, не с довеском ли в виде кулачной драки, подумалось Брэндону. Любопытно было бы посмотреть.

В конце концов, Пул на добрых два стоуна тяжелее Гербертса.

Брэндон с неохотой покачал головой:

– Нет, спасибо, Пул.

Можно представить себе реакцию Верены, если бы Пул завязал драку с Гербертсом. У Брэндона создалось впечатление, что она любит этого чудака.

– Очень хорошо, сэр. Если вы не хотите, я не пойду. – Пул снова перекинул пальто через руку. – Прошу вас отведать пунша. Это мой собственный рецепт.

Брэнд кивнул. От запаха просто слюнки текли, так что напоминать дважды не требовалось. Он вошел в гостиную, где в камине горел огонь, а над ним висел чайник с живительным напитком. Брэндон налил себе пунша в металлическую кружку, от которой пошел насыщенный ароматом корицы пар.

Брэнд сделал маленький глоток, чтобы не обжечь язык. Жидкость омыла горло и теплым озерцом заплескалась в желудке. Какое это было наслаждение!

Он опустился в мягкое кресло и положил ноги на низенький столик перед ним. Брэндон пил пунш и размышлял над опасностями, которые таились в отношениях с независимой женщиной. И не просто независимой... была в Верене какая-то особая уверенность в себе, которой он никогда раньше не встречал не только у женщин, но даже у мужчин.

И объяснялось это не только ее жизнью в одиночестве последние четыре года. А возможно, еще и воспитанием. Каково это, иметь столь яркое детство?

Он подумал о собственной юности, о любви, тепле и безопасности. У него было все самое лучшее, тогда как у Верены... у нее была любовь. Он понял это, увидев, как они с Джеймсом смотрят друг на друга. Но ей постоянно грозила опасность.

И Брэндону до боли захотелось ее защитить.

Детство оставило в ее душе неизгладимый след, замужество, если судить по тому немногому, чтобы было известно Брэндону об Уэстфорте, тоже не стало тихой гаванью. Она нуждалась в человеке, способном преодолеть преграды, которые она воздвигла вокруг себя. Человеке, которого она согласилась бы впустить в свою жизнь и позволила бы заботиться о ней...

Брэнд выпрямился в кресле. Боже, о чем он думает? Единственный способ оградить Верену от окружающих ее опасностей... Он стиснул зубы. Жениться на ней. Но он не способен на этот шаг. Ему все быстро надоедает. В том числе и женщины.

Разумеется, он знает Верену всего две недели. И провел в ее обществе несколько часов. Но за это время его интерес к ней не уменьшился ни на йоту. Лишь усилился.

Но это, видимо, потому, что они с Вереной участвуют в захватывающих поисках списка Хамфорда. Как только список будет найден, все чувства, которые он к ней испытывает, угаснут... как это всегда бывало.

Брэндону стало грустно. Верена восхитительна. Красивая, чувственная, умная. В ней есть все, что Брэндон желал бы видеть в любовнице.

Конечно, в один не прекрасный день ему придется жениться. Но это будет женщина тихая, покорная... как его мать, например. Причиной его чувств к Верене стала опасность, которой она подвергалась. А у него, как у всех Сент-Джонов, было врожденное стремление защищать.

В общем, он страдает от жестокого приступа благородства, и ничего больше. Немного успокоившись, Брэнд снова откинулся в кресле и опять водрузил ноги на низкий столик. Защитить Верену – его долг. И он защитит ее.

Сегодня же вечером перевезет свои вещи в Уэстфорт-Хаус – прямо в хозяйскую спальню. Пусть Верена говорит что хочет, он останется там, пока не будет найден пропавший список.

«Вести себя так, словно список уже у нас». Брэндон вздохнул. Как бы он вел себя, если бы действительно что-то узнал про этот распроклятый список?

Немедленно написал бы Уичэму.

Теперь он уже обманывал приятеля.

– Черт, как же мне все это не нравится, – пробормотал он, поставив кружку на письменный стол, достал лист бумаги и открыл чернильницу.

«Уичэм,

у меня мало времени, но я знаю, что ты с нетерпением ждешь вестей. Мне кажется, я знаю, где спрятан список. Более того, я в этом уверен».

Брэндон колебался. Надо ли упомянуть о Верене? Да. Но разве это не равносильно тому, чтобы умолять убийцу прийти к ней в дом? Разумеется, там Джеймс, хотя и не постоянно. Гербертс, несмотря на свою ловкость в краже мелких вещиц, вряд ли сможет противостоять тому, кто вознамерится причинить Верене вред. Что касается Питерса... Тут Брэнд немного успокоился, потому что парень являл собой поистине внушительное зрелище. Но Питерс казался тупым и неспособным справиться с таким хитрым преступником, как убийца Хамфорда.

При этой мысли Брэндон похолодел. Да, он сегодня же переедет к Верене. Брэндон обмакнул перо в чернила.

«Ты был прав в своих подозрениях относительно леди Уэстфорт – список у нее. Надеюсь, скоро он будет в моих руках. А пока, умоляю тебя, будь осторожен и ограждай своего отца от волнений».

Подписавшись, Брэндон посыпал письмо песком, сложил, запечатал и вызвал Пула.

На лице вошедшего в комнату дворецкого отразилось удовольствие, когда он увидел на столе кружку. Брэндон отдал ему письмо:

– Отошли это сегодня вечером.

– Да, сэр. Что-нибудь еще?

– Да. Уложи мои вещи. Через час я уезжаю.

От удивления Пул захлопал глазами.

– Разумеется, сэр. Уложить вечерний фрак?

– Уложи все. Меня не будет неделю или две. Надеюсь, не больше.

Он уже хотел встать, когда вдруг вспомнил: «Вести себя так, словно список уже у нас».

Нужно написать еще одно письмо. Брэндон взял чистый лист бумаги и быстро набросал записку.

– Вот, – сказал он. – Это надо доставить на Тиммс-стрит, два. Сэру Колбурну из министерства внутренних дел.

Брэндон поднялся и пошел одеваться к ужину.

Луна ярко светила в окно Уэстфорт-Хауса. Верена вздохнула и повернулась на бок. Она никак не могла уснуть и поплотнее завернулась в одеяло, наблюдая, как длинные бледные полоски лунного света пробиваются между шторами и ложатся на стену кружевным узором.